По утрам Звездинская подолгу стояла у зеркала обнаженной. Любовалась грудью третьего размера и упругой, задорно торчащей попкой. Каждый день отслеживала изменения в лице и понимала, что не окажись рядом с нею Роза Львовна, этого отдыха и восстановления в пансионате могло бы и не быть. Она думала, что неплохо было бы отблагодарить женщину за помощь. Но как?! Денег у Мстиславы почти не осталось. Те «крохи» что еще были на карточке, она потратила на стрижку и покупку пары платьев. В старые новая попка не влезлала, да и в груди они были тесноваты.
Недолго промучившись с вопросом благодарности, Мстя разозлилась непонятно на кого: то ли на себя, то ли на ни чем не повинную Розу Львовну.
«Какого черта?!» — думала Звездинская. — «Я ни о чем не просила! Она сама вылезла со своими советами! Пусть будет благодарна за месяц отдыха в пансионате, доставшийся ей на шару!» — о том, что кроме отдыха Роза Львовна ежедневно ухаживала за её лицом и телом, она как-то подзабыла.
— Завтра утром мы расстанемся, — Роза Львовна медленно шла рядом с Мстиславой. — Я хочу, чтобы у вас все сложилось с отцом ребенка, — заглянула в лицо собеседнице: — Вы ведь уже решили его оставить?
— Скорее — да, чем нет, — пожала плечами Звездинская. — Нужно все хорошенько обдумать, прежде чем принимать решение. Я ведь уже не девочка, — усмехнулась довольно, — хотя и выгляжу не больше чем на двадцать!
— Вот именно! — медсестра не учуяла подтекста в словах пациентки. — Вам сорок пять! И возможно это ваш последний шанс стать матерью!
Мстислава поморщилась, как всегда при упоминании её биологического возраста:
— Вобщем, доберусь в Южную Пальмиру, а там уже буду смотреть по обстоятельствам, — Мстя развернулась и зашагала в сторону здания пансионата: — И давайте на этой ноте закончим обсуждение моего будущего.
— Хорошо, госпожа Звездинская.
Мстислава, разрешившая Розе Львовне называть себя по имени еще в первый день по прибытию в пансионат, поняла, что обидела женщину. Но ни раздумывать чем именно, ни, тем более, извиняться она не собиралась.
Завтра утром они попрощаются навсегда.
Роза Львовна вернется в Тель-Авив и приступит к работе в клинике. Ну а её, Мстиславу Звездинскую, автомобиль, заказанный руководством пансионата, отвезет в Хайфу, где она сядет на белоснежный теплоход и отправится домой.
В Южную Пальмиру.
Глава восьмая
Мстислава прибыла в Южную Пальмиру вечером теплого августовского дня.
Набережная кишела отдыхающими и жителями города, встречающими прибытие теплохода, спешащими увидеть родных и знакомых, предпочетших по какой-то причине морское путешествие быстрому перелёту.
Невдалеке стояли автомобили, готовые принять прибывших и домчать домой в кратчайший срок.
Большинство пассажиров сгрудилось на палубе, не желая пропустить захватывающе зрелище швартовки судна.
Звездинская не торопилась покидать каюту.
Ни морской ветерок, ни, пусть и вечерние, но еще достаточно жаркие, лучи солнца её новому личику не были нужны совершенно.
Час назад она, после длительных раздумий, решила все-таки позвонить Гассерту и попросить встретить её. Не прислать машину с водителем, а прибыть на причал самому.
— У меня к тебе серьезный разговор, — сообщила любовнику.
— Сейчас дел невпроворот, — задумался Алексей Викторович, — пару дней твой разговор не обождет?
— Боюсь, что нет.
— Хорошо, — вздохнул, — что-то придумаю. Жди.
* * *
— Ты пополнела, — Гассерт сжал руку любовницы, чего не делал никогда. — Выглядишь так возбуждающе, что я почти перестал на тебя сердиться за это требование о личном встречании. Уже мечтаю, как рассмотрю твое тело в подробностях.
Говорить, что врачи настоятельно не рекомендовали ей заниматься сексом минимум три месяца, Мстислава не стала. Конечно, есть способы удовлетворить мужчину, не вызывая повышения давления и приливов крови к тканям собственного организма, но Лёшик отдавал предпочтение сексу традиционному, а все остальное считал лишь прелюдией к тому, чтобы распластать её на простынях.
Автомобиль быстро домчал Звездинскую к порогу её дома.
Водитель внес чемоданы в квартиру.
— Жди, — велел водителю Гассерт.
Мстислава услышала, как захлопнулась входная дверь.
— Идем, — Алексей Викторович протянул руку, собираясь увлечь Мстиславу в спальню и на деле доказать, что она действительно сумела вызвать возбуждение в нем и оживление в их давно ставших привычной рутиной отношениях.
— Не сейчас, — Мстислава обошла любовника и села в одно из мягких кресел, стоявших вокруг низкого журнального столика. — Я ведь сказала, что нам нужно поговорить. И что беседа не терпит отлагательств.
— Говори, — Гассерт сел в кресло напротив, — я тебя слушаю.
* * *
Каждый день перехода между Хайфой и Южной Пальмирой Мстислава думала об одном и том же. Ей было необходимо принять судьбоносное решение.
Конечно, она могла сделать аборт никому ничего не говоря. И тогда в её жизни ничего бы не изменилось! Но ребенок может стать неперебиваемым козырем в наборе карт, которыми она собиралась сыграть с судьбой. И выигрышем должен стать брак с Сергеем Истоминым!
Звездинская и сама не могла толком понять, почему так неистово хотела быть женой этого юноши? Почти мальчишки! Что даст ей этот брак? Кроме победы над несправедливостью жизни, проложившей между ними годы разницы в возрасте? Она привыкла получать все, чего хотела! А сейчас она хотела не просто втихую принимать юного любовника, а идти с ним рука об руку с гордо поднятой головой, вызывая злость, восхищение и недоумение у окружающих! Она хотела пышную свадьбу, белое платье и кольцо на палец! И будущий ребенок вынудит Сергея сделать так, как она желает.
Потому как Звездинская хорошо помнила негодование Истомина, узнавшего о том, что его мать бросила Диану.
Потому как поняла, почувствовала, что, не смотря на молодость, для Сергея очень много значит и материнство, и дети.
Но Мстислава не была бы собой, если бы в своих раздумьях не шагнула бы хоть немного дальше.
Предположим, она добьется своего.
Предположим, «окольцует» Сереженьку.
А дальше-то что?!
Ей придётся уйти в декретный отпуск. А это значит, что в миг прекратятся все левые поступления на банковский счет! На её место придет кто-то другой. Вон та же безмозглая курица Милка! И все спонсорские транши директор училища начнет делить уже не с нею, Мстиславой, а с этой недоподругой! И противостоять подобному раскладу у Звездинской не будет ни малейшей возможности.
Делать накопления Мстислава не умела и не привыкла. Да и зачем? Если не хватит своих денег, всегда можно сказать об этом Лёшику, который никогда не жмотился, а выделял требующуюся суму. Разве что, посмеивался, когда ей приходилось просить.
Но станет ли Гассерт помогать ей, когда она выйдет замуж и родит чужого, заметьте, ребенка?!
Оклады танцовщиков в театре мизерные. Надбавки идут только когда и если станешь одним из ведущих танцовщиков. А на это уйдут пусть и не годы, учитывая, что Истомин действительно талантлив, то достаточное количество времени.
А ребенок — вот он! Через семь месяцев начнет орать и сучить ногами!
Конечно, можно сказать Гассерту, что отец будущего младенца он. И, вполне возможно, что сбудется былая мечта Мстиславы и Лёшик уйдет из семьи и возьмет её в жены. А это значит только одно — прощай не только Сереженька, но и остальные любовники, в которых Мстислава себе не отказывала. Терпеть измены жены Гассерт не станет! Не тот характер, да и положение в обществе обязывает держать свою бабу в узде.
Вобщем, куда не кинь — везде клин. И как вывернуть ситуацию, как сделать, чтобы получить все и сразу, Мстислава не знала.
* * *
— Хочешь, я сварю кофе? — поинтересовалась Звездинская, так и не решившая, с чего начать разговор.
