соки.
Я обессиленно упала на подушки и долго не могла отдышаться. Максим поцеловал меня в щеку, а затем абсолютно спокойно начал одеваться. Он напялил вчерашнюю одежду, которая ещё и валялась абы как. Но всё выглядело отглаженным. Ни единой помятости. Как такое возможно?!
– Ты – грязный извращенец, – буркнула, убрав трусы обратно в ящик.
– И горжусь этим.
* * *
Мне казалось, будто все без исключения рассматривают меня. Разумеется, отсутствия белья не было видно, но по ощущениям – оно не укрылось от вездесущего ока заводчан. На совещании Максим как специально уселся недалеко от кресла генерального директора. Поэтому все, кто обращал своё внимание на Александра Марковича, пялились и на нас.
Я закинула ногу на ногу и попыталась успокоить колошматящее сердце. Признаться, ситуация меня заводила. Тайна, доступная только для нас двоих. Все кругом думают, что Максим Степанович просто притащил на совещание секретаршу, и только нам известно, что секретарша сейчас истекает влагой, мечтая, как вечером директор сдерет с неё юбку и овладеет ею на столе.
Нормально всё будет. Кто узнает?
– Арина Сергеевна, – кашлянул Скворцов. – Не отвлекайтесь. Расскажите, пожалуйста, о штрихкодировании.
Ой. Так увлеклась, что перестала следить за диалогом. Генеральный директор глянул на меня со скучающим неодобрением. Мол, что за сотрудники-то такие бестолковые, откуда они вообще берутся.
– Да, проект движется, мы почти дописали техническое задание, – начала я, когда почувствовала, как на колено ложится рука.
Ох, какой же всё-таки успокаивающий жест. Кажется, я способна свернуть горы, если рядом будет Максим, способный привести меня в чувство вот так. Одним касанием.
Эй. Постойте. Кажется, в этот раз никто не собирался меня успокаивать! Ибо требовательное движение кисти заставило меня развести ноги в стороны. Чуть-чуть, почти незаметно, но этого хватило, чтобы мужские пальцы пролезли под юбку. Долгая секунда, и они остановились на половых губах.
Максим внешне оставался спокоен, а вот меня затрясло от смеси стеснения и возбуждения, помноженной на страхе быть раскрытой.
– Продолжайте, Арина Сергеевна, – напомнил генеральный директор. – Что насчет технической стороны вопроса?
– А… да…
Я свела ноги до боли, но пальцы никуда не делись. Они поглаживали горошину клитора, оттягивали её, перебирали складочки. Это распаляло. Я почувствовала, как начинаю мокнуть, и разумные мысли сменяются толчками желания.
– Думаю, Арина Сергеевна замешкалась, потому что это не совсем в её компетенции. Я лично контролирую программистов службы. Мы сосредоточены на том, чтобы внедрить систему с минимальными затратами, – плел Максим, не прекращая исследовать меня, растягивать, поглаживать.
…Моё возбуждение ширится, и колени подрагивают. Я и рада бы вновь свести ноги, но неосознанно развожу их и надеюсь, что никто не уловит странностей в том, как напряжена «помощница руководителя», как её пальцы вцепились в край стола. Люди разговаривают, но я не могу разобрать слов. Ибо всё разумное сконцентрировано там, внизу, где кружат пальцы Скворцова…
Хорошо, что теперь каждое совещание записываю на диктофон, иначе бы потом оправдывалась, почему не запомнила вообще ничего из сказанного.
Максим дернул пальцами как-то особо сильно, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не застонать. Указательным он надавливал на стенки моего лона, а большим оглаживал нежный бутон клитора. Движение. Ещё одно. Сильнее. Быстрее.
Перед глазами поплыло.
Только чудом с губ не сорвался стон, когда меня накрыло волной удовольствия. Она растекалась от кончиков пальцев, заполняла внутренности, оплетала живот и лопалась мыльными пузырями в голове.
Скворцов, как ни в чем не бывало, вытащил из меня пальцы – внутри опустело без его уверенных движений – и продолжил обсуждать установку программы для маркетологов с коммерческим директором. Когда они успели переключиться на это? Не помню.
Я бегло огляделась, но по скучающим лицам коллег было понятно: никто не заподозрил неладного.
Всю обратную дорогу я изображала ну очень обиженную женщину. Нет, это ни в какие ворота не лезет! Нельзя же так поступать. При всех. Специально. Не спросив моего разрешения.
– Тебе не понравилось? – ухмылялся Скворцов. – Мне казалось, мы довели дело до конца, и кое-кто остался доволен.
– А если бы нас увидели?!
– Имею право доводить свою секретаршу до оргазма в любом месте. Не забудь, у тебя в должностной инструкции прописано, что ты соблюдаешь абсолютно все указания руководителя.
– Ещё и издеваешься. Ты неисправим. – Я ударила себя по лбу ладонью.
– Повторю свой вопрос: тебе не понравилось?
Тон стал холоднее, почти отдавал металлом. Если бы я не знала Максима так хорошо, то решила бы, что он разозлился. Но глаза оставались веселыми. Мальчишеский такой взгляд, от которого таешь как свеча.
– Понравилось, – ответила тихо-тихо. – Но это же… неправильно.
– Мне нравится слушать, как сбивается твое дыхание, когда ты возбуждена. Это гораздо интереснее, чем оснащенность цеха. Арин, перестань. Если бы я понял, что хоть кто-то может нас запалить – ни за что не стал бы заниматься подобными вещами.
«Всё это, конечно, замечательно, – подумала сурово, – но я обязана тебе отомстить. Осталось только придумать, как именно».
И судьба была благосклонна. В этот же день я прослушивала запись с диктофона и наткнулась на одну любопытную фразу. Сначала заговорил директор:
– Максим Степанович, вы помните, что в понедельник онлайн-конференция с нашими возможными заказчиками из Германии? Так как разговор касается программного обеспечения, то полностью ложится на ваши плечи.
– Конечно, – ответил Скворцов.
Онлайн-конференция. Онлайн. То есть так, которая не предполагает живых людей в непосредственной близости, но при этом они будут видеть всё, что происходит в помещении.
План мести окончательно оформился в моей голове. Я была готова на всё.
Осталось дождаться понедельника.
* * *
Вечером того же дня, оставшись наедине, мы недолго занимались рабочими делами. Нет, я честно старалась, даже не совалась с вопросами. Оформляла технические задания, разгребала записи. Не было никаких сомнений, чего коснется разговор, если я позволю его начать.
Да только невозможно вечно оттягивать неизбежное. Когда я понесла Максиму документы на подпись, тот спросил:
– Всё ещё дуешься за содеянное?
Меня накрыло жаркой волной от воспоминаний (признаться, томных и
