– Прошу, – кавалер картинно наклонил голову в меховой кепке, из-под которой весело пламенели замерзшие уши. Рукой он показывал непонятно куда, поэтому Вера продолжала нерешительно топтаться у ступеней метро. Они стояли недалеко от перекрестка, и вычислить, где стояла машина Филиппа, было невозможно. Веру даже начала злить его недогадливость: ну куда ей идти? Девушка попыталась изобразить недовольство, но, встретившись с ним взглядом, вдруг почувствовала, как подгибаются ноги. Обаяние Филиппа, волнами накатывавшее на нее, было почти физически ощутимо. В груди что-то тревожно натянулось и затрепетало, а Филипп, взмахами своих телячьих ресниц и блеском ровной клавиатуры зубов, играл на этой трепещущей струне, как завзятый балалаечник.
«Возмутительно красивый мужик!» – юркнула по поверхности Верочкиного сознания мысль, не лишенная трагической тональности, поскольку красивый мужчина подобен крупному бриллианту: и похвастаться хочется, и уберечь нет никакой возможности – рано или поздно украдут. Всякие восточные шейхи делали очень правильно, пряча своих красавиц жен от посторонних глаз, чтобы не провоцировать завидущих сограждан. Но что делать европейским женщинам, дабы сохранить при себе мужа, исторический опыт умалчивал. А Вера любила постоянство, которого у нее, как ни странно, не было. Только недавно она обсуждала с Русей, что выбирать надо хорошо стоящего на ногах, но не особо презентабельного мужчину. По умолчанию таковым считался Гоша, поскольку Руслана была уверена, что сделала правильный выбор, имея рядом с собой мужа, боготворившего красавицу жену и имевшего возможность обеспечить ей должный уровень жизни, при этом не задавая лишних вопросов. К сожалению, клонировать такое сокровище, как Гоша, никто не додумался, поэтому Верочка вынуждена была как-то устраивать свою судьбу сама. Тем более что лысоватый Георгий, обладавший круглой розовой лысиной и аккуратным пивным животом, похожим на спрятанный под рубашку мяч, имел очень мало общего с универсальным образом возможного жениха. Вера хоть и не рассчитывала на журнального красавца, но хотела все-таки найти какой-нибудь менее задрипанный экземпляр. Конечно, смутное представление об определенном наборе характеристик своего будущего мужа она уже имела, но сейчас, глядя на Филиппа, Вера поняла: ей решительно наплевать на все, что говорила дальновидная Руся и что подсказывал холодный разум, загнанный эмоциями куда-то к копчику. Ей хотелось целоваться. А еще хотелось любви, африканских страстей и чего-то томительно-красивого в исполнении озябшего красавца. В животном мире все было просто: если самец распускал хвост или плясал свой брачный танец – он планировал совместную кладку яиц или общее хозяйство в одной берлоге. Люди – существа высокоорганизованные, с развитым интеллектом, поэтому женщины часто ошибаются, принимая за брачные игрища какие-то бесперспективные телодвижения и трубные вопли про любовь. Вера это уже знала и ошибиться не хотела. Данное знание не давало повод думать, что Верочка планировала женить на себе каждого, кто попадал к ней в постель. Но и отношения надо было строить исходя из возможных перспектив. Она еще не предполагала, чем может закончиться роман с Филиппом, но впервые ей было почти все равно. Или Вера просто пыталась убедить себя в этом, понимая, что рассчитывать особо не на что.
Колготки уже совершенно примерзли к ногам, а ледяной ветер упорно рвал капюшон дубленки.
– Пошли, что ли? – Филипп почему-то не взял ее под руку, чтобы хотя бы подтолкнуть в правильном направлении.
– Пошли, – согласилась Вера. Можно подумать, до этого она возражала!
Но оба так и не сдвинулись с места. Филипп, видимо, как человек воспитанный, желал пропустить даму вперед, а дама тупо не соображала, куда двигаться.
– Что-то не так? – глупо поинтересовался парень, пряча руки за спиной, словно у него там был букет, но Вера знала, что никакого букета у него нет, так как руками он уже махал. Пустыми.
– Да все нормально. Пошли.
– У тебя карточка или жетон? – вдруг спросил Филипп, когда Верочка уже готова была двинуться к покосившемуся светофору, торчавшему на перекрестке, лишь бы пойти хоть куда-нибудь.
Это был вопрос вопросов. Вера даже хихикнула. Но не весело, а нервно. Голубоглазый принц начал утомлять ее своей непредсказуемостью.
– Карточка, – пожала она плечами.
– Тогда пошли. У меня тоже.
«Оба-на! – плюхнул внутри Верочки дурацкий смешок. – Мы поедем на метро!»
Вера вдруг обиделась, почти оскорбилась, словно ей наобещали с три короба, а потом обманули. Но уже через мгновение она поняла: Филипп вовсе не был таким крутым, как ей казалось, а от этого он стал ближе. И смущал ее уже намного меньше. Конечно, в метро не так уж здорово, зато час пик, а это значило, что Верочка сможет прижаться к своему спутнику.
«Тоже мне, озабоченная!» – тут же одернула она себя, но без энтузиазма. С одной стороны, Вере, как и любой девушке, очень хотелось павлиньих приплясываний, дорогих подарков и долгого завоевания, а с другой… современные рыцари стали слишком мобильными, поэтому не всегда выдерживают длительную осаду, норовя переметнуться к более доступной крепости, со стены которой свисает веревочная лестница для удобства завоевания. Рисковать почему-то не хотелось. А метро представлялось Верочке той самой веревочной лестницей, потому что давка сближает и крушит барьеры в отношениях коллег, прессуя их в многослойные сандвичи и ускоряя обменные процессы как в информации, так и в организме. Когда взмокшая и помятая пара вываливается из вагона, радостно глядя друг на друга, то оба еще долго ощущают себя единым организмом.
Филипп продолжал красиво ухаживать, но в антураже подземки, да еще учитывая, что полдня Верочка размышляла, какая машина ему больше подходит, его галантность смотрелась несколько комично. Парень явно не осознавал, что Вера уже считает его своим в доску и не планирует заходиться от восторга по поводу оказываемых знаков внимания.
Филипп был о себе весьма высокого мнения. Даже не очень высокого, а запредельно высокого. Еще в детском саду воспитательницы умилялись, глядя на его длинные густые ресницы. Потом была школа, где девочки бегали за ним тонконогим табунком и писали записки, обильно украшенные сердечками, затем институт и женитьба. Он не был корыстным и расчетливым. То, что его женой оказалась дочь владельца сети супермаркетов, было чистой случайностью. Красный диплом вкупе с хорошим воспитанием и сногсшибательной внешностью показались избалованной Алине вполне достаточным набором для будущего мужа. Капризно заявив папе, что у него будет зять, наследница капиталов получила новую игрушку, а Филипп обеспечил свое будущее. Нельзя сказать, что он совсем не думал о перспективах, связанных со своим новым положением. И вполне вероятно, что именно наличие денежного папы сподвигнуло его на судьбоносный шаг, поскольку отношения с Алиной устраивали его и в «неоформленном» виде. Филипп считал, что получает именно то, что заслуживает. Несколько напрягало отношение к нему новых родственников, вошедшее в штопор после решающего объяснения с папой.
