кисловатый, как рябина. Жмурюсь от удовольствия.
- Может ты меня все-таки здесь подождешь? Я сам со всем разберусь,- говорю в последний раз, на самом деле уже зная ее ответ.
-Я должна быть там, Ром. Это самые близкие мне люди. Только я смогу объяснить…
Я глубоко вздохнул. Снова поцеловал. Между нами повисла понимающая тишина. Её еще называют гармонией. Вот так бы и стоял со своей девочкой.
-Пора, Ром,- вырвала она меня из очередной нирваны.
Я кивнул. Да, пора.
Решительно взял ее за руку и повел к выходу.
Глава 24
Глава 24
В машине тепло, но руки мои все равно дрожат. От волнения и даже паники. Что скажет дедушка? Что скажет бабуля? Мы заезжаем на до боли знакомую улицу, и я вся скукоживаюсь, как изюм. Вся моя решительность и смелость тут же улетучиваются, стоит глазам устремиться на знакомое окно. Там горит свет. Время не раннее. Меня наверняка ждут…
Роман паркуется. Поворачивается ко мне и берет мои холодные руки в свои - теплые, большие, надежные.
-Все будет хорошо, слышишь? Ты правильно поступаешь. Нет ничего хуже, когда свое сердце предают.
Я киваю в ответ несколько растерянно, а Рома подхватывает пальцами мой подбородок и заглядывает в глаза.
-Мы в Мурманске называем северное сияние танцем Авроры. Словно бы под звездный купол при свете лунных софитов выходит прекрасная гимнастка с лентами, играющими на иссини- черной глади неба зелено- желтыми, иногда даже пурпурными переливами. На нее любуются и Орион, и Большая Медведица со своим малышом- Умкой. Ее танец бесшумный, но сакральный. В нем весь смысл жизни, потому что это и есть порог жизни. Край Земли. Начало и конец. Так и у меня с тобой, Аврора. В твоих глазах моя жизнь. Я увезу тебя туда, любимая. Ты увидишь Север, мой Север. А еще мы с тобой соберем и сложим свою башню из камней. В наших краях люди собирают таких человечков- и они исполняют их желания. Каждый камень- желание. Еще в детстве я тебя загадал, Аврора. И видишь, исполнилось…
От его слов сердце пульсирует в бешеном ритме. Как же он прекрасен. Как же благороден. Неужели я заслужила такого мужчину?
Он целует меня в лоб и мы выходим из авто. И хотя его присутствие рядом вселяет силы и уверенность, волнение не покидает меня.
Каждый шаг- как по лезвию. Грудь спирает. Ступенька, вторая, знакомая обивка двери. Вот мы и на пороге. Роман не дает мне времени опомниться, нажимает на звонок- а я словно бы вылетела из своего тела и смотрю за происходящим со стороны. Слышу знакомую трель. Вижу, как поворачивается ручка. Замок почему-то не закрыт…
Бабушка стоит на пороге. Она бледная, хоть и держит лицо. Оглядывает нас хмуро. Внимательно. Задерживается глазами на наших руках, которые, оказывается, сплетены воедино.
-Проходите, вас ждут,- звучит ее сухой голос. Они уже в курсе? Как?
Когда мы попадаем в гостиную, внутри все напрягается еще сильнее. Даже не напрягается. Застывает, словно скованное льдом.
Потому что там не только дедушка, но и Демид со своим отцом.
-Это по- мужски, что ты сам пришел объясниться,- начинает Геннадий Викторович, -но не по-мужски, что уводишь женщину товарища.
-Аврора не собака, чтобы ее уводить,- отвечает Роман отцу Дёмы. А мне кажется, что я превратилась в песчинку сейчас. Что меня вовсе и нет. Здесь идет не просто разговор мужчин, здесь словно бы борьба энергетик, внутренней мощи. А я… И нет меня. Правда, когда отрываю, наконец, от пола глаза, вижу на себе недобрый, полный презрения, а может даже и ненависти взгляд Демида. Он усмехается и произносит одними губами «шлюха». А мне и голоса не нужно, чтобы безошибочно считать это оскорбление. Оно написано на его лице.
-Роман, ты что-то хотел сказать?- говорит дедушка, пожимая руку Роме.
-Да, Ефим Петрович. Я пришел говорить с Вами. Не хочу показаться невоспитанным, но полагаю, этот разговор касается не всех, кто здесь присутствует. Вы хозяин, конечно. Вам решать.
-Вот именно, Роман Алексеевич. Не тебе решать, кому здесь быть, а кому не стоит,- враждебно вклинилась бабушка.
-Галина, у тебя чайник кипит,- строго посмотрел на жену дедушка. Та хотела было что-то возразить, но не стала. Бросила на меня призывный взгляд.
-Я пойду бабушке помогу,- пропищала я.
-А ты останься, Аврора,- строго прервал меня дед,- тебя всё происходящее непосредственно касается. Роман прав в том, что ты не собака и не вещь. Не нам за тебя решать…
-Ефим Петрович, -игнорируя Демида с отцом, обратился Рома к дедушке,- я пришел говорить с Вами о женщине, которая хочет быть со мной. Я пришел к человеку, кто несет за нее ответственность. С Вами только я и хочу поговорить о наших дальнейших планах. У Вас попросить разрешения отныне взять заботу о ней на себя,- тут же перевел взгляд на Демида с отцом,- При всем уважении к Вам, Геннадий Викторович, и к Вам, Демид Геннадьевич, это дело вас не касается. Демид, с тобой мы тоже поговорим, но, полагаю, это место для этого не подходит. Готов буду это сделать сразу после разговора с дедушкой Авроры.
-А я не желаю с тобой разговаривать. Я невесте своей в глаза бесстыжие посмотреть хочу. Она мне ничего сказать не хочет?- тон Демида ожидаемо провокационный.
-Демид,- категорично встает впереди меня Роман, словно прикрывая меня,- она с тобой тоже обязательно поговорит, но только после того, как мы все проясним с людьми, которые действительно несут за нее ответственность. Кто действительно ее близкие. По- мужски могу тебе сказать, что насильно напялить кольцо молодой, растерянной от напора девочке еще не означает взять за нее ответственность. На этом я считаю тему закрытой. Пока закрытой. У тебя есть мой номер. Напишешь, куда и когда мне подойти, если еще остались вопросы к ней или ко мне.
От решительных слов
