— С тобой все в порядке? Кажется, ты иначе относилась к этим креветкам.
Глава 40
Эд
В медовый месяц Эд и Джулия отправились в Париж. Молодой супруг пригласил свою жену на обед в ресторан L‘Abeille с двумя звездами Мишлен, о котором перед поездкой прочитал много восторженных отзывов. Несмотря на то, что обстановка была спокойной и элегантной, а еда изысканной и утонченной, Джулия не притронулась к еде. Наоборот, оттолкнув от себя все три заказанных блюда, она отказывалась и разговаривать с мужем.
Он, уже знакомый с перепадами настроения жены, знал, что она может быть обидчивой. Впервые он стал свидетелем этого, когда родители Джулии, извиняясь, сообщили молодой чете, что семейная вилла в Таскании на выходных занята, потому что обещана друзьям.
Но то, что ему пришлось пережить сейчас, когда за высокими окнами хлестал дождь, не было похоже ни на что. Каждый раз, когда он обращался к ней или пытался дотронуться до нее, она одергивала руку. Молодой человек перебрал все причины: жене не понравился ресторан? Может быть, она предпочла бы сейчас оказаться в Нью-Йорке? Он сказал что-то оскорбительное во сне? Эд не мог понять. Напряжение повисло в воздухе, как дурной запах. Наконец, терпение мужчины лопнуло.
— В чем дело, Джулия?
Тонкий подбородок девушки запульсировал.
— Все в порядке.
Обеспокоенный официант, забирая у нее полные еды тарелки, поинтересовался, были ли какие-то проблемы с блюдами. Она наотрез отказалась отвечать, напрочь игнорируя гарсона, как будто его не было вовсе.
— Я думаю, она неголодна, — ответил официанту Эд.
Парень кивнул и ушел, и тогда Джулия наклонилась к мужу с бешеным блеском в глазах.
— Не отвечай за меня. Я не ребенок.
— Я должен был что-то сказать, Джулия. Что случилось?
— Если ты не знаешь, то нет смысла объяснять, — прошипела она. — Я думаю, мы должны уйти.
Взгляд жены был полон отвращения.
— Хорошо, — ответил он, чувствуя нарастающий внутри гнев.
Супруг поставил недопитый бокал и расплатился. На улице хлестал дождь: как оказалось, весна в Париже не всегда прекрасна.
Молча, Джулия стремительно направилась к Триумфальной арке. Эд поспешил за ней, умоляя остановиться. Тогда она развернулась и излила всю свою ярость на него, ее рот исказило в злой гримасе. Обвинения касались женщины в аэропорту, с которой, по мнению Джулии, он флиртовал. Так как они прилетели три дня назад, и жена за это время ни разу не упомянула об этом, то молодой муж даже не мог вспомнить, о какой женщине шла речь.
— Блондинка с ребенком! — кричала она. — Как ты смеешь притворяться, что не знаешь, о ком я говорю. Ты, кусок дерьма!
— О чем ты говоришь?
Девушка продолжала кричать. Крошечные, прозрачные кровеносные сосуды проявились на нежной коже вокруг ее глаз. Она обвиняла его, что такое случилось не в первый раз, что он всегда смотрит на других женщин, улыбается им, старается их очаровать. Джулия думала, что после женитьбы все закончится, но Эд продемонстрировал, как она ошибалась. Ее страхи подтвердились — он просто ублюдок. К концу ее речи слезы оставили густые грязные следы туши на ее лице, и она едва могла отдышаться.
Девушка повернулась и побежала, а он погнался за ней, схватил ее за руку, пытаясь образумить ее. Но тут вмешался посторонний мужчина и попросил Эда оставить женщину в покое, явно представляя себе неблагополучную картину происходящего. Эд ее отпустил и беспомощно наблюдал, пока его жена убегала. Выпитое дорогое вино бурлило внутри него, пока дождевые капли заливали плечи под курткой.
Два часа он гулял по городу, стараясь вспомнить, что произошло в аэропорту, и как его любимая могла додуматься до таких странных выводов.
Той женщине в аэропорту было около двадцати пяти. Она была симпатичной, он не мог этого отрицать. Да, он заметил ее. Но флиртовал ли? С ненавистью к себе подумал, что, возможно, так и было. Раз за разом проигрывал эту сцену в голове. Он предложил женщине помощь, наблюдая, как она мучается с коляской на ступеньках, и донес коляску до ее места, пока ребенок спокойно сидел у нее на руках. Она с улыбкой благодарила и смотрела на него как на героя. Ему это понравилось.
Эд уговаривал себя, что поступил благородно, что сделал бы то же самое для кого угодно не из-за джинс-скинни или красивых глаз. Но так ли это? Возможно, Джулия знала его лучше? В любом случае, зачем она ждала три дня, чтобы высказаться и устроить сцену?
Если сначала он кипел от обиды и недоумения по этому поводу, то теперь все растворилось в потоках дождя. Вернувшись в отель, измученный и опустошенный, он страстно хотел, чтобы произошедшее оказалось сном. Его брак и все, что он вложил в него, были важнее, чем единственная ссора, насколько бы отвратительной она ни была.
Лежа в постели после душа, Джулия повернулась, чтобы посмотреть на него. Обнаженная кремовая кожа просвечивала под простынями. У мужчины перехватило дыхание от красоты жены несмотря на то, что ее губы распухли и покраснели от слез.
— Извини, — прошептал он, присев на край кровати.
— Все в порядке, — ответила она.
Они поцеловались, обняв друг друга, и занялись неторопливым, нежным, примиряющим сексом. На следующее утро все было забыто.
Глава 41
Элли
Обычные такси, в которых я передвигалась, воняли табаком, задние сиденья демонстрировали коллекцию разного рода пятен, к которым было страшно прикасаться без медицинских перчаток, а по радио велись политические споры.
Поэтому, когда Эд объявил, что для поездки на виноградник он организует «машину», я наивно предположила, что такси будет из той же серии. Каково же было мое удивление, когда, спускаясь по каменным ступеням отеля, я увидела уютно урчащий блестящий черный «Мерседес S-класса», возле которого водитель, похожий на модель Armani, любезно открыл для меня дверь.
Большую часть дороги до виноградника меня мучили мысли о стоимости всей этой роскоши — отель, еда, напитки, — которые Эд упрямо оплачивал сам.
— Позволь хотя бы заплатить за машину, — настаивала я.
— Не волнуйся об этом, — небрежно ответил Эд.
— Но я хочу. Мы здесь из-за меня. Не позволительно тебе расплачиваться за все.
— Элли, может тебе будет неприятно, но я здесь не только для того, чтобы играть с тобой в детективов. Технически я тоже в отпуске.
Двадцать минут спустя наша машина подъехала к одноэтажному зданию кремового цвета с высокой кирпичной аркой, которая вела в поместье La Cavalletta. Слева находился стеклянный вход в элегантный, просторный выставочный зал. Ожидая нашего гида, мы прошли во двор по дорожке из светлого камня, пока не оказались на квадратной лужайке, зеленой и гладкой как бильярдный стол, окруженной с трех сторон многочисленными арками. За ними, насколько хватало глаз, стояли аккуратные ряды крепких и гибких виноградных лоз, покачивающихся в дымке. Кроме отдаленного слабого гула трактора ничто не нарушало почти монастырскую тишину.
— Bonjourno. Синьор Холт, я полагаю?
Мы развернулись и увидели невысокого, веселого мужчину лет сорока, с румяными щеками, светлыми «гусиными лапками» вокруг глаз и двойным подбородком, достающим до самого воротника желтой рубашки-поло.
— Я Валерио, ваш гид. Как настроение?
Он, с улыбкой, энергично пожал нам руки.
— Вам нравится в Италии?
— Очень, — ответила я.
— Я рад. И добро пожаловать в La Cavalletta. Особенное место! — с гордостью объявил он, раскрывая руки. — Расскажу вам немного о винодельне. Идемте за мной.
Мы медленно прогуливались под солнцем, слушая рассказ Валерио:
— На протяжении многих поколений винодельня принадлежала семье Зенетти. Отец передавал сыну и дочери любовь к делу и знания о сортах вина, о способах выращивания винограда в этой уникальной и разнообразной среде.
