— Веснушка, это…, — кадык на шее Горского дергается, — это Мирослав.
— Твой сын, — безжизненным голосом бормочу я.
Будь это чужой ребенок, я бы наверняка уже во всю бежала навстречу к этим парням. Искренне улыбалась, корчила смешные рожицы, показывала примитивные фокусы, с ходу покоряя детское сердце.
Будь это чужой мальчик. Будь…
Всё было бы иначе.
А так… Я стою как неживая, схватившись за спинку стула, и просто таращусь на голубоглазого блондина, который удобно умостился на руках у моего мужа.
— Мир, запоминай, это Каролина. Моя любимая женщина и моя жена.
В голове будто спусковой крючок срабатывает. Дурной смешок вырывается из моих легких. Один, а следом и второй. Меня одолевает безудержный приступ смеха. Господи, это правда так нелепо? Вся эта ситуация несуразна и анекдотична. Кому расскажи не поверят.
Как часто бывает, в самые паршивые минуты своей жизни вместо сопливой и бедной Веснушки я выпускаю бескомпромиссную и саркастичную Каролина, которая ни за что на свете не покажет своим врагам насколько ей больно и паршиво.
Смех и открытое лицемерие помогает мне скрыть перед окружающими огромную впадину в грудной клетке, спрятать от любопытных глаз кровоточащую трещину на сердце.
У этой версии Каролины нет сердца, а значит и нет уязвимостей. За ее маской я без страха и стеснения могу говорить все, что вертится в данную минуту на языке.
— Чего застыла как неродная, АннетИ? — повернув голову к блондинке, намеренно коверкаю ее имя. — Ты же всегда хотела сидеть по правую руку от Назара? Так вот, прошу присаживаться на соседствующий с ним стул.
Также приглашаю Назара вернуться на свое место. Зову в нашу «веселую» компанию и няню, но та предпочитает остаться подальше от нашего трио.
— Да не таращьтесь вы так! Что такого странного я сказала? Нам не раз, думаю, придется встречаться таким составом в Берлине в ближайший месяц или два. Правда здорово? — хлопаю в ладоши, наиграно радуясь предстоящей перспективе.
— Каро, — Назар пытается положить руку мне на плечо, но я быстро увиливаю от этого жеста.
— Заказывай, АннетИ, что душе угодно. Горский все оплатит. Он же у нас благородный.
Сажусь за стол первой и хватаюсь за свой кофе. Громко отхлебываю остывший напиток, наплевав на правила этикета. Морщусь от горечи, растекающейся по языку. Прячу за внешним отвращением боль от сжавшихся до размеров грецкого ореха внутренностей.
Не мой. Давно не мой. Жалкая иллюзия, которой я тешила себя все эти месяцы, рассеивается как утренний туман.
— Ну что, АннетИ, как жизнь? — растянув оскал до самых ушей, наиграно щебечу я. — Как я погляжу, тебе, моя дорогая, до сих пор доставляет особое удовольствие стелиться ковриком перед моим мужем? Даже после того, как он обозначил твое место.
Испепеляющим взглядом прожигаю Баженову. Всего пару секунд назад эта гадина расстегнула свой полушубок и выставила напоказ глубокий вырез своего парадно-полетного платья.
— Да как ты? — возмущается опешившая Баженова.
— Сядь! — рявкаю я, обдавая блондинку теперь уже ледяным взглядом.
— Каролина, поговорим наедине, — в женский диалог внезапно вклинивается Назар.
Вернув на лицо улыбку, вскидываю голову ко все еще стоящему у столика Горскому.
— Да погоди ты. Еще успеем поболтать. Впереди такой увлекательный перелет будет, ух. Жду не дождусь. А пока дай мне насладиться компанией этой прекрасной женщины и вашего сына.
Несмотря на молчание моей собеседницы, я продолжаю тараторить без остановки обо всем на свете и ни о чем конкретном. Веду себя, вероятно, не самым адекватным образом. Но мне плевать.
Зеваки за соседними столами, с любопытством следящие за разворачивающейся драмой, постепенно выдыхаются от моей болтовни и возвращаются к жеванию своей еды или бегут, очнувшись, на свой рейс.
Секундная стрелка на стене ресторана неумолимо приближает нас к вылету. Чем ближе этот злосчастный рейс, тем медленнее я говорю.
Когда диспетчер на все здание оглашает начало посадки на наш самолет, я первой вскакиваю с места.
— Ну, что Господа, в добрый путь? — хриплым голосом в последний раз весело восклицаю я.
Наш квартет вместе с уснувшим в коляске Мирославом движется в сторону выхода к трапу. Вокруг нас собираются остальные пассажиры рейса.
Няню, Аннет и Мирослава приглашают одними из первых на борт. Мы с Назаром остаемся топтаться в конце очереди. Молчим. То смотрим себе под ноги, медленно продвигаясь вперед, то бросаем друг на друга многозначительные взгляды.
— Ваш посадочный талон, пожалуйста.
Смотрю на широкую улыбку встречающей бортпроводницы.
В груди выжженное поле. На плечах неподъемная ноша. Я собственными руками закапываю себя в землю. Зачем?
— Я не полечу, — накрываю холодными пальцами руку мужа, мешая ему передать посадочные талоны.
Глава 35
Каролина.
— Уходите прочь! — хрипло кричу я, высунув пол головы из-под одеяла.
С трудом поднимаю веки. Солнечные лучи, попавшие на роговицу, ослепляют. Проклинаю всё и всех из-за диких зайчиков, лишивших меня на какое-то время нормального зрения. Чтобы не раздражать глаза еще больше, заползаю обратно в свою одеяльную берлогу.
— Горская, открывай эту чертову дверь, или я вызываю МЧС. Мое терпение уже на нуле.
Даже через дверь и одеяло я слышу, насколько решительно и серьёзно настроена Александра. Вот только ни страха, ни трепета перед ее словами я не чувствую.
— Иди домой, Саша. Со мной все хорошо.
— Каро, пожалуйста, впусти нас в комнату, — в противовес Саше, Ира использует подвластные ей ласку и нежность, — мы тебе привезли куриный бульон и твой любимый чизкейк со смородиной.
— Я не хочу есть, — мое бормотание глушится протестами пустого желудка.
Пытаюсь вспомнить, когда я ела в последний раз. Вчера? Или все-таки позавчера? Все равно.
— Повторяю: уходите!
Саша начинает тарабанить кулаками по двери. Мои барабанные перепонки начинают судорожно ныть, умоляя прекратить эти пытки. Прячусь от раздражающего звука под подушками. Не помогает. Глухой звук проникает даже через эту плотную пенополиуретановую пену «с эффектом памяти».
Какой толк от этих супермодных, дорогущих, ортопедических подушек, если они не могут помочь с простым шумоподавлением? Отбрасываю в сторону бесполезный прямоугольник в наволочке и сажусь прямо.
Саша продолжает тарабанить в дверь, угрожая вызовом всех экстренных служб. Ира, которая пришла вместе с ней, старается утихомирить бойкую подругу. Они ругаются между собой, тем самым еще больше нарушая мое самовольное заточение и спасительное уединение.
— Как же они достали, — бормочу себе под нос, нехотя спуская ноги с кровати.
Ладонями растираю опухшие веки, пальцами слегка шлепаю себя по щекам. Нужно собраться с силами и дойти до этой двери, чтобы разогнать девочек по домам.
— Я же сказала, что никого не хочу видеть? Зачем вы приперлись? — распахнув двери, впиваюсь убийственным взглядом в своих подруг.
— Полный песец!
— Саша! — возмущенно перебивает Ира.
— Что, Саша? Ирка, ты хоть теперь видишь, что мы не зря сюда приехали? «Не надо ее трогать, не надо ей мешать. Каролина сама нам позвонит, когда будет готова. Бла, бла, бла», — Саша пародирует Иру, активно жестикулируя руками. — Видишь, в каком она состоянии из-за своего благоверного муженька? Её ни в коем случае нельзя оставлять одну. Мало ли что взбредет в ее…, — рука Саши касается моих спутанных и немытых волос. Подруга морщит нос, заглядывая мне в глаза. — Только не говори, что тебя еще надо в душ толкать?
— Прости, Каролина. Мы правда очень за тебя переживаем.
Ира вместе с Александрой быстро проскальзывают в мою спальню.
— Как хотите, — хлопаю дверями и возвращаюсь под свое теплое и безопасное одеяло.
— Тут срочно нужен свежий воздух.
