приятный солоноватый привкус.
Богдан несдержанно ругается, когда я вбираю его глубже, а затем ещё и ещё. Мне самой нравится то, что происходит. Бельё пропитывается обильной влагой, кажется, будто по внутренней стороне бедра стекает несколько капель. Низ живота сводит судорогой, а соски непривычно покалывает от предвкушения.
Выпустив член изо рта, я провожу ладонью по всей длине, оттягивая чувствительную кожу и обнажая влажную после моей слюны головку. На секунду поднимаю взгляд, и, когда встречаюсь с затянутыми поволокой глазами Богдана, по венам проходит невидимый электрический импульс, Слегка улыбнувшись, веду кончиком языка по крупным выпуклым венам. Тихомиров прерывисто дышит, ослабляет хватку на волосах и перебирает пальцами пряди, а затем вновь давит на затылок, заставив взять его на максимальную для меня глубину.
Я слишком увлекаюсь процессом, ласкаю ртом, плотно сомкнув губы, и не сразу слышу, что Богдан просит остановиться. Он оттягивает меня за волосы, заглядывая в глаза каким-то нереальным и даже пугающим взглядом. Выпустив изо рта его член, послушно встаю на ноги. Он тоже. Голова кружится, рубашка липнет к телу.
Одним уверенным движением Богдан разворачивает меня к себе спиной и, надавив ладонью на поясницу, заставляет лечь на стол. Узкая юбка оказывается на талии, маленькие кружевные стринги болтаются на щиколотках.
Резкое вторжение пальцев между влажных складочек кажется чем-то приятным и долгожданным. Я несдержанно стону и расставляю ноги шире, позволяя Богдану проникать в меня глубже. Это длится не слишком долго, буквально несколько секунд, чтобы проверить мою готовность. Затем он с хриплым рыком врывается в меня своим огромным членом до самого упора.
Воздух в кабинете становится плотнее, шлепки тела о тело — громче и отчётливее. Горячая ладонь закрывает мой рот, потому что сдерживать себя получается всё сложнее и сложнее. Мне хорошо в этом безумном ускоренном ритме, в грубом и бесцеремонном слиянии с совершенно не умеющим проявлять нежность мужчиной.
— Что ты делаешь со мной? — сипло спрашивает Богдан, прижимая меня лопатками к своей груди и повернув голову для того, чтобы найти мои губы.
Поцелуй требовательный, жадный. Его пальцы до лёгкой искрящейся боли сжимают сосок сквозь тонкое кружево бюстгальтера.
— Что ты со мной делаешь, Свет? — повторяет он вопрос, прикусив мою нижнюю губу. — После тебя на других даже смотреть не хочется.
Я захлёбываюсь от удовольствия, теряя связь с реальностью. Уши закладывает от собственного крика, перед глазами всё плывёт, и только успокаивающий шёпот Богдана заставляет меня до металлического привкуса крови закусить нижнюю губу. Мы в отеле, не на даче, где нас никто не услышит.
Из груди вырывается протяжное мычание, оргазм плавно стихает. В этот раз он наступает слишком быстро и неожиданно. Хочется ещё. Продолжить. Здесь, дома либо у озера… Неважно, лишь бы ещё хотя бы раз ощутить всё это.
Толчок, ещё один. Шероховатые ладони крепко, до лёгкой боли сжимают мои бёдра — я чувствую, что Богдан вот-вот кончит следом.
Тёплые капли семени обильно покрывают мои ягодицы, медленно стекают по ногам и внутренней стороне бедра. Пошло и в то же время дико возбуждающе. Губы горят, волосы липнут к лицу. В кабинете душно и жарко, несмотря на работающий кондиционер.
— Не двигайся, — произносит Богдан, отстранившись.
Повинуясь уверенному мужскому голосу, продолжаю лежать на столе, оттопырив задницу. Под животом мои проекты и ещё какие-то бумаги Тихомирова.
Сердце колотится на разрыв, а в горле сухо, словно в пустыне. И в голове такой кавардак, будто я под кайфом. Не помню даже, как зовут и какой сегодня день.
Я слышу, как Богдан застёгивает молнию на брюках, щёлкает пряжкой ремня. Затем небрежным жестом бросает на стол упаковки влажных и сухих салфеток и помогает мне привести себя в порядок. Вздрагиваю каждый раз, когда его руки меня касаются, но Богдан молчит и при этом слегка улыбается.
— А ты запасливый, — произношу, кивая на салфетки. — Часто так развлекаешься в кабинете?
— Не очень, — признаётся он.
Я планировала вернуться в офис и немного поработать, но теперь понимаю, что ни черта не получится. Я совершенно без сил, выжата до последней капли. Надев трусики и опустив юбку, застёгиваю пуговицы на рубашке. Нескольких не хватает — они бесцеремонно вырваны Тихомировым. Неужели так сложно было сдерживать себя? Хотя бы немножко?
Опираясь бёдрами о стол, скрещиваю руки на груди. Богдан достаёт из шкафа бутылку воды, включает на полную мощность кондиционер и возвращается ко мне.
— Мысли мои читаешь? — Усмехнувшись, откручиваю крышечку.
— Почти.
Я тут же присасываюсь к горлышку, едва не закашливаясь. Полностью утолив жажду, ставлю бутылку на стол.
Рубашка Богдана всё ещё расстёгнута, поэтому я в очередной раз любуюсь его рельефным животом. Кончики пальцев покалывает, потому что я помню, какой он твёрдый на ощупь. И помню то, что находится ниже — там, куда ускользает тёмная дорожка волос, идущая от пупка.
Богдан застёгивает пуговицы, а я разочарованно отвожу взгляд. Даже полюбоваться как следует не успела.
Он выглядит спокойным и невозмутимым. И ведь не скажешь, что пять минут назад в него вселился беспощадный демон, который терзал моё тело до красных отметин и мелких синяков.
— Что у вас с Тимуром случилось? — спрашиваю, тяжело вздохнув.
— С чего ты взяла, что у нас что-то случилось?
— У него разбита переносица, а у тебя ссадина на брови и синяк. Вы отдыхали в одном ночном клубе. Совпадение?
Он смеётся, закинув голову к потолку и обнажая ровный ряд белоснежных зубов.
— Не смешно, — хмыкаю я. — Детский сад какой-то.
— Ага, детский сад.
Богдан, всё ещё улыбаясь во весь рот, подходит ближе, сокращая расстояние между нами до минимального. Осторожно приподнимает мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.
— Девчонку одну не поделили.
— Красивую?
— Очень.
Богдан нависает надо мной и коротко целует в губы. Одно касание, а у меня вновь глаза прикрываются от удовольствия. Жаль, что оно не длится слишком долго, но я и не настаиваю.
— А если серьёзно? Тимур говорил, что ты в клубе с девушкой был. Из-за неё, да?
Богдан отстраняется и смотрит на меня, чуть нахмурившись.
— Что ещё он тебе сказал?
— Ничего особенного. Что вы уехали вместе и она тебе понравилась.
Тихомиров закатывает глаза и качает головой. Правда, значит.
В груди неприятно колет при этом. Совсем недавно он сказал, что ни на кого даже смотреть не хочет. Не подумав произнёс? На эмоциях? Или с закрытыми глазами трахал девушку из клуба?
— Я прекрасно помню о нашей договорённости, Богдан, — начинаю, сделав глубокий вдох.
— Дружеский, ни к чему не обязывающий
