это как чёртов билет в сказку. Да кто в здравом уме откажется? Никто. И я вот не смогла. Он что-то сделал со мной. Я ненавижу все эти поцелуи. Я ненавижу мужчин. Я презираю их. Они дерьмо. Люди дерьмо. Но не он… он потрясающий. Он такой сладкий. Он сам, как сладкий, опьяняющий грех, который убивает меня внутри.
Уже светает, а я выхожу из кафе и пишу сообщение менеджеру о том, что пошёл он в задницу. Я смотрю на свой счёт в банке и боль прорезает мою грудь. Слэйн умный и образованный. Он идеал. Господи, даже его безэмоциональность и травмы прошлого меркнут, они полностью исчезают, потому что он напичкан плюсами. Они меня отравляют. Как я могу поступить так с ним? Как?
— Энрика, — голос Слэйна для меня, как медитация. Он спокойный и мягкий. Поднимаю голову. Он улыбается мне, сократив расстояние между нами.
— Я сбежала. Я испугалась и сбежала от тебя. Я хотела обмануть тебя. Прости меня, — выпаливаю я, а потом вина снова ударяет меня по щекам. Она отрезвляет, когда я вижу сожаление в его глазах. Они такие горькие и красивые.
— Я знаю, но ты всё же здесь. Ты вернулась, чтобы сказать мне об этом? — Он засовывает руки в карманы джинсов и его грудь поднимается в глубоком вдохе.
— Ты обещаешь, что не будет никаких чувств? Никаких. Я имею в виду любви, — шепчу я.
— Обещаю. Я не планирую этого. А ты?
— Нет. Никогда. Мне не нужны такие проблемы.
— Но проблемы есть?
— Может быть. Я так устала, Слэйн. Спаси меня. Пожалуйста, спаси меня, — из моей руки падает сумка и я обнимаю его за талию. Я прижимаюсь к нему всем своим телом. Он делает шаг назад, но через мгновение его руки создают мой личный защитный кокон.
— С удовольствием, Энрика.
— Хорошо. Тогда я вернулась, чтобы начать наш двадцать один день, — решительно говорю я. Он улыбается и кивает мне.
Слэйн сажает меня в машину и убирает мою сумку в багажник. Я нервно сцепляю руки на коленях, быстро дыша.
— И что дальше? Больница, да? Это будет больно?
— Нет. Я говорил с врачом. Приём состоится в моём доме и там же тебя осмотрят. Я решил, что ты испугаешься ехать в больницу. Этому врачу я доверяю. У него проходят осмотры все… то есть мои бывшие любовницы, — поправляется он.
— Это женщина?
— Да, конечно.
— Она ничего никому не скажет?
— Нет.
— Хорошо… мне всё равно страшно. Я не делала этого долго. Последний раз я была на приёме у гинеколога в восемнадцать, — признаюсь я.
— После этого у тебя были мужчины?
— Нет.
— Значит, у тебя были мужчины до этого?
Поджимаю губы и жмурюсь.
— Энрика, не отвечай, — говорит он, и я расслабляюсь.
Мы приезжаем к нему, и он уверенно ведёт меня в дом. Как только я вхожу туда, то аромат корицы и яблок ударяет мне в нос.
— Когда я сильно нервничаю, то мне нужно отвлечься. Я готовлю, — поясняет Слэйн.
— Да? Какой приятный и вкусный способ справиться со стрессом, — бормочу я, разуваясь.
— Иногда слишком много.
— И что ты делаешь с едой? Ты выбрасываешь её? — Напряжённо спрашиваю его, направляясь за ним в столовую.
— Нет. Я отдаю её бездомным. Отвожу ночью, пока катаюсь на машине. Завтрак, Энрика? — Он поворачивается ко мне, а в моих глазах блестят слёзы.
— Почему ты такой хороший, а? Почему я так боюсь причинить тебе боль, Слэйн? Если я сделаю это…
— Как? Как ты можешь причинить мне боль, если я с тобой счастлив, Энрика, — он подходит ко мне и обнимает меня. Он наклоняется и мягко целует меня в губы. Боже мой… к чёрту.
— Я хочу попробовать, что ты приготовил, — улыбаюсь ему.
— Тогда садись куда хочешь, — предлагает он.
Я сажусь на тот же стул, что и вчера. Слэйн включает чайник и достаёт из духовки булочки. Улыбаюсь и сглатываю голодную слюну.
— Выглядит потрясающе, — шепчу я.
— Моя мама бы сказала, что точно чего-то не хватает. Она не любит, когда кто-то готовит лучше неё.
— Она осуждает тебя?
— Нет. Она меня любит. У меня хорошая мама. Она заботливая.
— Почему же она не спасла тебя от прошлого?
— Я ей ничего не говорил. Я боялся, что она посмеётся над моими страхами и скажет, что я должен быть мужчиной. Отец всегда это повторял.
— Он строгий?
— Он ещё хуже, — мрачнеет Слэйн.
— Почему? Он причинял тебе боль?
— Нет. Не физическую. Моральную, да. Я отказался вести его бизнес.
— И он злится на тебя до сих пор?
— Нет. Он не понимает, зачем я занимаюсь всей этой чушью. Я ушёл из дома, когда поступил в университет. Он не дал мне ни евро. Сказал, что если я такой умный, то тогда должен жить сам. Я жил. Я поступил на бюджетное место и работал где мог. Потом я начал писать программы и продавать их. Я встал на ноги сам и стал снова его сыном. Теперь он рассказывает всем, как он мной гордится, словно это его заслуга. Мне не нравится лицемерие. Я это презираю, поэтому стараюсь встречаться с ним редко. Мне он не приятен. Я плохо отзываюсь об отце, Энрика. Но я не хочу врать.
— Спасибо за честность. Знаешь, твой отец мудак. И ты должен сделать вот так, когда встретишь его снова, — показываю два средних пальца. Слэйн смеётся и, перегибаясь через стол, целует меня в кончик носа.
— Я же говорил, что с тобой счастлив. Мне нравится это ощущение. Оно такое большое, — шепчет он. И я вижу искреннюю радость. Словно внутри него сидит ребёнок, который действительно только начинает жить.
Слэйн разливает нам чай, и я вдыхаю его аромат.
— Обожаю чай. Не понимаю, почему все зациклились на кофе? Чай же более многогранен.
— Я того же мнения. Я покупаю много чая. Я люблю его. Мы можем съездить в мой любимый магазин. Он находится за пределами Дублина, но там можно создать свой чай. Я этим занимаюсь ночью. Владельцы меня знают, и они всегда согласны открыть только для меня магазин. Там я тоже испытываю радость, — говорит он.
— Здорово. Я хочу. А когда придёт врач?
— В девять.
— И ты впустишь её сюда?
— Ради тебя и твоего спокойствия, да, но в комнату для гостей. Моя спальня — моё личное пространство.
— Но я там была.
— Ты тоже моё личное пространство, Энрика.
Довольно улыбаюсь и кусаю булочку. Без сомнения, этот мужчина знает, как покорить девушку. Он превосходный.
— И что будет дальше? Мне нужно выглядеть иначе?
— Если ты захочешь.
— А если я попрошу новую одежду?
— Я не буду против. Я дам тебе её.
— А если я буду наглеть? — Прищуриваюсь я.
— Не будешь. Ты не такая. И ты вряд ли позволишь мне купить для тебя одежду, но мы можем ночью покопаться в мусорных баках. Думаю, это должно быть весело.
Кусок застревает в горле.
— Ты шутишь? Ты что… знаешь, откуда…
— Энрика, я знаю о тебе многое. Да. Это достойно уважения. Я уважаю тебя за твой характер и принципы, Энрика. Уметь давать жизнь вещам и людям снова это дар.
— И тебе не противно?
— Нет. Мне нравишься ты. Ты человек. Остальное тряпки. Я принимаю тебя такой, какая ты есть.
— Почему ты ещё не мёртв? — Шепчу я.
— Прости, что? — Слэйн распахивает глаза и там пробегает ужас.
— Ой… я… хотела сказать, что хорошие люди исчезают с планеты, как редкие животные. Я неправильно выразилась, просто ты меня постоянно поражаешь. Ты самодостаточный, умный, богатый, красивый. Ты элитный. Чувствую себя самозванкой рядом с тобой.
— Энрика, мы это исправим. Вместе. Через неделю ты будешь чувствовать себя хорошо рядом со мной.
— Я тебе верю, — улыбаюсь я.
Делаю пару глотков
