— Что могла делать? — вскинулась я и в изумлении уставилась на него. Мне даже показалось, что я ослышалась.
— Ты та женщина, которой не надо что-то слушать и предпринимать. Ты та, к которой всегда возвращаются. Прости меня, я вернулся, и всегда буду возвращаться к тебе, потому что люблю.
Я была ошарашена, даже скорее шокирована, такой постановкой вопроса. Не могла понять его, думала, что шутит или изгаляется.
— Ты издеваешься? — выдохнула я, с изумлением глядя в его злое лицо.
— Нет, я в полном разуме. Я искренен в своих мыслях. И я люблю тебя. И только тебя.
— А как же Светлана? Мать твоего будущего ребенка? Что будет с ней? Ты подумал?
— Да, я думал и знаю, что делать, — ответил он, рассержено поглядев на меня, будто я виновата в его таком положении.
— Интересно, и что же? — хмыкнула я, — Делать аборт уже поздно, судя по тому состоянию ее живота. Надеюсь, ты не собираешься убивать своего ребенка?
— Ни в коем случае, — вскинулся он, — Я буду ей помогать материально.
— Даааа, — усмехнулась я, — А как насчет воспитания? Как с этим вопросом? Бросишь на плечи одинокой бедной матери?
— И воспитывать тоже буду, — хмуро бросил он.
— Приходящий папа, значит, — грустно усмехнулась я, — Жить на две семьи ты будешь, но только не со мной, Валерий Васильевич. Я не позволю так унижать и тебя и себя. Мы разводимся. И на развод ты подаешь и указываешь причину. А какую, сам сообразишь и если еще не потерял совесть, то правильную. Теперь мы будем спать раздельно. Катюше я скажу сама. Что-то придумаю, чтобы не травмировать дочку. На этом всё.
Я медленно прошла мимо него и открыла дверь в ванную комнату. Закрывшись, пустила струю воды в раковину и присела на край ванны.
— Что сейчас случилось? — думала я, и слезы катились по щекам.
Я утирала их, всхлипывая.
— Теперь я вновь одна? Как же такое случилось? И почему со мной? Всё было уже хорошо, всё успокоилось? Мы же уже обсуждали наш отпуск. Но случилось то, что случилось. Мой муж изменил и думаю, не единожды будет мне изменять. А я? Что так и буду его уводить от каждой женщины, как сообщил он мне недавно? Зачем всё это мне? Я уже совсем потеряла себя в его объятиях, в его руках, в его губах. А он дарил их, выходит, не мне одной? Как пережить это, как пережить! А когда-то моя подруга меня предупреждала, — криво усмехнулась я, — а я ее не послушала.
Я плакала и плакала, а вода лилась и лилась, продолжая потоки моих слез. Но всё имеет свой конец, как и начало. Через время успокоилась, умылась и, поглядев в зеркало на свое опухшее лицо, усмехнулась тоскливо и ушла в спальню. Раздевшись, легла в холодную кровать, укрывшись одеялом. Всхлипнув, закрыла глаза и постаралась отбросить все негативные мысли.
Утром проснулась с четким сознанием, что поступила правильно: и то, что после развода Валера женится, и его ребенок не будет жить без отца, и то что, я сама устав жить в этом ворохе негатива, могу четко очертить себе план дальнейшей жизни.
Проводив дочь в школу, увидела, что Валера так и не ложился, хотя ему постелила в гостиной. В кухне стояла пепельница полная окурков. Поняла, что он вновь начал курить. Эту вредную привычку он бросил, когда сошелся со мной, я не могла переваривать поцелуи курящего мужчины. Грустно хмыкнув, высыпала в мешок и, одевшись, вышла с ним. Выбросив в помойку, завела машину и поехала на работу. Там меня встретили настороженно, как больную опасной смертной болезнью.
— Хорошо, не шарахаются, как от прокаженной, — угрюмо хмыкнула я, видя смущенные лица своих коллег.
— Зайди ко мне, — крикнул мне Юра, как только услышал звук кофемашины, которую я включала сразу же по приходу, — Прихвати и мне чашку, пожалуйста.
Схватив обе, открыла двери пинком, и вошла к нему с улыбкой.
— Ваш кофе, шеф, — хихикнула я, ставя ее пред ним на стол. Сама же присела напротив, — Чем будем заниматься? Наши планы?
Юра смотрел на меня внимательно и настороженно.
— У нас всё то же. А как у тебя? — спросил он с тревогой, — Всё в порядке?
— Почти, — уклонилась я от прямого ответа.
— Это как? Расскажи, — поставил он кружку на стол и подпер кулаком подбородок, — Слушаю тебя.
— Я развожусь, — разом выдохнула я и тоскливо взглянула на него.
Тот приподнял брови, потом дернулся и подскочил с места.
— Как это разводишься? Что случилось? — бросился ко мне, приподняв за плечи.
И от этого объятия, я тотчас горько расплакалась. Он заметался по кабинету, закричал в двери, призывая Татьяну. На его зов прибежали не только она, но и все остальные. Увидев такую картину, опешили и остановились.
— Воды! — крикнул Юра, — Дайте скорее воды!
Татьяна, трясущимися руками подала стакан, Ксения Петровна бросилась за валерьянкой. Александр стоял, заложив руки в карманы, и хмуро смотрел на меня. Я слегка успокоилась, вытерла слезы.
— У меня беда, друзья, — начала я, сквозь всхлипывания, — Мы с Валерой разводимся. Он мне изменил. Его женщина беременна и должна родить. Вот так, если коротко, — припечатала я свое признание.
Стояла оглушительная тишина. Будто вымерло вокруг, только слышно мое хриплое дыхание. Через время все заговорили разом. Тут были и вопросы и рассуждения и советы, а в основном непонимание и растерянность. Все знали нас, все любили. Но то, что сейчас я на них вывалила, не поддавалось их разумению. Они выпытывали из меня подробности, и я рассказывала, что испытала вчера. Я знала, что они спрашивают меня не из любопытства посторонних, они болеют за нас и пытаются как-то помочь, но тут же отметала их житейские советы только одним, что я всё решила: ребенок не может воспитываться без родного отца.
— Это неправильно, — отвечала на уже напористые советы оставить всё по-прежнему, — негоже ему расти безотцовщиной при живом папе. А я, я отойду, просто уеду. Заберу дочку и уеду к маме.
— Ну, подожди, — хватал меня за руки Юра, — зачем тебе уезжать. Здесь всё налажено: твоя работа, друзья. Мы не оставим тебя, ты знаешь. Мы тебя любим и ценим. Верно? — обернулся он к коллегам за спиной.
Те согласно и дружно кивнули и загалдели подтверждающе.
— Вот, видишь, — повернулся ко мне встревоженный Юра, — мы с тобой. Поможем обязательно. Поможем во всем.
— А в личной жизни у тебя всё еще сложится, — вступила в разговор Ксения Петровна, с жалостью глядя на меня, — Ты такая молодая, красивая, умная. У тебя еще сколько мужчин может быть! А он еще не раз вспомнит и пожалеет.
Все вновь закивали, улыбаясь.
— Спасибо, друзья, — утерла я вновь показавшиеся слезы, — Верю, что вы хотите, как лучше, но я не смогу видеть всё это, слишком больно. Поэтому решила, что сразу, после окончания школы у Катюши, уеду к маме или в Москву. Еще решу. А пока я с вами. И прошу, перестаньте меня жалеть так открыто. Мне совестно, что я тревожу вас. У меня всё получится. Я сильная.
Они постояли немного и начали расходиться. Остались лишь Юра с Таней. Она сидела с мокрыми от слез глазами и смотрела на меня с жалостью.
— Как ты? — спросил Юра, беря меня за руки, — Может, пойдешь домой?
— Нет, — качнула я головой, — мне там плохо. Лучше работать. Это отвлекает.
— Хорошо, — выдохнул он, — давай принимайся и впрягайся. Твой репортаж был отличным. Хочешь еще командировки или чего-то? Только скажи и пошлю дня на два-три.
— Нет, пока не надо. Если что, то скажу, — усмехнулась я его словам.
День прошел взволнованно и как-то тяжело. Все еще не отрывали от меня вопросительных взглядов и будто случайно рассматривали мое лицо. Меня это напрягало, и я старалась обращаться к ним как можно реже. Старалась быть прежней, обычной и не показывать свое состояние. Но удавалось плохо. Еле дождалась конца рабочего дня, хотя меня часто теребил Юра и пытался отправить домой раньше. Я сопротивлялась и в конце не выдержала и наорала на него, чтобы он отстал от меня. Тот притих и смотрел настороженно вплоть до конца рабочего времени. Ушла сразу же, как только все начали складываться, готовясь к выходу.
