Вики была в шоке. С болью во взгляде она посмотрела на Кейта и, запинаясь, спросила:
— Но если он знал... Если он знал, что я его внучка, почему же он...
— Не сообщил тебе об этом? Не попытался забрать тебя к себе? — Кейт покачал головой. — Не знаю, девочка моя. Он был очень странным человеком — одиноким человеком и упрямым. Я думаю, чрезмерная гордость и обида на дочь помешали ему сделать это. — Он грустно улыбнулся. — Боюсь, мы оба с тобой унаследовали не самые лучшие семейные черты. — Он легким жестом коснулся ее лица. — Ответ на твой вопрос мог дать только сам Говард Эджертон. Но в одном я твердо уверен — ты действительно его внучка, и именно поэтому он сделал тебя своей наследницей.
— Но после того как все эти годы он не хотел меня знать...
Слезы хлынули из глаз Вики, но это были очищающие, целительные слезы. Она плакала не от обиды или боли, а от жалости, причем не к себе, а к человеку, который прожил свою жизнь так одиноко и горько. Теперь Вики понимала, что сама чуть было не обрекла себя на такую же жизнь.
Кейт поднялся и, склонившись над ней, нежно обнял, а потом подхватил на руки и, заняв ее место в кресле, усадил к себе на колени, прижимая к груди и баюкая, как ребенка.
— Прости. Наверное, не стоило выплескивать все это на тебя так сразу... Надо было постепенно подготовить тебя...
— Нет-нет, — всхлипывая, прошептала Вики. — Я плачу не о себе. Я плачу о нем, о моем дедушке. О, Кейт, как он, наверное, был одинок, как несчастен!.. — Она всхлипнула в последний раз и нерешительно прошептала: — Обними меня, Кейт. Крепче... еще крепче.
— Что с тобой? — встревоженно спросил он, чувствуя, как она вздрагивает всем телом.
— Ничего... уже ничего. Просто я вдруг поняла, что могла прожить свою жизнь так же, как он, как мистер... то есть, как дедушка.
— Что ты хочешь этим сказать? — слегка нахмурился Кейт.
— Я хочу сказать, что люблю тебя, и эта любовь стоит того, чтобы пойти на риск, — горячо проговорила девушка.
— Никакого риска нет, — сказал Кейт. — Ты можешь быть уверена во мне, любовь моя. Я всегда буду с тобой, несмотря ни на что. Всегда.
Его губы были так близко от лица Вики, что она не удержалась и коснулась их кончиками пальцев, медленно обводя контур. Когда она дотронулась губами до уголка его рта, Кейт не выдержал и начал страстно целовать ее.
Вики затрепетала, охваченная желанием.
— Значит, больше никаких сомнений? — спросил он, наконец оторвавшись от ее губ.
— Никаких, — искренне ответила Вики.
— Не надейся, что я выпущу тебя, пока ты не пообещаешь выйти за меня замуж!
— Хорошо, хорошо, обещаю! — со смехом ответила Вики, и тут на ее лицо неожиданно набежала легкая тень.
— Почему ты хмуришься? — спросил Кейт.
— Мне жаль, что я поторопилась с продажей этой яхты. Наверное, это сентиментально с моей стороны, но я предпочла бы сохранить ее. Ведь здесь наверняка бывала моя мать, и когда у нас будут дети...
— Я понял. Похоже, настало время сделать еще одно признание: дело в том, что эту яхту покупаю я. — Выражение лица Вики было таким изумленным, что Кейту пришлось слегка встряхнуть ее за плечи, чтобы привести в чувство. — Послушай, неужели ты думаешь, что я уступил бы ее кому-то? Чтобы кто-то чужой спал в той каюте, где я впервые поцеловал тебя, где мы впервые были вместе? — Он покачал головой. — Нет, я твердо решил, что если даже ты не останешься со мной, то у меня будет хотя бы эта яхта и воспоминания... о тебе.
— Но теперь тебе нет необходимости покупать ее, — неуверенно возразила Вики.
— Есть. Ты кое о чем забыла, — мягко напомнил Кейт. — Я имею в виду деньги, которые тебе оставил дед, и те, что ты рассчитывала выручить от продажи яхты. Ты все еще хочешь передать их на благотворительные цели?
Вики смущенно вспыхнула и нерешительно посмотрела на Кейта.
— Понимаешь, — начала она, — мне казалось, что раз Говард Эджертон был так одинок, это могло как-то...
— Уравновесить чашу весов, — закончил он за нее. — Я понимаю, почему ты хочешь сделать это, и подумал вот о чем: может быть, в память о твоей матери... Есть много юношей и девушек, которые по тем или иным причинам уходят из дома. Они оказываются совершенно одни и сталкиваются с множеством трудностей... Может быть, нам стоит потратить эти деньги на то, чтобы помочь им?
— Да, — согласилась Вики. — Да, это будет правильно.
— Ну и как, ты довольна, как фонд потратил твой щедрый взнос?
— Наш взнос, — поправила мужа Вики, в последний раз оглядываясь на здание, из которого они только что вышли.
Это был новый, построенный на окраине Сан-Франциско по специальному проекту приют для подростков и молодежи, и деньги Говарда Эджертона, которые Вики и Кейт передали этому учреждению, пошли на оборудование одного из спальных корпусов.
— Я думаю, мы поступили правильно, — сказала Вики. — По крайней мере, эти бедные дети — а большинство из них действительно еще дети, — смогут получить здесь хоть какую-то помощь. Знаешь, раньше я думала, что самое страшное для ребенка — это стать сиротой, но потом поняла, что ошибаюсь. Гораздо хуже, когда у человека есть родители, но они не любят его. Эти дети...
— В жизни случаются вещи, в которых не виноваты ни дети, ни родители, — перебил ее Кейт. — Люди испытывают нужду, попадают в тяжелые обстоятельства...
— Но с нашим ребенком ничего подобного не может случиться, — горячо заявила Вики, инстинктивно приложив ладонь к небольшой выпуклости живота под жакетом.
— Конечно нет, потому что мы дадим ему не только любовь, но и уважение, и, я надеюсь, достаточно самостоятельности. Мы не повторим ошибки Говарда Эджертона, Вики.
— Да, — кивнула она, с улыбкой глядя на мужа.
Вики была уверена как в том, что Кейт говорит правду, так и в том, что он любит ее. Эта любовь дала ей свободу быть самой собой, жить спокойно и радостно, без страха потерять его.
Муж терпеливо учил ее тому, как примириться с прошлым, принять его и жить дальше, и она поняла, что есть гораздо худшие вещи, чем быть сиротой.
Теперь у нее был Кейт, его любовь и ожидание их общего ребенка. Вики радостно улыбнулась. Она надеялась, что это будет только первый из их детей.
— Чему это ты улыбаешься? — с подозрением спросил Кейт.
— Просто так, — безмятежно ответила Вики. — Просто так.
Эпилог
Ранний утренний ветер еще не улегся, и теплый ясный воздух был эфирно-чистым, наполненным прохладной свежестью, словно падал на только что выпавший снег. Мир был полон благоухания, елового бальзама и тончайшего привкуса водорослей с уступов, голых и коричневых теперь, во время отлива в маленькой гавани.
