что матушка и невестка услышали.
Рамиль молчит и отводит глаза.
— Брат, это было всего разочек…
Не успевает договорить, я ему кулаком въезжаю по морде. Первою, что слышу, это хруст, кажется, я сломал ему нос, а второе это визги матушки, которая несется к нам и встаёт между нами.
— Рома! Рамиль! Ради всевышнего, прекратите, что вы делаете?! Вы. вы же братья!
— Не брат он мне больше! Ты меня слышал, урод?! ТЫ МНЕ БОЛЬШЕ НЕ БРАТ!
Разворачиваюсь и уезжаю.
Поверить не могу! Он и Айлин! Нет, нет, нет…
Ладно отец, ему я не верю. Всю жизнь пытался сделать из меня самый лучший свой проект, но ему по сей день это не удается, ему не верить у меня были причины. Но мой брат, Рамиль, тот кто был ближе и вернее всех, поступил, как последняя сволочь! Ему не верить у меня нет причин.
Последняя надежда тлела, пока ехал до дома Айлин, я молился богу, чтобы она опровергла и доказала обратное мне. Я готов был забрать её прямо сейчас и увезти её с собой, если она мне докажет, что не была с моим братом.
Под возмущённые бубни отца Айлин я всё же прошел в её комнату. Она спала уже, но ждать, когда она проснётся, я не собирался. Бесцеремонно включил свет и сдёрнул с неё одеяло. Она проснулась и первые секунды испуганно на меня смотрела, не веря, что это я.
— Рома, что ты тут делаешь? Что происходит? — она обняла себя руками и пыталась спрятать свою грудь от моих глаз, так как на ней была прозрачная сорочка. От этого вида я чуть было не забыл, зачем сюда пришел.
— Я пришёл за правдой. Задам всего один вопрос. Советую подумать хорошо, прежде чем ответить.
— Рома, ты в своём уме? Врываешься посреди ночи и ведешь себя, как сумасшедший! — её голос ото сна всё ещё хриплый, и я еле сдерживаюсь, чтобы не закрыться на замок и не нагнуть её прямо в родительском доме.
— Ты спала с Рамилем? — выплевываю и внимательно смотрю за её реакцией.
Она округляет глаза и застывает.
— Ты оглохла что-ли, я задал вопрос?! — ору на неё, теряя терпение.
Она встаёт и открывает дверь.
— Пошёл вон! — Указывает мне на выход.
— Это да или нет? — не отстаю я нависаю над ней.
— Я больше ни слова тебе не скажу, пока ты не придёшь в себя и не извинишься передо мной!
Я впервые в жизни срываюсь, хватаю её за шею и припечатываю к стене. Не душу, но сжимаю так, что её трудно говорить.
— Не играй со мной в игры, девочка! Если развела ноги перед Рамилем тоже, советую сейчас ответить честно, пока я ещё даю тебе шанс.
Она хмурится и плачет. Впивается мне в руки своими ноготочками и царапает, пытаясь высвободится, но у меня перед глазами пелена из гнева и разочарования.
— Я тебя ненавижу! — вдруг отвечает она сквозь слёзы. — Ненавижу, — всхлипывает и, кажется, я переборщил с силой, потому что она начинает закатывать глаза.
Прихожу в себя и быстро отпускаю. Она приседает на полу и жадно вдыхает воздух и параллельно всхлипывает.
— Сука! — ору на весь дом и кулаком врезаю в стену, прямо там, где она стояла секунду назад.
Достаю из кармана пятитысячную купюру и бросаю прямо перед ней.
— Спасибо за услуги нашей семье. Отныне ты свободна, можешь начинать поиски нового папика. Уверен, на твою невинную мордашку многие купятся.
Делаю шаг назад, бросаю на неё последний взгляд и ухожу, не оборачиваясь.
Он ушёл.
Кинул мне в лицо пятитысячную купюру, как какой-то проститутке, и ушёл, плюнув мне в душу. В этот момент как будто всё остановилось. Я не могла и не хотела подниматься на ноги, продолжала смотреть в одну точку и не реагировала на бурные вопросы отца.
Он меня бросил.
Обвинил меня в измене с его братом. Это просто в голове у меня даже не укладывалось. Как он мог так подумать? Как мог вообще это в слух сказать.
Отец дергает мою руку вверх и поднимает.
— Что это было только что? То, что он сказал — это правда?
У меня в ужасе расширяются глаза, и я поворачиваюсь к нему.
— Папа, ты что такое говоришь?! Как ты можешь? — голос дрожит и не только. Пальцы и губы тоже дрожат.
— А почему нет? С ним же ты спишь, что тебе могло помешать, переключиться на младшенького из братьев Хасановых?!
Я вырываюсь из его рук. Чувство злости и разочарование смешались.
— Позор тебе! — слышу позади шум, поворачиваюсь и вижу маму.
— Не делай такое лицо, будто отец тебе что-то невозможное сказал. Рамиль этот ихний тоже красавец, если ты на него переключилась, то это ещё не беда. Он тоже богатый, и он тоже Хасанов.
— Что?.. Что… Да как же вы так можете? Это вы меня толкнули в постель к Роману, продали меня ему за бумажки. Променяли меня на деньги, предали мою любовь к вам. За что? За что вы так со мной?
Я впервые кричу на них. Мои нервы сдали окончательно, пусть будет, что будет, я больше не могу терпеть, я просто не выдерживаю.
— Не драматизируй и прикройся уже! — мама кидает мне халат. — Во-первых, насильно никто тебя не заставлял ложиться в постель, окончательное решение приняла ты. Во-вторых, мы не слепые: Роман тебе нравится, и ты влюблена в него.
— И не строй из себя тут невинность, ты тоже тянула из него деньги! Вон шкаф твой теперь забит дорогими шмотками, а на ушах серёжки, цена которых больше, чем стоит весь наш дом. — Подхватывает речь отец.
Я хочу кричать, что всё это мне не нужно было, что хотела быть, как все. Но они были старше, умнее и хитрее меня. Подвели всё к тому, что я сама виновата во всём. Я была слишком слаба и наивна, чтобы противостоять им.
Обессиленная я выдавила из себя улыбку и кивнула мягко головой.
— Хорошо, пусть снова будет по-вашему.
Они переглянулись и направились на выход, успокоившись, что я снова всё проглотила.
— Но! Я хочу, чтобы вы знали: я вас никогда за это не прощу!
Мама закатила глаза на мои слова, а отец хмыкнул. Они вышли, и я осталась одна со своими проблемами.
Взяла телефон, хотела посмотреть сколько уже время, но неожиданно экран сам засветился и высветилось имя Дианы.
Господи, Ди! Я о ней совсем забыла.
Что я ей скажу,
