Наверное, мне следовало бы вернуться и уехать с Дэном, но я не могу встретиться с Заком после произошедшего.
Я бреду по дороге, безвольно свесив руки.
Улицы переполнены людьми, направляющимися в местные пабы и рестораны. Мое сердце болит, и я чувствую себя как эмоциональный беспорядок каждый раз, когда семья появляется в поле зрения.
Почему, черт возьми, я должна думать о своей несуществующей семье, когда мне плохо?
Мой телефон звонит, и я вытираю нос, прежде чем ответить.
— Ало, Астрид.
— Мисс Клиффорд, — дружелюбно говорит заместитель комиссара. — Надеюсь, у вас все хорошо.
— Спасибо. — мои мышцы напрягаются, когда я становлюсь спиной к дереву. — В деле есть что-то новое?
— И да, и нет. Мы нашли новые улики, которые могли быть повреждены видеозаписями наблюдения. Наши криминалисты работают над восстановлением.
Мое сердце учащается, когда я слушаю, как помощник шерифа объясняет, как это может изменить все в деле. Он говорит, что, когда у них появятся подозреваемые, мне, возможно, придется их опознать. После того, как я поговорю с отцом, конечно.
— Что значит «после того, как я поговорю с отцом»? — спрашиваю я.
Следует многозначительная пауза, прежде чем заместитель комиссара прочищает горло.
— Лорд Клиффорд против того, чтобы вы опознавали подозреваемых. Мы надеялись, что вы сможете убедить его.
Должно быть, это и послужило причиной ссоры между ним и комиссаром на днях. Это не имеет значения. Через несколько дней мне исполнится восемнадцать, и к тому времени папа уже не будет иметь надо мной никакой опекунской власти.
Но почему отец так против того, чтобы я опознала подозреваемых? Разве не в этом суть всего дела?
У меня болит голова от всей драмы с Леви и новой истории с папой.
Это все равно что попасть под перекрестный огонь, который не я устроила.
Я пишу Дэну, чтобы он забрал меня — без Зака.
Вместо машины Дэна сзади ко мне подъезжает красный Феррари. Я останавливаюсь на тротуаре, бросая любопытный взгляд.
Эйден Кинг.
Он выходит из машины, одетый в темно-синие джинсы и простую серую футболку, которая дополняет цвет его глаз.
Я скрещиваю руки на груди, не зная, как мне себя вести рядом с ним.
Эйден — такая же загадка, как и его кузен, если не более бездушная.
— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — спрашиваю я.
— Возможно.
Он прислоняется к пассажирской дверце своей машины и смотрит на меня, засунув руки в карманы.
— Как?
— Я подумал, что ты захочешь кое-что узнать.
Я хмурю брови.
— Что, например?
— Насчёт того, о чем ты говорила ранее.
— Ты слышал?
Он поднимает плечо.
— Я не виноват, что ты была слишком
поглощена своим маленьким спором, чтобы заметить меня.
— И что? Ты здесь, чтобы позлорадствовать о своих навыках подслушивания?
Ненавижу обороняться, но это Эйден Кинг, и у меня нет хорошего послужного списка с родословной Кингов.
— Я же только что сказал. Это насчёт того, о чем ты говорила.
— Ты про что? — спрашиваю я.
— Безумие. Галлюцинации. Слишком острая реакция. — его глаза превращаются в стальной
металл. — Будет лучше для всех, если ты больше не будешь повторять их при Леви.
Мои руки опускаются по обе стороны от меня. — Почему?
— Он не очень хорошо на них реагирует.
— Почему?
Его голова склоняется набок, как у Леви, когда он что-то обдумывает.
— Ты не дурочка. Наверняка ты что-то заметила.
— Да, но в этом нет особого смысла. — я делаю паузу. — Но ты ведь знаешь, не так ли?
— Даже если и знаю, почему я должен тебе говорить? — спрашивает он совершенно равнодушным тоном, словно я зря трачу его время.
— Это ты пришёл сообщить мне, что я не должна говорить этих слов. Тогда объясни мне, почему мне не нужно их произносить.
— Не совсем. Все, что тебе нужно сделать, это воздержаться от разговоров о психической стабильности. — он делает паузу. — Ох, и перестань его провоцировать. Чем сильнее ты толкаешь, тем сильнее он толкает в ответ. Чем быстрее ты бежишь, тем быстрее гонится он.
Он поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю его за рукав футболки, останавливая.
— Подожди.
Его скучающий взгляд приветствует меня, пока он ждет, когда я заговорю.
Сглотнув, я отпускаю его футболку.
— Скажи мне что-нибудь. Что угодно.
— Что я от этого выиграю?
Я подавляю внутренний стон. Он действительно двоюродный брат Леви. После секундного раздумья я произношу:
— Ты пришел не просто так. Ты знаешь, что я могу помочь или что я уже помогаю. Ты думаешь, что я ценна, иначе ты бы не отправился на мои поиски.
Он приподнимает бровь.
— Один вопрос. Я отвечу на один вопрос.
— У него есть… психическое расстройство?
— Не у него, но если он будет продолжать идти по этой дорожке, то дойдёт до пункта назначения.
— По чьей дорожке?
— Один вопрос. — он направляется к водительской двери. — Принеси мне еще что-нибудь ценное, и я отвечу на второй.
Я смотрю на его машину, которая галопом уносится вдаль. Он вообще семнадцатилетний парень?
С другой стороны, я нашла свой источник информации о Леви.
Глава 29
Леви
Безумие не просит разрешения, и я тоже.
Я бью по боксерской груше в спортзале снова и снова, пока костяшки пальцев не начинают болеть. Я не останавливаюсь.
Если я остановлюсь, я могу снова превратиться в темную версию. Я мог бы прорваться по улицам и найти ее. И сделать то, о чем потом пожалею.
Бах. Бах. Бах.
Я продолжаю бить по груше, пока в легких ничего не остается. Пока мое тело почти не падает.
В последний раз врезав, я позволяю своему телу упасть на коврик, когда резкие вдохи вырываются из моих легких.
Мир кружится вокруг меня, как чертов туман.
После того, как, кажется, я полчаса смотрю вдаль, я, шатаясь, поднимаюсь на ноги и быстро принимаю душ в комнате. Бросаю футболку и одежду команды в сумку и сую сигарету в рот.
Я не останусь в доме дяди перед игрой. Первое, что я сделаю, как только получу наследство, куплю дом как можно дальше от него.
Быть может, в Шотландии.
— Опять уходишь? — кричит Эйден из угла гостиной.
Он сидит перед стеклянной шахматной доской и играет сам с собой, как ненормальный.
Я выдыхаю облако дыма.
— Скажи дяде, что у меня тренировка.
— Или я могу просто сказать ему правду. Ты не хочешь его видеть.
Я поднимаю плечо.
— Это тоже сработает.
Я собираюсь продолжить свой путь, когда он снова заговаривает.
— Я разговаривал с твоей девушкой.
Сигарета почти выпадает из моих губ, когда я резко поворачиваюсь.
— Какого хрена ты только что сказал?
— Я сказал ей то, чего не скажешь ты.
Через секунду я уже нахожусь у его лица и тяну его за шиворот.
— Держись от нее подальше, слышишь?
— Я бы так и сделал, если бы ты перестал все время вести себя как ворчливый мудак. — он отталкивает меня и садится обратно. Берет фигуру королевы между большим и указательным пальцами. — Те, кто не играет в шахматы, думают, что король — это самая сильная фигура, потому что игра заканчивается, когда он умирает, но они не перестают думать, что, если королева умрет первой, у короля не будет шансов выжить.
Я прищуриваюсь, пытаясь понять смысл его слов. Мы оба выросли на шахматах, но у него другая точка зрения. Он бы не признался в этом, но Эйден такой же, как Джонатан. Им все равно, кого они должны сокрушить, ради получения желаемого.
Эйден убивает слона с королевой, оставляя своего белого короля уязвимым. Я перемещаю черного короля вправо.
— Даже король может убить короля. — я засовываю сигарету обратно в рот. — Шах и Мат.
По пути к выходу я беру телефон и смотрю на сообщение от Дэниела о том, что он поехал за Астрид.
