Итак, она вотрется к нему в доверие, затем найдет подход к Терезе и завоюет ее сердце. Затем выберет подходящий момент и откроет ей правду. А потом увезет Терезу куда-нибудь далеко, где много солнца и свежего воздуха. Денег у нее достаточно, чтобы начать новую жизнь в Австралии или Новой Зеландии, в этих чистых спокойных странах, где ее никто не знает и где Тереза сможет забыть ужасы прошлого.
Она вылечит Терезу от всех недугов. Вместе они разрешат все проблемы, какие бы они ни были.
Главное, она нашла эту мельницу. Остальное приложится. Она вырвет Терезу из этого капкана, а когда Майкл Флорио спустит с цепи собак, они уже будут далеко. Он их не догонит. Она больше никогда не расстанется со своим ребенком, что бы Тереза ни натворила.
Ребекка подняла лицо к небу и сощурилась. Лесистые холмы окутывал густой туман. Сегодня она сделала первый ход, самый важный. Сработало ли это?
Оставалось только ждать. Ждать и молиться, чтобы он позвонил.
На другой день Ребекка в Урбино не поехала. И на следующий тоже. Она провела в доме Фиорентини безвылазно два долгих дня, хватаясь за любую работу, какая подворачивалась под руку, только в ней находя спасение. Синьора Фиорентини, чувствуя, что Ребекка не в себе, с разговорами к ней не приставала.
Минули два дня бесплодных ожиданий, а на третий ее начала терзать паника. А что, если Флорио снова отколол помер и исчез? Уехал в неизвестном направлении? Ребекке очень хотелось поехать к мельнице и проверить, но она знала, что, решившись на это, погубит все.
Если же он никуда не уехал, а просто не захотел играть по предложенному сценарию, у нее оставался единственный вариант — сообщить в полицию.
Ребекка поняла, что если срочно не найдет себе какое-нибудь занятие, то сойдет с ума. На дворе был жуткий холод, но она сказала синьоре Фиорентини, что поедет за капустой. Вышла во двор, взобралась на мотороллер и по грязной дорожке потащилась к большому капустному полю у холма. Несмотря на туман и сильный ледяной ветер, все равно здесь было лучше, чем в доме. Потому что можно было хотя бы видеть небо. Прежде чем начать работу, она быстро прошлась по полю, чтобы согреться.
Здесь росла капуста ломбардских сортов, любимое кушанье в этих местах. Кочаны массивные и увесистые, чуть побитые первыми заморозками. Она методично обрывала почерневшие верхние листья и обернулась, вдруг услышав рокот большой машины. На дорожке стоял джип Майкла Флорио.
Ее сердце болезненно сжалось, и она внезапно пожалела, что приехала сюда, в это безлюдное место, где он может сделать с ней все, что захочет. Он медленно вылез из машины. Она ждала, не изменив позы.
— Ваша хозяйка сказала, что вы здесь, — сказал он вместо приветствия. На нем было теплое пальто на меху. Лицо и волосы влажные от тумана. — В чем дело? У вас такой испуганный вид.
— Просто замерзла.
Флорио сделал легкое движение головой.
— Пойдемте сядем в машину.
— Зачем? — спросила она, сама не понимая почему.
— Что значит зачем? — отозвался он. — Вы начали этот разговор, не я. Давайте его закончим.
Ребекке показалось, что сердце палилось свинцом, таким оно стало тяжелым. Неужели он уже до всего докопался и обнаружил, что в занавеске, которой она прикрывалась, полно дыр?
Флорио ждал. Тяжело шагая, Ребекка направилась к джипу.
Вначале влезла она, затем рядом водрузился он и захлопнул дверцу. При таком близком соседстве Майкл Флорио показался ей пугающе огромным. Она вжалась в противоположную дверцу, нащупывая ручку. Интересно, удастся ли выскочить отсюда достаточно быстро, если потребуется?
Он начал сразу же, без предисловий.
— Если вы надеялись, что я какой-нибудь миллионер со странностями, то забудьте об этом.
— Не понимаю, — проговорила она удивленно.
— Я могу вас взять только на следующих условиях: жилье и стол плюс пятьдесят баксов в неделю. Это все.
Ребекка просто не верила тому, что слышит, чувствуя, как пульс сделал внезапный скачок.
— Пятьдесят долларов в неделю?
— Но вы говорили, что берете недорого. И единственное, что вам нужно, — это жилье плюс какие-то деньги.
— Это действительно так.
— Пятьдесят баксов — это все, что я могу заплатить. Но девяносто процентов этой суммы вы сможете сберечь, потому что мы обходимся без ненужной роскоши.
— Я давно уже привыкла обходиться без ненужной роскоши. — Она глубоко вздохнула, все еще неспособная поверить окончательно. — Так что, вы предлагаете мне работу?
— Да, — сказал он, — но с недельным испытательным сроком. Если не приспособитесь — значит, ничего не получится.
— Почему же не приспособлюсь, — тихо проговорила она. — Приспособлюсь. Не беспокойтесь.
У него, видно, была такая привычка — барабанить пальцами по чему-нибудь. Сейчас он барабанил по рулевому колесу.
— Самое главное, чтобы вы поладили с девочками, — произнес он. — Я рассказал им о вас. Они хотят познакомиться. Итак, приходите завтра утром. До одиннадцати. Мне надо объяснять, как добираться?
— Нет, не надо, — сказала она. — Я приду.
— Я беседовал с вашей хозяйкой почти час. Она дала вам прекрасные рекомендации.
— Синьора Фиорентини, — улыбнулась Ребекка. — Вот с ней мы ладим отлично.
— Она считает вас замечательной во всех отношениях. Говорит, что вы спасли жизнь ее сыну.
— Он порезал руку, я перевязала. Вот и все.
— Я также порасспрашивал о вас кое-кого, — продолжил он своим тихим, слегка хрипловатым голосом. — Провел, так сказать, изыскания. Никто не сказал ни единого плохого слова. Все без исключения считают вас замечательной во всех отношениях. — Он сделал паузу. — Но при этом никто не смог подтвердить, что вы действительно та, за кого себя выдаете.
— А почему бы мне не быть той, кто я есть?
— Лично я думаю, что все, что вы тогда мне о себе рассказали, сплошная ложь, — спокойно отозвался он. — Но кто в наши дни говорит правду? Так что ничего страшного, вы имеете право на свои секреты, касающиеся личной жизни, какими бы отвратительными они ни были. Мне плевать на ваше прошлое. Для меня главное, чтобы дети были в порядке. Вот что меня интересует в первую очередь. Если можете им помочь, добро пожаловать. — Его голос понизился и стал более хриплым: — Но если вы сделаете им больно, в любой форме, я сделаю больно вам.
— До сих пор, мистер Флорио, я еще не сделала больно ни одному ребенку, — проговорила она напряженно.
Он чуть заметно кивнул. По его глазам было видно, что все говорилось совершенно серьезно. Флорио давал ей понять, что она для него не больше чем инструмент, который можно использовать. Но если этот инструмент окажется негодным, его можно, не задумываясь, отбросить в сторону.
