же, – скрипнула я зубами, – я имею в виду: мы что, разве не уезжаем?
– Мирон Александрович написал, что еще собирается. Не сидеть же вам в машине со мной, Валерия. Проходите, не стесняйтесь.
Ну, что ж, раз не стесняться… Хотя, честно говоря, я была голодна, и мне требовался кофе, чтобы не упасть без сил. Хотя стойте, нет. Нельзя кофе. Я же беременна.
Еще раз окинула взглядом дом, с грустью подумав, что залет организовал хозяин всего этого великолепия, и вышла.
У-ух…
Мамочки, да тут даже дышится по-другому! Стоит только выбраться из салона авто, как в нос ударяет нет, не запах мегаполиса, дорог, пыли и выхлопных газов, а природы.
Вдыхаю полной грудью, улыбаясь и прикрывая глаза.
Ка-а-айф!
Вот здесь бы ребенка воспитывать. В тишине и умиротворении. А не в столице, на окраине, с убитой экологией. Может, стоит сказать Мирону…
Нет. Эти мысли отметаю тут же.
Уверенно сбрасываю очаровавшее меня наважение и топаю в сторону крыльца. Как там сказал Дмитрий? Прямо в двери, и на месте? Уже хватаюсь за ручку, почти переступив порог, когда позади слышу лай.
Уверенное и грозное “гав”.
Я, стремительно крутанувшись, оглянулась и замерла. Заледенела. Растерялась. Сердце стрельнуло, руки задрожали, а ноги стали ватные.
Я боюсь собак. До жути, до дрожи и обморока. А сейчас на меня летит не то что собака, а волкодав! Огромная, мохнатая, здоровенная, размером с медведя, псина несется, высунув язык, и тормозить явно не собирается, а собирается, похоже, меня… съесть!
– А-а-а! – завопила я оглушительно, со свистом. – Черт-черт-черт! Спасите, помогите! – запричитала, заорав, как ненормальная. Подрываясь с места и дергая дурацкую ручку двери, которая сначала не поддается. А собака все ближе. А мне все страшнее. И боже-е-е, я сейчас умру! Покину этот мир молодой, красивой и в самом расцвете сил! Потому что меня эта махина сейчас пережует, не подавившись, и останутся от меня одни ножки да рож… тьфу, ручки!
А-а-а!
– Мирон!!! – завопила я, уже вваливаясь в дом.
Блин-блин-блин! Откуда вообще этот медведь взялся на наглухо закрытом участке?!
– Мирон! – закричала я уже по весь голос, неожиданно просевший до хрипа. – Мироша, Мирон, Мирончик!!! – вопила я, мечась по гостиной, всхлипывая, как раз в тот момент, когда в дверь влетело волосатое чудовище.
Мгновение.
Этот монстр на четырех лапах замер, проехав по паркету, стуча огромными когтищами и свесив свой огромный язык, уставился на меня, активно виляя своим гигантским хвостом. Да таким же прихлопнуть можно на раз-два!
– Брысь! – пискнула я, вжимая голову в плечи, прячась за диванной подушкой, и пячусь назад, пока попа не упирается во что-то. – Пожалуйста, брысь!
– Гав!
– Хороший песик, о-о-очень хороший… песик, – всхлипнула я.
– Гав! – выдали мне грозное. – Гав-гав! – повторили дважды, и я аж подпрыгнула на месте, почти уже отдав богу душу.
– Да уйди же отсюда! – махнула я рукой, швырнув в зверюгу подушку, да видимо, зря. Потому что с громким лаем чудище бросилось за мной по пятам, погнав меня вокруг дивана. Дальше был стол, попадавшие стулья, кухонный островок… моя истерия нарастала, паника тоже.
– Троицкий, твою бабушку! – уже не просто визжала, а голосила я.
– Лера?! – услышала я откуда-то сверху, – Лера! – повторилось вместе с торопливыми шагами, а я, узрев лестницу на второй этаж, скинула туфли и, швыряя их в сторону медведя, понеслась по ступенькам, с трудом удерживая равновесие, чтобы не пробороздить носом пол.
Волкодав летел за мной.
Судя по звукам, за нами следом что-то валилось, билось, ломалось, звенело, трещало, мне было плевать, хоть мы по кирпичикам этот дорогущий особняк разнесем, главной осталось только одна мысль: унести ноги!
Оступилась, споткнулась, вылетела на второй этаж и в первую попавшуюся открытую дверь с криками:
– Мир, он меня съест! – влетела на руки к ошарашенному хозяину дома и зажмурилась, обхватывая в удушающем приеме шею мужчины…
Мирон
Утро снова началось не с кофе, а со звонка мобильного. Еще немного, и такой подъем войдет у меня в привычку. Да, еще и снова звонил Костян, который, я был уверен, что станет сначала до обеда отсыпаться после своих ночных похождений и только к вечеру соизволит притащить свою задницу в офис.
Но нет.
Планы поменялись. И не только у друга, но и у нас с Лерой тоже.
– С чего это они решили перенести встречу на час раньше?
– Понятия не имею, но лучше нам поторопиться. Я буду ждать вас на месте, – кинул Костя в трубку, – не опаздывайте, – и отключился.
На месте, так на месте.
Усаживаюсь на постели, таращась в стену, потом, нащупав мобильник, отправляю Лере сообщение, что жду ее у себя дома. Заехать за ней на другой конец города сам я не успею, а ей тащиться по автобусам и метро из ее глухомани в центр до ресторана “Бристоль” тоже такое себе удовольствие. Да и хочу ее увидеть. Как бы ни гнал от себя эту мысль, но не могу противиться. Чем быстрее она будет рядом, тем лучше. Для меня. Для гребаного вопящего собственника внутри. Ощущение, что мой день как надо не начнется, пока Совина не предстанет предо мной во всей своей скромной красе.
Долбаный заскок.
Потом так же быстро отсылаю своего личного водителя за ней и, уничтожив чашку крепкого эспрессо, тащусь в душ.
Голова тяжелая, в теле жуткая ломота, да и вообще состояние не ахти. Такое бывает, когда простуда вот-вот тебя нагонит. Но у моего раздрая, что у физического, что у душевного, другая причина.
Бессонница.
Сегодня снова уснул почти под утро и выспаться, естественно, не успел. Сна было ни в одном глазу, зато мыслей ночью столько, хоть головой об стену бейся. Не выспался. Снова. И как следствие, сейчас все, о чем я мог мечтать, стоя под расслабляющими, бьющими по плечам струями воды, это лечь и отключиться. На сутки, минимум.
Вода приятно успокаивала своим монотонным шумом, и я откинул голову, подставляя лицо под тяжелые капли, прикрывая глаза. Да зря.
Снова в голове Совина.
Мысли опять, предатели, поползли не в ту сторону. Тело скрутило напряжение, руки сжались в кулаки. Даже переключение воды на ледяную положение не спасло. Остудило, но слегка.
Да что за твою мать происходит?! Почему
