В груди неприятно стягивает. Баталов мне никто, но все равно обидно.
- Ты тоже обвинил меня заочно, - напоминаю, искоса на него поглядывая.
- Было дело… - соглашается легко, - но я бросил стажировку в Лондоне и сорвался на несколько дней раньше, чтобы услышать твои объяснения.
- Я не знала…
- И, бл@ть, даже если бы ты на самом деле украла этот всратый телефон, я бы все равно защищал тебя!
- Почему?
- Потому!
В попытке скрыть растягивающую губы улыбку, прикусываю их изнутри и отворачиваюсь к окну.
Черт подери, как приятно! Чувствовать себя нужной, знать, что кому-то ты нужна такой, какая есть.
Это… Это же любовь? Или симпатия? Я не знаю, Герман мне о чувствах никогда не говорил. Но, наверное, не все умеют о них говорить. И потом, слова не так важны, как поступки. А поступки Германа говорят о многом.
Он меня любит.
- Открой бардачок, - обращается он ко мне.
Тяну рычажок на себя, а когда крышка плавно опускается вниз, перед моим взором предстает белая прямоугольная коробка.
- Твой новый телефон.
С благоговейным трепетом беру ее в руки и смотрю на логотип производителя.
- Он стоит бешеных денег.
- Не начинай, - отмахивается Греховцев, - твой старый я сегодня же выкину, на него без слез смотреть не возможно.
- Герман…
- Надо будет еще ноут тебе купить для учебы.
- Спасибо, - шепчу тихо, чувствуя, как в уголках глаз начинает щипать.
Греховцев, заметив перемену в моем настроении, бросает на меня короткий взгляд и недовольно хмурится.
- Странная… Самая странная из всех, кого я знаю.
- Прости.
- А если я тебе украшение подарю, с тобой истерика случится?
Я собираюсь было начать с ним спорить, чтобы даже не думал ничего мне дарить, но в последний момент осекаюсь. Пора себя менять.
После возвращения домой Герман почти сразу начинает куда-то собираться. Принимает душ, надевает белую рубашку и темно-серый деловой костюм и душится своим парфюмом.
- У тебя дела? – интересуюсь осторожно.
- Да, вечером меня не жди. Буду поздно. Собрание в мерии в неформальной обстановке.
Поцеловав меня на прощание, он уходит. Я же, переделав незначительные дела по дому, решаю посмотреть какой-нибудь фильм.
Включив новый, привезенный еще утром телевизор, выбираю старую мелодраму, но досмотреть ее не могу. Нет настроя. Без Германа его квартира лишь пустое неуютное помещение.
Поэтому, выпив чашку ромашкового чая, принимаю душ и ложусь спать.
Глава 21.
К новому месту я еще не совсем привыкла, поэтому сплю плохо, урывками. В одно из пробуждений открываю глаза и вижу сидящего в кресле у окна Германа. В брюках, расстегнутой до середины груди рубашке он сидит в темноте и смотрит на меня в упор.
Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что я уже проснулась, и Греховцев мне не снится.
- Почему не ложишься? – спрашиваю тихо.
- Ты красивая, когда спишь.
Мои губы сами растягиваются в улыбке. Никак не могу научиться спокойно принимать от него комплименты. Или краснею и начинаю хихикать, как дурочка.
- Как прошел прием?
- По плану.
Отбросив свою стеснительность, я откидываю одеяло и соскальзываю с кровати. Закидываю руки за шею, делая вид, что собираюсь собрать распущенные волосы в косу. На самом же деле, я хочу, чтобы Герман оценил мою обновку. Короткая ажурная сорочка села на меня, как влитая.
- Ты голодный? – спрашиваю заботливо.
Я ведь не знаю, как кормят на этих приемах, а в холодильнике осталось немного жаркого и салат.
- Голодный, - отвечает он севшим голосом, и до меня доходит, какого рода голод он имеет в виду.
Кожа вмиг покрывается мурашками. Поджав пальцы на ногах, я замираю. Греховцев, откинувшись на спинку кресла выжидающе смотрит в мои глаза. На лице, как обычно, ни одно эмоции, но я всеми рецепторами чувствую, как сгущается его аура. И даже в темноте вижу, как темнеет серый взгляд.
- Иди сюда.
Нервно облизав губы, я маленькими шажочками двигаюсь в его сторону.
Подхожу к креслу и, немного помявшись, сама сажусь на колени лицом к нему. Внутренняя поверхность бедер соприкасается с грубой тканью брюк, а металлическая пряжка ремня врезается в низ живота.
На мою талию тут же опускаются сильные руки. Скользя по тонкому кружеву, ощупывают поясницу, сжимают сильнее.
Одновременно с этим бугор, скрытый ширинкой брюк значительно увеличивается в размерах. Это придает смелости. Обвив руками его шею, запускаю пальцы в волосы на затылке.
Обожаю их трогать. Пробегаюсь ими по короткому ежику, слегка царапая ногтями кожу головы, и слышу шумный выдох.
Склоняюсь и целую Германа в губы. От него пахнет чужим парфюмом и немного алкоголем, что неудивительно. Он провел вечер в окружении большого количества людей и выпил немного шампанского.
- Я хочу, чтобы ты каждый вечер меня так встречала.
- Мммм… тебе нравится? – шепчу в губы.
Не очень умело их целую и принимаюсь расстегивать рубашку до конца. Пальцы немного подрагивают, получается медленно. Развожу ее полы в стороны и глажу ладонями гладкую кожу груди. Волос на ней совсем нет, а у моего деда грудь, живот и даже плечи были волосатыми. Выглядело не очень.
Стягиваю рубашку с плеч, а дальше Герман сам ее снимает. Возвращает руки на мою спину и с силой вдавливает в себя. Я перестаю дышать. Похоже, мои невинные игры закончились.
Впившись жадным поцелуем в мою шею, он пробирается ладонями под подол сорочки, накрывает ими мои ягодицы и делает резкий толчок бедрами.
Меня прошивает током. Исходящая от него бешеная энергия, впитывается в кожу и, проникнув в кровоток, заражает меня безумием. Я откидываю голову назад и начинаю ерзать по его коленям.
Герман издает короткий рык. К губам подключаются зубы, и уже вскоре я чувствую, как смыкаются они на моей шее.
- Сучка… вкусная такая… - смачно облизывает языком место укуса и спускает с плеч тонкие бретельки.
Сдергивает сорочку на пояс и впивается пальцами в грудь. Сжимает ее, продолжая терзать мою шею.
- Приподнимись немного, - просит он.
Встаю на колени и, пока Герман управляется с пряжкой ремня, расстегиваю молнию ширинки. Все происходит очень быстро, в темноте и под аккомпанемент нашего рваного дыхания. Он приспускает брюки, а я, оттянув резинку боксеров, выпускаю член наружу.
Немного испугавшись собственной смелости, встречаюсь взглядом с горящими глазами.
- Хочешь меня?
Хочу. Но прилипший к небу язык не поворачивается произнести это вслух. Вместо этого я тянусь рукой к стоящему колом члену и обхватываю его пальцами.
От напряжения по телу бегут электрические разряды, легкие работают с удвоенной силой.
- Пи@дец… – шипит Герман.
Одной рукой обхватывает мою талию, второй – ныряет под подол и накрывает промежность через полупрозрачную ткань.
- Не рви, - спохватываюсь я, - они новые.
В глазах Германа мелькает усмешка, но он меня слушает. Надавив двумя пальцами проходится по лону через трусики, а затем отодвигает ластовицу в сторону и проделывает то же самое уже наживую.
Я ощутимо вздрагиваю и упираюсь своим лбом в его. По телу, одна за другой прокатываются жаркие волны. Бьются прибоем в низ живота, нагнетая там и без того невыносимое томление.
- Аааа… - вырывается, когда Герман вводит в меня два пальца.
Поступательными движениями массирует изнутри, растягивая под свой размер. Оргазм уже близко, по внутренней стороне бедер идут теплые вибрации.
Прижимаюсь открытым ртом к острой скуле и чувствую, как пальцы заменяет крупная головка. Собирая влагу, проходится по лепесткам, а затем медленно проталкивается внутрь.
Черт. В такой позе он ощущается совсем по-другому. Словно заполняет собой весь малый таз. Растягивая меня до максимума и упирается в саму матку.
- Как тебе? Все нормально?
- Д-да, - откликаюсь неуверенно.
Взяв под бедра, Герман поднимает меня так, что член почти полностью выходит, а затем снова опускает до упора. Шумно дыша, пережидает пару секунд и повторяет движение.
