идти, ведя меня к нашей цели в задней части здания. Угол был расчищен, за исключением черной боксерской груши, свисающей с потолка на толстой цепи.
— Вот, держи, — сказал он. — Ты хотела ударить что-нибудь? Бей.
— Круто. — Я улыбнулась и подошла к груше, легонько толкнув ее, чтобы она качнулась. — Я никогда раньше не била по ней.
— Что ж, это твой шанс.
Я была так зла и обижена на могиле Уэса, но долгая поездка на ранчо дала мне шанс успокоится. Сейчас я была в лучшем душевном состоянии, но все же я хотела попробовать эту штуку с боксерской грушей, хотя бы просто для того чтобы посмотреть на что это похоже.
— Что мне делать?
Сайлас подошел к груше и кивком подозвал меня.
— Встань, как я. Вытяни левую ногу вперед.
— Вот так? — спросила я, повторяя его позу.
— Ага. Теперь руки вверх. — В мгновение ока он нанес удар левой в грушу. Прозвучал легкий хлопок, и она покачнулась. — Сожми кулаки, иначе будет больно.
— Хорошо. — Я сильно сжала кулаки.
Он протянул обе руки и остановил раскачивание груши.
— Давай посмотрим, как ты справишься.
Я нервно улыбнулась, затем опустила руку. Мои костяшки пальцев погрузились не больше чем на сантиметр в черную кожу, и груша не сдвинулась с места.
— Ой. — Я потрясла кулаком. — Это намного сложнее, чем кажется. И действительно тяжело.
Сайлас улыбнулся, отступив назад и скрестив руки на груди, ожидая, когда я попробую снова.
— Ладно. Поехали. — Вернувшись в свою стойку, я убедилась, что мой кулак сжат настолько сильно, насколько это было возможно, а затем ударила снова. На этот раз сумка начала раскачиваться. — Я сделал это!
— Хорошо. Теперь сделай джеб, — сказал он, подходя для демонстрации, — а затем хук правой.
Он показал дважды, один раз в замедленном темпе и один раз нормально, чтобы я могла запомнить движение.
— Поняла. — Я наносила удары и улыбалась, когда они попадали. Это было приятно. Действительно приятно. Настолько, что я собиралась завтра купить одну из этих груш и повесить ее у себя в гараже.
— Еще? — спросил Сайлас.
Я кивнула.
— Да, пожалуйста.
В течение следующего часа Сайлас показывал мне больше комбинаций ударов и несколько приемов локтем и коленом. К тому времени, как мы закончили, я вспотела, костяшки моих пальцев покраснели и опухли, а эндорфины от упражнений изменили мое настроение. Ну, они и тот факт, что я была с Сайласом.
Трудно было поверить, что я могу быть так счастлива после того, как начался мой день, и драмы на могиле Уэса. Еще одно доказательство того, что Сайлас был добр к моей душе. Он всегда знал, что мне нужно, даже когда я этого не знала.
— Спасибо. Мне это было нужно.
— Не за что. — Он подошел к мини-холодильнику и достал две бутылки воды. Бросив мне мою, он открыл свою и поднес к губам. Когда он выпил всю бутылку залпом, я уставилась на его горло и подпрыгивающий кадык. Пот блестел на его коже, а влажная футболка прилипла к груди.
Святой ад.
Все в этом мужчине было сексуальным. Всё.
Чего бы я только не отдала за то, чтобы он захотел меня вернуть.
Прежде чем Сайлас смог поймать мой пристальный взгляд, я вышла из транса и открыла воду, сделав несколько больших глотков и позволив холоду распространиться по моему горлу.
— Еще? — спросил Сайлас, направляясь к холодильнику за еще одной бутылкой воды.
— Нет, спасибо. Я в порядке. — Я подождала, пока он сделает еще один большой глоток, прежде чем спросить: — Ты всему этому научился в армии?
— Да. Я и некоторые ребята из моей команды начали заниматься боксом, чтобы поддерживать форму. Я повесил боксерскую грушу, когда вернулся домой, чтобы мне было куда пойти, когда мне нужно выпустить пар.
— И часто бывает это желание, выпустить пар?
Он пожал плечами.
— Зависит от дня. В последнее время я устаю, как собака, к тому времени, как заканчиваю работать, что просто иду домой и заваливаюсь спать.
— Все еще не удалось нанять кого-нибудь в помощь, да?
Он покачал головой и подошел к верстаку для инструментов, подпрыгнув, чтобы сесть на его верхушку.
— Нет. Никакого помощника, а папа главный, так что это значит, что мне крышка.
— Он главный? Я думала, вы управляете этим местом вместе.
Он усмехнулся.
— Я тоже, но поскольку папа ни черта не слушает из того, что я говорю, мне определенно не кажется, что мы наравне.
— Я сожалею. — Мне было неприятно слышать, как в его голосе звучит горечь.
Его взгляд смягчился.
— Не стоит. В любом случае, мне не следовало вываливать на тебя свое дерьмо.
— Я не возражаю. — Я подошла к куче покрышек и села. — Расскажи мне. Я хочу знать.
Сайлас
Черт, с ней было легко разговаривать. Я совсем забыл об этом.
Я не открывался кому попало, только тем, кому доверял, и поскольку этот список людей мог поместиться на стикере, я многое держал при себе.
Но Лис?
Когда она сидела на этих шинах с раскрасневшимся лицом и откинутыми назад волосами, я бы сказал ей все, что угодно.
— Папе нелегко передавать бразды правления. Он ничем не отличается от многих старых фермеров и владельцев ранчо. Он старой закалки, понимаешь?
Она кивнула.
— Он твердо стоит на своем.
— И в этом ошибка. Я не могу представить, как легко отпустить то, во что он вкладывал свою кровь, пот и слезы всю свою жизнь, и я не без сочувствия отношусь к тому, как трудно это отпустить. Его собственные заслуги и упорный труд сделали это ранчо успешным. Но проблема в том, что он лишает меня шанса сделать то же самое.
— Ты говорил с ним об этом?
— Я пытался, но это всегда заканчивалось ссорой.
Мы с папой десятилетиями спорим об одном и том же. Я подкидывал ему новую идею, он отвергал ее без раздумий, и мы оба начинали кричать. У него всегда находилось оправдание тому, почему моя идея не сработает. До того, как я пошел в армию, он говорил мне, что я был слишком молод и не знал, что лучше. После того, как я вернулся домой из Ирака, он говорил, что меня слишком долго не было и я больше не знаю, как здесь все делается. Сейчас ему требовалось больше времени, чтобы придумать оправдания, но в конце концов он придумывал какую-нибудь чушь, чтобы бросить ее в мою сторону.
По правде говоря, ему не нравились перемены.
— А как насчет твоей мамы? —
