«Дорогой Дерек… мне больше не к, кому обратиться. Но я знаю, что ты о ней позаботишься…
Насколько спокойнее мне будет, если она окажется у тебя, среди своей семьи. Ее зовут Дороти. Дороти Грейдон».
«Среди своей семьи»? «Дороти Грейдон»?
Испытанная ею боль была так ужасна, что Эльвире показалось, будто она умирает. Никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной.
Дороти Грейдон.
Только теперь, оглядываясь назад, она начала понимать многие вещи. Его нежное и заботливое отношение к девочке. Его отказ сообщить о ней в службу социального обеспечения.
Желание, чтобы малышка имела все самое лучшее.
И, что хуже всего, Эльвира отчетливо вспомнила, как, сказав «Дороти моя…», Дерек тут же замолчал, словно прикусив язык.
Дороти моя… Кто? В эту недостающую ячейку головоломки логично помещалось лишь одно слово.
Дороти моя дочь!
Звук затормозившей возле дома машины заставил Эльвиру поднять голову так резко, что текущие по щекам слезы, о наличии которых она даже не подозревала, закапали записку, которую она все еще держала в руках.
Дерек вернулся! Вернулся как раз в тот момент, когда ей меньше всего хотелось его видеть!
А ведь еще совсем недавно Эльвире казалось, будто жизнь ее достигла низшей точки. Но нет, оказывается, судьба уготовила ей очередной удар.
Выйдя из ванной и заняв позицию на верхней площадке лестницы, она молча наблюдала за тем, как открывается большая парадная дверь, как вошедший в дом Дерек сметает налипший на ботинки снег.
Неожиданно большие старинные часы в холле начали отбивать очередной час. Машинально Эльвира начала отсчитывать удары.
Один… второй… третий…
Внезапно, не досчитав до конца, словно по озарению свыше, она поняла, который сейчас час. Ровно полдень. Ударов должно было быть двенадцать. В памяти тотчас же всплыло воспоминание о тех же часах, отбивающих то же количество ударов, только это было в полночь, а не в полдень…
— А у меня для тебя маленький сюрприз, — довольным тоном заявил Дерек. — Будем считать это моим рождественским подарком…
— Негодяй!
Не успело еще это гневное, отозвавшееся гулким эхом в большом холле восклицание затихнуть, как Эльвира, буквально скатившись с лестницы, набросилась на Дерека, яростно и слепо молотя его кулаками по широкой груди.
— Крыса! Свинья! Эгоистичное, бесчувственное чудовище! Я тебя ненавижу! Ненавижу!
— Что за черт? — Застигнутый врасплох Дерек, быстро отступив назад и вытянув вперед длинные сильные руки, крепко схватил жену за запястья. — Эльвира, что с тобой случилось?
В чем дело?
— В чем дело! Ты спрашиваешь, в чем дело?!
Поверить в то, что он может оставаться таким спокойным, хладнокровным, уверенным в себе было просто невозможно. Неужели у него совершенно отсутствует совесть? Похоже, что так. Должен же был он понимать, что рано или поздно его тайна раскроется… Или он действительно рассчитывал, что ему удастся, воспользовавшись своей сексуальной притягательностью для нее, заставить ее заботиться о своем ребенке?
— Ты прекрасно знаешь, в чем дело!.. Ты… ты…
Звук раздавшихся за спиной Дерека шагов, более легких и быстрых, чем у него, заставил Эльвиру замолчать.
— Дерек? — неуверенно спросил незнакомый женский голос. — Что тут происходит?
Кто эта женщина? И почему она в таком состоянии?
— Это… — начал Дерек, и, к своему ужасу, Эльвира различила в его голосе нотки веселья. — Это Эльвира, моя милая женушка. А что касается ее состояния, то, насколько я могу понять, она просто что-то узнала о нас. Только вот не понимаю, каким образом…
— Я… я… — попыталась перебить его Эльвира, но голос сорвался, отказываясь повиноваться ей. Голова ее шла кругом от происходящего.
Сердце разрывалось от боли, душу переполняли возмущение и отчаяние.
Владелицей другого голоса оказалась маленькая худенькая женщина, почти девочка, не старше двадцати лет. Узкое, бледное лицо обрамляли рыжие, растрепанные волосы, а такого зеленого цвета глаз Эльвира не видела никогда в жизни. Разве что… у Дерека.
— Дорогая… — произнес он, вновь обращаясь к ней. Однако употребление столь любимого ею некогда обращения лишь усилило ее бешенство.
— Не смей называть меня «дорогая»! Я тебе это запрещаю! Ты просто лживое, грубое животное! Ты… ты…
Не в состоянии больше придумать ни одного в достаточной степени оскорбительного слова, Эльвира решила действовать по-другому. И надменно произнесла, обращаясь к худенькой женщине:
— Полагаю, что вы Оливия… «дорогая Оливия»… Что ж, в таком случае я знаю о вас все. И о Дороти тоже… о вашем ребенке. Дороти Грейдон. Ведь вашу дочь зовут именно так? И ее отцом является Дерек, не правда ли?
Воцарилось напряженное молчание, во время которого Дерек и Оливия обменялись откровенно недоуменными взглядами. При виде их лиц Эльвира почувствовала, как ее уверенность в собственной правоте и благородный гнев начинают потихоньку сходить на нет.
Не совершила ли она ошибку? Возможно ли это? Ведь все кажется ясным как Божий день?
— Дочь Дерека? — спросила потрясенная молодая женщина. — Как она может быть дочерью Дерека?
Пристально наблюдающий за реакцией жены Дерек вновь обратился к Оливии:
— Объясни, пожалуйста, Эльвире, кто ты такая.
Бросив на него явно смущенный взгляд, она все же обернулась к Эльвире и произнесла, глядя ей в глаза:
— Дерек… мой брат. Точнее, единокровный брат. У нас с ним один и тот же отец. Так что он никак не может быть отцом Дороти. Он ее дядя.
Единокровный брат. От одного и того же отца, Уильяма Грейдона.
— Моему отцу всегда было мало одной женщины. И он закрутил роман с матерью Оливии.
Все еще не пришедшая в себя Эльвира услышала, как та нетерпеливо спросила Дерека:
— Где Дороти? Где моя девочка? Как я могла подумать, что смогу жить без нее?
— Наверху, — ответил он, не отрывая, однако, взгляда от жены. — Как поднимешься, первая дверь налево. К этому времени она уже должна проснуться.
Проводив глазами бросившуюся вверх по лестнице Оливию, Дерек повернулся к Эльвире.
— Это действительно так много для тебя значило? — несколько робко спросил он. — Ты действительно до такой степени переживала? Да, Эльвира?..
Она наконец-то обрела голос.
— Дерек, извини меня… Я даже представить себе не могла, что…
— Конечно, не могла. Но я просто не имел права рассказать тебе правду. Это было тайной Оливии, и мне казалось, что до того, как я отыщу способ дать ей возможность вернуться за Дороти, все должно держаться в секрете. Она связалась с человеком, который после рождения ребенка не захотел иметь с ней никакого дела. Положение ее было просто ужасным. Ни денег, ни работы, никакого просвета впереди.
