Клер Эллиот - Тайфун

— Очень мило с твоей стороны! — усмехнулась Джульетта. — Акт диверсии способствовал чудодейственному возвращению утраченной невинности! — (Его лицо ожесточилось от ее презрения.) — Ты не любишь меня. Ты просто страдаешь от вполне заслуженных угрызений совести!

Марк выглядел как человек, который дошел до точки. Джульетта отступила назад, но недостаточно быстро, чтобы уклониться от его рук, которые крепко схватили ее за плечи и беспощадно встряхнули.

— Не пытайся объяснить мне, что я чувствую, женщина! — резко сказал он. — Если я сказал, что люблю, значит люблю! Понимаешь?

Джульетта непокорно взглянула в его рассерженное лицо:

— Браво!

— Господи! Дай мне терпения! — прошептал Марк. — Может, это тебя убедит! — Не обращая внимания на то, что они в общественном месте и швейцар уже смотрит на них с интересом, он склонился к ее губам. Она безвольно стояла в его объятиях, губы не отвечали ему и были пассивны, ибо гнев и боль обиды облегчили ей сопротивление натиску. Прошло много времени прежде, чем он отстранился от нее.

Джульетта отступила назад, намеренно утирая рот рукой, стараясь сдержаться и не выдать себя дрогнувшим голосом.

— Мне это ни к чему, Марк. Ты не можешь раздуть давно погасшее пламя, которое затушил собственными руками! Вместо того чтобы стараться вернуть невозможное, иди и попробуй спасти свое положение в компании, — посоветовала она ему голосом, который заставил Марка сжать зубы. — А то обнаружишь, что тебя переизбрали в твое отсутствие!

Она вышла, чувствуя, что глаза на его посеревшем отчаявшемся лице следуют за ней взглядом. На какое-то безумное мгновение ею овладело искушение повернуться и броситься к нему, сделав их обоих счастливыми; но гордость, поддерживаемая гневом, заставляли ее идти вперед, не оборачиваясь. «Итак, он готов принять меня? — яростно подумала она. — А я должна забыть его обман, забыть, что он развлекается с другой женщиной с того самого момента, как мы расстались, — только потому, что мистер Лонгридж был столь великодушен, что проигнорировал мои недостатки? Никогда!»

Джульетта была уверена, что не сможет противостоять еще одной неожиданной встрече с Марком, а если он действительно хочет вернуть се, то он не позволит одному отказу разоружить его. Разум и душа говорили ей одно и то же: простить его; жизнь, в которой не будет Марка, бессмысленна. Но если это всего лишь очередное минутное увлечение? Ее губы скривились в презрительной улыбке, когда она напомнила себе, что он никогда не упоминал о более долгих обязательствах. Но внутренний голос шептал, что даже маленькая частичка Марка на какое-то время может быть лучше, чем ничего. Ее рука застыла над телефоном, и Джульетта быстро, чтобы не поддаться искушению позвонить Марку, набрала номер родителей и спросила, сможет ли она приехать к ним погостить.

Когда она закончила упаковывать багаж, пришел посыльный с огромным букетом роз. Джульетта посмотрела на карточку и, скривив губы, прочла: «Прости меня. С любовью, вечно твой. Марк», сложила ее обратно в конверт, протянула цветы посыльному и велела отвезти букет в компанию «Лонгридж и сыновья» лично мистеру Марку Лонгриджу.

Ее убежище не долго оставалось в секрете; Марк позвонил ей вечером. Она должна была сообразить, что он догадается, куда она поехала, а он был способен обзвонить всех Хеммондов в Дорсете. Джульетта попросила маму сказать ему, что она не будет разговаривать с ним, и, насмешливо приподняв бровь, Мэри Хеммонд исполнила просьбу дочери. С тем же пониманием она отнеслась к Джульетте, когда Марк пришел к ним на следующий день. Джульетта, вовремя заметив его, выскользнула через заднюю дверь и скрылась в роще. «Убегать через черный ход становится привычкой, когда дело касается Марка», — криво усмехнулась Джульетта.

Люси позвонила, полная раскаяния и сожаления. Джульетте не особенно хотелось разговаривать с ней, но Люси была единственным человеком, который не поверил, что она может вести двойную игру, поэтому не хотелось обижать ее надменным отказом. Она притворилась, что ей совершенно не интересно, когда Люси посвятила ее в детали выступления Марка во время предвыборной кампании, которое превратило голосование за его переизбрание в ненужную формальность.

— Но самое интересное то, — хихикнула Люси, — что твой бывший босс имел наглость предложить ему контракт на перевозку грузов!

— Что? — воскликнула Джульетта.

— Марк, конечно же, сказал «нет», он не доверяет Сэму Голдингу, который может подставить его еще раз.

— Сэм говорил что-нибудь про меня? — осторожно спросила Джульетта.

— Еще бы! Он откровенно признался, что именно они с Эдвардом разработали этот план. Я буду ждать своей очереди, когда Марк разберется с Эдвардом! — мрачно сказала Люси. — Сэм еще сказал, что это было огромной ошибкой — не только потому, что ты заставила его подписать ложную рекомендацию прежде, чем приступила к шантажу. Тебе, дескать нужно поставить золотой памятник!

Джульетта рассмеялась.

— Я очень боялась, что он заберет ее обратно!

— Марк согласился с ним. Марк сказал, что…

— Я не хочу слышать то, что сказал Марк! — поспешно перебила ее Джульетта.

Наступило долгое молчание, потом Люси робко сказала:

— Может быть, через некоторое время…

— Никогда!

— Мне очень жаль. Вы были такой хорошей парой.

«Да, были, — грустно подумала Джульетта, — но очень недолго, пока Марк не предстал в своем истинном свете». Внезапно к горлу подступил комок. Ей только удалось попросить Люси взять лампы, которые она забыла забрать из магазина в Стенли-Маркет, и прислать ей — и Джульетта, поспешно положив трубку, разразилась слезами.

Марк получил все, что хотел, а она все потеряла. Работу, безопасность, удовлетворенность своим маленьким миром, спокойствие души; даже свою невинность, которую она предложила человеку, посчитавшему ее ничтожеством. «По крайней мере, теперь я выгляжу на свой возраст!» — усмехнулась Джульетта, глядя на свое отражение в зеркале. Детское выражение навсегда исчезло с ее лица; на Джульетту смотрела женщина, которая знает, что такое любовь и как сильно она ранит.

Единственное, что ее могло спасти, это какое-нибудь занятие. Джульетта нашла новую работу, полностью обновила свой гардероб, купив новую дорогую одежду; она даже записалась в женский клуб, чтобы как-то занять свободное от работы время. Это оправдало себя: ее дни были насыщены до предела, но она ничего не могла поделать с ночами, когда, как Марк ей и обещал, память ясно воспроизводила все детали. Джульетта чувствовала, что может ему все простить, если он только вернется. Он ей был нужен, он был ее постоянной болью. Она надеялась, что и он так же сильно страдает, но это было сомнительно. Марк, как он уже ей продемонстрировал, легко мог найти себе утешение. В любом случае его мимолетная страсть к ней умерла, так как он больше не старался встретиться с ней. «Я рада!» — яростно говорила она себе, но очень часто в моменты слабости, которые часто посещали ее, она страстно желала не быть такой гордой. Если бы не ее гордость, она подчинилась бы своему страстному желанию и улетела ближайшим рейсом в Гонконг.