А сегодня, когда Василий твердо решил идти до конца, убедить Шереметьева, что промедление преступно, тот нажрался как свинья. Вылакал весь коньяк, свалился на бок и отключился. Вася закинул его ноги на диван, брезгливо, двумя пальцами взял бутылку и выкинул ее в корзину.
— Как вы тут? — спросил Василий, заходя в палату.
На лице у Татьяны вселенская скорбь и жалость. Миша растерян — недоумение, страх и подступающие слезы ужаса.
— Доктор! — испуганно взмолился Миша. — Скажите, что все, что она рассказывает, неправда! Не может быть!
— Успокойся, ты чего разнервничался? Ты в больнице, под медицинским наблюдением, мы тебя лечим (ни черта не лечим!), все будет хорошо.
— От чего лечите? — недоверчиво воскликнул Миша. — У меня ничего не болит! Где мои родные? Мама, отец, брат?
— Ничего не болит? — повторил Василий, как бы не услышав вопросов про родных. — Вот и отлично! — Тоном доброго доктора Айболита он владел в совершенстве. Вася уже сталкивался с подобными истериками их необычного пациента и знал простой способ их погасить. — Миша, как насчет того, чтобы подкрепиться? Хочешь есть? Что у нас в меню? — Вася подошел к термосам, открыл один, второй, только из третьего повеяло общественной столовой. — Каша с тушенкой? Объедение, наверное.
Татьяна наблюдала борение на лице Миши: страх, растерянность, тревога о родных боролись со зверским аппетитом. Победил аппетит. Миша, почему-то в данный момент напомнивший Тарзана из старого фильма, подскочил к термосу с миской и ложкой и просительно протянул руку.
— А ему не вредно столько есть? — тихо спросила Таня.
Из четырех термосов, каждый не меньше трех литров, два уже были пусты!
— Не вредно, — ответил Вася. — Если Мишу не кормить, у него начинаются нехорошие процессы в организме. Час без пищи в период острой в ней потребности вызывает примерно то, что следует после трех суток сухой голодовки у обычного человека. Далее экспериментировать было просто опасно, я не решился. Пищу легко заменяют капельницы с глюкозой. Но Миша больше любит кашу или макароны с тушенкой. Белки, жиры и углеводы, клетчатка ему не требуется. От четырех до пяти, — Вася посмотрел на часы, — он насытится и его будет клонить в сон. Периоды бодрствования все укорачиваются, время сна увеличивается.
«Не стану тебе показывать, Танюша, — подумал Василий, — видеозаписи того, что происходит с твоим мужем во сне. Это не каждый выдержит. Вот Рая…»
— Куда делась Рая?
— Я ее отпустила. Бедная девушка, до точки дошла.
Василий невольно вскинул брови, поразившись: это говорит жена о любовнице мужа? Татьяна не имеет себе равных!
А далее он сам держал речь. Миша орудовал ложкой, а Вася спокойно, как об обыденных вещах, рассказывал ему о том, что случилось. Айболитовский голос Васи, доброе выражение его глаз, легкая улыбка, шутки действовали на психику гипнотически, кошмар и абсурд приобретали упорядоченный и нестрашный вид, едва ли не привычным делом выглядели фантастические превращения и невероятные события.
Татьяна не знала, что в бытность Василия кардиологом областной больницы его беседы с больными имели колоссальный терапевтический эффект. Поговорит Вася пару-тройку раз с больным, и у того положительная динамика состояния, как после интенсивного медикаментозного лечения или санаторно-курортного. Была только одна проблема (не считая Васиного пьянства) — в него влюблялись женщины-пациентки, да не каждая вторая, а девяносто процентов.
Вчера (еще суток не прошло, поразилась Таня!) она впервые подверглась Васиному гипнозу, когда примчалась к нему домой и выслушала про обстоятельства Мишиной болезни. Сейчас опять! Во второй раз, с не меньшей силой!
Таня подушечками пальцев стиснула виски и поплелась к двери. А если то, что она приняла за подарок небес, нечаянную любовь, — тоже блеф и обман?
Вася проследил за ней взглядом. А через минуту, оборвав себя на полуслове, извинившись перед Мишей, вышел следом.
В туалете, склонившись над раковиной, Таня брызгала в лицо холодной водой.
— Что с тобой, родная?
Таня выпрямилась, вода со щек побежала на блузку.
— Ты говоришь… Когда ты говоришь… морок наступает, дурман… Ты и со мной?.. Все, что было, — только забава?
— Слышала расхожее выражение, что все болезни от нервов? Так вот, это примитивно, но по сути верно. Я лечу людей, значит, первым делом должен поправить их психику. Ты для меня не забава, а судьба. В противном случае я бы валялся сейчас в пьяной отключке, как валяется Шереметьев…
Глава 18
Секретарша нарушила приказ
Секретарша нарушила приказ, потому что бывают обстоятельства, когда любые приказы отменяются. Позвонили из приемной губернатора и в жесткой форме велели Шереметьеву немедленно явиться. По долгу службы и съедаемая интересом, она вошла в кабинет начальника.
То, что предстало перед ее глазами, было поразительно!
Шереметьев, расхристанный, сорочка вылезла из брюк, запах спиртного крепчайший, лежит на диване, храпит оглушительно. Попыталась разбудить его, трясла за плечо — безрезультатно, даже храпеть не перестал.
Дальше — хуже. Заглянула в коридорчик, а там доктор Кладов страстно целуется с какой-то женщиной! Он длинный, она маленькая, но умудряются! Пьянство и разврат! И хоть бы постеснялись! Нет! Кладов с явной неохотой оторвался от дамочки и спросил:
— Чего вам?
— Семена Алексеевича срочно к губернатору вызывают.
— Понял, хорошо. Идите.
Секретарша вернулась на свое место и тут же сняла телефонную трубку, набрала номер.
— Эндокринология? Зина? Тут такое творится! — зашептала в микрофон. — Содом и Гоморра!..
Но ничего преступного или развратного за дверями не происходило. Василий начал протрезвлять Семена, благо душ имелся. Когда к Семену возвратилась способность воспринимать чужую речь, Вася спросил:
— К губернатору поедешь? Он тебя вызывает. Оживлять тебя дальше? Или будешь дрыхнуть?
— Поеду, — заплетающимся языком ответил Семен. — Оживляй.
Весь комплекс мероприятий, включая капельницы, занял более двух часов. Семен выглядел неважно, но его уже не швыряло от стены к стене и речь стала внятной. Привел в порядок костюм, надел чистую сорочку и отправился на аудиенцию, аккуратно неся собственную голову, в которой плясали черти.
Василий сел за оформление документов, за систематизацию данных наблюдения за Кутузовым. Без этого явиться к столичным светилам было несолидно и непрофессионально. Писанины море. Как известно, доктора и следователи тридцать процентов рабочего времени проводят не врачуя пациентов, не бегая за преступниками, а корпя над бумагами.
