губы чуть изгибаются в ухмылке.
Марк достаёт сахарницу, набирает ложку без горки и тянется к моей чашке, а потом останавливается и качает головой. Я всегда прикрываю чашку рукой чисто инстинктивно, но сейчас не успела, и становится даже интересно, как он поступит. Марк понимает, что что-то не так. Он не спрашивает у меня, он хочет понять сам. Убирает ложку обратно в сахарницу и смотрит на кофе, будто тот может дать ответы на вопросы. А потом пододвигает чашку ко мне. Без сахара. Без моих подсказок. Марк не помнит о моем диабете, но явно действует подсознательно. Я делаю глоток и почти хочу застонать, потому что без Марка никто мне такого кофе не варит, а у меня самой выходит совсем не то.
– Смешно, но она о расставании. Вернее, о его предвкушении, – продолжает он. – И это трагично.
– Как и большинство песен на испанском, – фырчу я и мечтаю, чтобы трек закончился.
– Помнишь, ты очень любила одну песню, а потом оказалось, что она о женщине, которая перевозила в животе наркотики, пакет лопнул и она умерла?
Я замираю с чашкой у самого рта и с сомнением смотрю на Марка.
– Ты это помнишь?
– Да, мы вроде бы ехали на машине, верно?
Я киваю. Мы ехали гулять за город, и я была беременна Соней. Сидела и требовала включить эту песню на испанском, а Марк вдруг стал молоть чепуху про наркоторговлю и район Барранкилья в Колумбии. Я не верила, даже обиделась, решив, что он издевается, а потом с удивлением поняла, что это и правда песня не о любви.
– Верно.
– Ты вроде бы болела.
– Ну, почти, – киваю и усмехаюсь.
К первой беременности мы и правда относились как к болезни. Следующие прошли как по маслу.
– Слушай, поясни мне, ты чего меня за нос водишь? Я когда сюда пришёл в первый раз, думал, что ты та психичка, которая мне ногу отдавила, а потом наболтала родителям, что залетела. Сейчас я понимаю, что это как бы так, но за все эти годы ты стала ещё и моей женой. Так что за концерты тут?
Марк, который выглядит, как мой взрослый муж, говорит, как подросток. Странно и смешно, и я прикрываюсь чашкой, чтобы не выдать улыбку.
– И что не так? Ты расстроился, что я тебе не дала? – я всё-таки смеюсь.
– Я… нет! Блин. Я что, животное? Просто мне показалось или это вчера было вполне обоюдно? А ты сбежала от меня, как от монстра какого-то. Это ненормально.
– Прости.
– И? Что ты тут делаешь? Жена, – он зовёт меня женой с таким сарказмом в голосе, будто вообще в это не верит. Наверняка ему это попросту странно понять. Если бы меня сейчас откатили назад на десяток лет, я бы не поверила, что родила троих детей противному мажору с чёрными, идеально уложенными волосами. – Я, кажется, не очень тебе нравлюсь, – он разводит руками, от чего все его тело приходит в движение. Я цепляюсь взглядом за темный сосок, а на губах Марка немедленно расцветает удовлетворённая улыбка. – Но ты однозначно меня хочешь.
– Я хочу помочь тебе.
– И как? Странный какой-то брак у нас. Муж едва не умер, а жена сидит и лопочет ерунду. А как же броситься на шею? Возрадоваться…
– Что последнее ты помнишь о нас? Расскажи?
– Последнее, что я помню – это сексуальную девицу, которую я искренне захотел вежливо соблазнить и хорошенько трахнуть, а она сбежала. И было это вчера.
– Я сбежала, потому что ты хотел трахнуть хоть какую-то девицу, а не меня. Ты хотел банально мною воспользоваться.
– Тут была только ты! О каких девицах речь?
– Закрыли эту тему. Что последнее ты помнишь до аварии? Расскажи, я хочу понять, на каком месте мы остановились.
– Окей. Как скажешь. Но ты была противной и мерзкой, примерно как сейчас. Приготовься, сейчас тебе будет стыдно.
Я смеюсь, потому что Марк откровенно кривляется, и я не вижу его обиды. Она ушла мгновенно, только непонятно почему. Я порой не могла понять мотивации этого человека и найти объяснений его поступкам. Кажется, сейчас он мне кое-что объяснит. Впервые у меня появился шанс спросить его о чувствах, и я взволнованна от встречи с тем Марком.
– Последнее воспоминание… мы жутко поругались. И до этого было негладко все, но тут просто взрыв мозга. А самое дикое, что за пару минут до этого мы лежали в одной кровати. Это был наш первый секс, твой первый в целом, ну и вроде бы все очень круто. Ты красивая, пи**ец, честно! Я не помню, чтобы у меня была такая девчонка – очень дикая. Ты просто как пороховая бочка была. Не знаю, изменилось ли это сейчас. И вот мы лежим, собираемся встать, чтобы поесть и сходить в душ, ты вся такая милая, а я аж сам не свой – делаю что попало. Смеюсь, потому что все как-то веселит. Хер знает… Я в тот момент был в диком ажиотаже, никогда не оказывался в такой ситуации. Ты оказалась не сумасшедшей, не чокнутой неформалкой, а милой и ранимой. И я не хотел выставить тебя за дверь, уйти и не перезвонить или вроде того. Я не мудак, но вполне мог расстаться после первого секса, особенно если до него не обещал любви до гроба, а тут было ощущение, что это ТЫ опрокинула МЕНЯ. Если честно, не знаю, помнишь ли ты, но я тогда был просто сошедший с ума. Ты прям ну… не умею описывать это словами. Крутая. Я как будто выиграл джек-пот. И тут ты вспоминаешь, что мы вроде как не предохранялись. И у тебя начинается лютая истерика, я просто не знал что делать. Ты накинулась на меня, я пытался как-то тебя успокоить, но на каждую мою попытку ты ещё больше взрывалась. Дичь. Ну все же обошлось, я прав?
Глава 24. Тогда
Не прав. Ты, Марк, вообще не прав.
Я действительно кричала, и действительно была до чертиков напугана. Это и правда случилось
