– Давайте прогуляемся верхом, – предложила она, словно желала повернуть время вспять и забыть о случившемся.
Они придержали лошадей в конце длинной песчаной полосы пляжа и, запыхавшись после стремительного галопа, смотрели друг на друга и смеялись, как дети.
– О, Лилли, я так вас люблю! – порывисто воскликнул Финн. – Я люблю вас и буду любить всегда.
Он смело посмотрел ей в глаза.
– Ну вот… Теперь я сказал вам об этом, – облегченно вздохнул он.
Улыбка в глазах Лилли быстро погасла. Она знала, что он ее любил, но не так, не такой любовью, какой мужчины любят женщин.
– Я думала, ты будешь моим другом! – сердито воскликнула она. – А теперь ты все испортил.
Она решительно развернула лошадь и поскакала по берегу обратно, оставив его печально смотреть ей вслед.
Вернувшись на конный двор, Лилли соскочила с лошади и, рыдая, побежала к дому. Дэниел О'Киффи взглянул на своего младшего брата, медленной рысью въехавшего на двор.
– Это ты расстроил мисс Лилли? – спросил он, беспокоясь, как бы тот снова не испортил себе репутацию в глазах хозяина. – Неужели ты, парень, никогда не научишься знать свое место?
– А где оно, это мое место?
Серые глаза Финна сверкнули гневом.
– Ты это достаточно хорошо знаешь. Как и я, – отвечал Дэниел.
И Финн с горечью подумал, что брат был прав.
Прошло еще несколько недель, но месячные у Лилли не появлялись. Няня озабоченно всматривалась в стройное тело девушки, когда та мылась.
– Я все же думаю, что вам нужно побывать у доктора, мисс Лилли, – заметила она, быстрыми движениями растирая ей спину. – С вами что-то не так, и будет лучше, если вы с ним посоветуетесь.
– Нет!
Лилли вырвала полотенце из ее рук. Она убежала в свою гардеробную и захлопнула дверь, оставив старуху с грустью смотреть ей вслед, покачивая головой. Исказившееся страхом лицо Лилли лишь подтвердило ее худшие опасения. Не оставалось ничего другого, как рассказать об этом ее матери.
Леди Хэлен удивилась, когда в ее дверь постучалась няня, и смертельно побледнела, выслушав ее подозрения.
– Она, должно быть, заболела, – сказала она дрогнувшим голосом. – Предположить что-нибудь другое немыслимо!
Забеспокоившись, она послала за доктором О'Мэлли.
Лилли лежала на своей кровати, как испуганный барашек на бойне, когда ее осматривал добрейший доктор О'Мэлли. Он задал ей несколько вопросов, но она отвернулась, отказавшись отвечать, и ему пришлось удовольствоваться тем, что сказала няня. После проведения необходимых анализов доктор подтвердил самые худшие опасения.
Леди Хэлен сидела в своей комнате, в полном смятении размышляя о дочери и недоумевая, как могла случиться такая ужасная вещь. Ледяной ужас объял ее сердце при мысли о муже. Как она сможет сказать ему обо всем?
Через несколько минут она уже шла по коридору к Лилли. Ее дочь сидела у окна и смотрела на блестевшую от дождя листву сада. Она не обернулась к матери, хотя и слышала, как она вошла.
– Лилли, дорогая моя, – ласково проговорила леди Хэлен, – ты знаешь, что сказал доктор?
Лилли молча, опустила голову.
– Ты должна рассказать мне, что произошло, Лилли, – проговорила она. – Обещаю, что не буду сердиться. Но я должна знать, кто этот человек, чтобы отец мог принять свои меры.
– Но как ты сможешь ему об этом сказать, мамми, – в отчаянии воскликнула она, – как ты сможешь ему сказать? А что будет потом со мной?
– Разумеется, ты должна будешь выйти замуж за этого человека, Лилли. Тихая свадьба, долгое свадебное путешествие за границу… преждевременный ребенок… Мы как-нибудь сумеем сохранить все в тайне.
Лилли еще больше побледнела. Она почувствовала себя больной при мысли о Роберте Хатауэе. Отец заставил бы его жениться на ней, но ведь Роберт сказал, что скорее ее убьет. И в любом случае лучше умереть, чем выйти замуж за этого зверя.
Лилли молча смотрела в окно.
– Прошу тебя, дитя мое, – мягко заговорила леди Хэлен, – скажи правду своей маме, и я обещаю сделать все, чтобы помочь тебе. Ты же знаешь, как я тебя люблю.
– Я не могу, мамми, – устало молвила она. И не произнесла больше ни слова.
Лорд Молино курил в библиотеке сигару и читал газету. Когда его жена устало, опустилась в кресло напротив, он поднял на нее удивленные глаза.
Боль снова сжала ее сердце, но она твердо решила начать разговор с мужем, считая это своим долгом. Она была спокойна, говорила взвешенно и кратко.
Он ничего не отвечал. Его глаза, такие же голубые, как у Лилли, бессмысленно смотрели на жену: казалось, он не понимал, о чем она говорит. Но в следующий момент Молино в страшной ярости поднялся на ноги, и леди Хэлен прижала руку к груди, желая умереть раньше, чем ее любимый муж ударит ее.
– Боже правый, Хэлен, – проговорил он, – это, должно быть, какая-то ошибка. Это неправда, это невозможно.
Молино умоляюще посмотрел на жену, и ей показалось, что он вот-вот заплачет.
– Это не про Лилли… – прошептал он.
– Это правда, Огастес, хотя мне всем сердцем хотелось бы, чтобы это было не так.
Лорд Молино снова поднялся на ноги, подошел к окну и устремил взгляд на затянутые сеткой дождя окрестности. Жена тем временем торопливо излагала ему свой план: немедленный брак, долгая заграничная поездка, роды не по срокам брака.
– Вам придется поговорить с родителями. Все должно устроиться, Огастес. Нужно лишь, чтобы Лилли сказала мне, кто он.
Не поворачивая головы, он сказал:
– Пришлите ко мне Лилли.
Леди Хэлен встала и направилась к двери.
– Вы должны быть мягким с нею, Огастес, – обернулась она на ходу. – Не забывайте о состоянии девочки.
– Боже мой, Хэлен, как я могу об этом забыть? – в изнеможении простонал он.
Когда мать сказала, что она должна пойти в библиотеку, чтобы поговорить с отцом, Лилли побежала за Сил. Она нашла ее сидящей с книгой перед камином в детской, рядом с обоими догами.
Большие голубые глаза Сил были полны сострадания, когда она бросилась к сестре.
– О, Лилли, Лилли. Что ты ему скажешь?
– Ничего!
Глаза Лилли вспыхнули презрением при мысли о Роберте.
– Ничего не скажу, и никто не заставит меня это сделать. Скорее, я убью себя.
– Нет! Нет. О, Лилли, пожалуйста, не надо. Я люблю тебя. Я тебе помогу. И, может быть, па не будет слишком сердиться, когда свыкнется с мыслью…
– О, Сил, – с невольной улыбкой сказала Лилли своей изобретательной сестре, – ты ужасная оптимистка.
Лилли умылась, расчесала черные локоны и связала их сзади розовой лентой, надела старое розовое хлопчатобумажное платье и кое-как почистила грязные башмаки. Потом, не желая больше оттягивать разговор ни на минуту, стала медленно спускаться по лестнице, чтобы встретиться лицом к лицу со своим отцом и со своей судьбой.
