– Ты хотела меня видеть? – поинтересовалась Катя, замерев на пороге. Неожиданно Злата откинула простыню и поднялась. Одежды на девушке не было.
«Господи, что ж сегодня за день такой?! – подумала Катя. – Один говорит «раздевайся». Другая уже разделась. Мне-то чего делать?»
Злата протянула к Кате руки и медленно пошла навстречу. Катя так же медленно начала отступать назад. Так они вышли в гостиную и пересекли ее.
– Не бойся. Тебе будет со мной хорошо, – шептала Злата. Катя молча пятилась. Вдруг Злата остановилась, закрыла лицо руками и, убежав к себе в комнату, бросилась на тахту. Послышался ее горький плач.
Кате вдруг до слез стало жалко Злату. Она подбежала к тахте и, опустившись возле рыдающей Златы на колени, сказала:
– Дурочка, я же тоже девчонка.
Злата сперва замолчала, продолжая лежать лицом в подушку, потом резко подняла голову и крикнула:
– Что ты сказал?!
– Не сказал, а сказала. Я тоже девчонка. Просто прикидываюсь парнем. Извини, но я не могла тебе объяснить этого раньше.
Злата выпучила глаза. Казалось, она лишилась дара речи. Наконец покачала головой и прошептала:
– Не верю.
– Дура. Что, мне раздеться, чтобы ты поняла? – зло спросила Катя. Злата продолжала в ужасе смотреть на Катю. Зрачки ее глаз расширились.
– Зачем? – почти взвизгнула панночка.
Катя долго и обстоятельно начала все рассказывать. Злата слушала и качала головой. Когда она, наконец, все поняла, то устало произнесла:
– Это ты дура. Что может быть прекраснее, чем быть женщиной.
– Я не хотела быть ничьей собственностью, – упрямо повторила Катя свой главный аргумент, – не хотела себя никому отдавать. Ведь мы кому-то всегда принадлежим. Нас берут. Берут, как вещь.
– Ты ничего не понимаешь, глупая девчонка. В любви каждый и берет, и дает. Ты отдаешь мужчине свое тело, а он отдает тебе начало жизни твоего ребенка. Кто больше? Почитай Эриха Фромма «Искусство любить», может быть, тогда разберешься. А теперь уходи. Мне надо побыть одной.
Но Катя не ушла, пока не добилась от Златы клятвы, что она ее не выдаст. После чего в прекрасном настроении поднялась в мансарду.
– Ну что, приступим? – спросила она Крюкова, когда Тарзан вышел из мансарды.
– К чему приступим? – не понял художник.
– К тренировкам, маэстро, – ответила Катя и встала в боевую стойку.
Глава 37
Итальянец готовится к путешествию
Альберт Беринни мчал на своем лимузине в Марсель. Он сам вел машину и делал это превосходно. Итальянец любил скорость и понимал толк в хороших автомобилях. Он не обращал особого внимания на цвет, дизайн салона и другие технический красоты. Единственное, что он ценил из побочных атрибутов, так это удобное кресло. Посадка водителя, особенно на дальней дороге, – дело весьма серьезное. В одном кресле через тысячу километров чувствуешь себя выжатым лимоном, в другом – словно на отдыхе после ланча.
Беринни спешил в Марсель. Там находилось русское консульство, и он желал получить визу. По новым порядкам России кроме разных бумаг требовалась бронь в гостинице города, где итальянец собирался жить. Такой брони француз при себе не имел. Но помощник консула Васильев не раз бывал у него в гостях, и потому особых проблем в русском посольстве Беринни не ожидал. И вправду, через пятнадцать минут после парковки он уже выходил из здания под красно-сине-белым флагом с российской визой в паспорте.
Позвонив Самсону и поговорив с русским мошенником, итальянец без труда сообразил, что неделя понадобится Самсону, чтобы успеть состряпать фальшивку. Именно этого времени хитрый коллекционер давать Самсону и не хотел. Заказав из машины билет на московский авиарейс, итальянец свернул к порту. Туда сегодня пришел небольшой теплоход из Америки, на котором Беринни собирался отправить партию своего товара. Он специально немного покрутился по городу, чтобы проверить, есть за ним слежка или нет. В том, что он – итальянский буржуа – живет во Франции добропорядочным гражданином и ни в чем не заподозрен, Беринни не сомневался. Просто сегодня ему один раз на трассе померещилась подозрительная машина. Альберт Беринни был очень внимательным и осторожным человеком.
Слежки не было, и итальянец подъехал к пирсу. Теплоход «Теодор Драйзер» стоял в самом конце правого причала.
Вообще марсельский причал резким квадратом врезается в самый центр города. Такое впечатление, что яхты и катера застыли на городской улице. Днем и вечером тут необычайно оживленно. Много кафе, где толпы туристов обслуживают темнокожие официантки и официанты. Запах моря смешивается с запахом кофе и пива. На улицах жарят каштаны и торгуют всем, чем угодно. В магазине диковинной экзотики можно даже приобрести скальп индейца.
Беринни не пошел на теплоход, а устроился в маленьком кафе напротив белоснежного лайнера. Мулатка с зубами молодой лошади принесла ему малюсенькую чашку кофе и рюмку шотландского виски. Любовь к такому странному сочетанию напитков пришла в юности, когда Беринни еще не был богат.
Высоченный и лысый, как коленка куртизанки, турист подсел к Беринни и тоже заказал кофе. Они молча просидели минут двадцать. После чего лысый встал и медленно удалился. Казалось, что мужчины не сказали друг другу ни одного слова. Но Беринни уже знал, что «Теодор Драйзер» уходит послезавтра утром. Это было написано в утренней марсельской газете, которую небрежно оставил на столе лысый клиент. Еще в этой газете упоминалось, что судно принадлежит благотворительной фирме, которая лечит туберкулез у детей разных стран. После Марселя «Теодор Драйзер» зайдет в Грецию и вернется в Штаты. Значит, груз надо привезти завтра. Лучше днем. Гораздо безопаснее делать дела днем среди толпы трудящихся и праздношатающихся граждан, чем в ночной тиши…
Беринни всегда снисходительно улыбался, когда в кино показывали ночные страсти уголовного мира. Ночью только шпана и мелкий уголовный элемент занимаются бизнесом. Приличные люди по ночам спят.
Покончив с кофе и залпом допив последний глоток виски, Альберт Беринни не спеша прошелся вдоль пирса. Его небольшая, но очень дорогая яхта, оборудованная кроме парусного хозяйства еще и мощным дизелем, способным развивать сорок пять узлов в час, покачивалась, привязанная к тумбам причала. Итальянец легко поднялся по трапу. Команда из восьми моряков и капитана выстроилась на палубе, ожидая приказа хозяина. Моряки и капитан находились на борту постоянно. Каждую неделю приезжал маленький фургон, привозивший запасы пива, минеральной воды и провизии. Происходила замена холодильных запасов. Излишки продуктов капитан сбывал в дешевые кафе и клал выручку в карман. Беринни знал, что капитан приторговывает тем товаром, который подлежал уничтожению, и считал это дополнительной оплатой за его пунктуальную преданность. Капитан ни разу за пять лет без разрешения не покинул судно. Экипаж был готов по приказу хозяина плыть хоть на край света. Никакого предупреждения не требовалось, яхта находилась всегда в полной готовности и могла отчалить в любой момент. Беринни нечасто совершал морские прогулки, поэтому команда с надеждой взирала на своего хозяина и кормильца.
