Лаки резко отдернул руку от Чейза и отвернулся. Не успел он сделать и нескольких шагов, как тяжелая рука брата легла ему на плечо. Лаки машинально приготовился к удару.
Вместо этого Чейз протянул ему руку. В глазах старшего брата блеснули слезы, его обычно твердые губы дрогнули.
— Поздравляю, братишка! Очень рад за тебя.
Они пожали друг другу руки, затем, смутившись, молча зашагали к дому.
— Ты не знал?
— О чем?
— Что Девон беременна.
— Нет.
— Я думала, Лаки сказал тебе.
— Нет.
Односложные ответы Чейза раздражали Марси, поскольку нервы ее были взвинчены, как всегда после воскресных ужинов с родственниками.
Не то чтобы она чего-то боялась или чувствовала к себе прохладное отношение, нет. Тайлеры очень любезно приняли ее в свою семью.
Даже Лаки, который больше всех был недоволен выбором брата, теперь посмеивался и шутил с Марси так, будто они давным-давно породнились. Вместе с Лори и Девон он теперь считал ее своей в их теплой дружеской компании.
Нет, семья Чейза здесь была ни при чем. Он сам заставлял Марси грустить и нервничать. Правда, муж никогда не грубил ей в открытую. Первый и единственный раз это случилось в прошлую пятницу в «Забегаловке». Потом он извинился, она простила его, снося его взвинченное состояние на волнение из-за контракта, и объяснив безобразное обхождение с ней нервным стрессом.
Нет, поведение Чейза Марси вполне устраивало. Находясь в компании остальных членов семьи, он был нежен с супругой, не критиковал, не смущал, не игнорировал, словно ее и не существовало, как делали многие другие мужья при посторонних. У них был совсем другой случай.
— А ты не догадывалась?
Марси вздрогнула и испугалась неожиданного вопроса.
— О чем?
Чейз вел машину левой рукой, а правую оставил свободной, чтобы при необходимости можно было легко дотянуться до рукоятки переключения передач… или до колена Марси: он уже не раз гладил его сегодня днем.
— У женщин, говорят, на этот счет здорово развито шестое чувство, — произнес Чейз, возвращаясь к разговору. — Я думал, может, ты догадывалась.
— Нет. Хотя заметить было несложно. Ведь уже на нашей свадьбе над ней подтрунивали за второй кусок кекса.
— Кажется, она поправилась на несколько фунтов.
Марси улыбнулась:
— Естественно.
Чейз оставался серьезным.
— Уже шесть месяцев! Не верится, что Девон так долго держала все в секрете. Правда, она высокая, и при соответствующей одежде можно скрыть многое. Господи, скоро родится ребенок, а мы до сих пор ничего не знали.
— Гм.
— Когда он появится на свет, ты отреагируешь так же резко?
Голова Чейза дернулась, он открыл рот, собирался что-то сказать, но передумал и лишь скрипнул зубами.
— Когда ты выбежал из дома, Чейз, твоя мама очень расстроилась.
— Я тоже.
— О да! Мы знаем. Ты так хорошо себя преподносишь, что весь мир уже в курсе дела… Да, мы все видим, и если честно, довольно давно.
— Я ведь извинился перед Лаки, разве нет? Сказал, что рад за него.
— Знаю, знаю. Видела даже, как ты обнимал Девон. Это самое большее, что ты мог сделать.
— Если бы я места себе не находил от восторга и притворно расчувствовался, это выглядело бы лицемерием.
— Лицемерие? Странно слышать это слово от тебя.
— Что ты имеешь в виду?
Они как раз приехали, и Чейз остановил машину. Марси поспешно вылезла из автомобиля и направилась к дому. Она уже снимала в прихожей плащ, когда Чейз настиг ее.
— Что это значит? — сердито повторил он, бросая свой плащ в направлении вешалки и промахиваясь примерно на милю.
Что-то щелкнуло внутри Марси. В течение месяца она баловала мужа, старалась обратить в шутку его дурные выходки, не обращала внимания на провокации, которые, в чем она нисколько не сомневалась, устраивались намеренно. Чем сильнее она старалась сделать их жизнь приятной, тем отвратительнее вел себя Чейз. Ладно, она вдоволь нахлебалась. Да будут прокляты примерные жены! Настало время и Тайлеру получить по заслугам.
Рыжие волосы Марси почему-то растрепались. Приблизившись к мужу, она прищурила глаза.
— Это значит, Чейз Тайлер, что ты лицемеришь каждое воскресенье, когда мы ездим к твоей матери. Это значит, что твои поздравления не более искренни, чем твоя фальшивая демонстрация любви ко мне.
Он упрямо замотал головой.
— Неправда. Я очень рад за бра… Подожди! Что это за фальшивая демонстрация?
— Как же, Чейз! — воскликнула Марси. — Ты же не хочешь, чтобы все вскрылось.
— Нет, черт возьми! Но о чем ты?
Она развернула плечи и взглянула на мужа. Щеки ее так и пылали, она заходилась в праведном гневе.
— Я по поводу коленного массажа. Я сижу на софе, ты сидишь на софе. Я кладу ногу на ногу, ты кладешь мне на колено свою руку. Я встаю, твои руки ложатся мне на плечи. Я ежусь, ты предлагаешь мне пиджак. Я смотрю на тебя, ты прикасаешься к моим волосам. Я смеюсь, ты смеешься.
Чейз заиграл желваками. Марси понимала, что ее понесло, но уже остановиться не могла. Она прожила с хамелеоном целый месяц. Каждое воскресенье в течение нескольких часов она терпела его приторную супружескую заботу, которая ровным счетом ничего не значила. Марси в лихорадке возвращалась домой, но и здесь не наступало облегчения. В отсутствие членов своей семьи Чейз сразу же отдалялся от жены.
— Я просто стараюсь быть нежным, — возразил он, защищаясь. — Но если тебе не нравится, я могу избавить тебя от этого.
Чейз повернулся, подошел к камину и начал разводить огонь. Чувствовалось, что он зол как тысяча чертей.
Однако Марси еще не закончила. Она тоже подошла к камину и схватила мужа за руку, стоило только ему положить кочергу.
— Твоя семья переживает за нас, наблюдает, как мы относимся друг к другу. Благодаря твоим воскресным представлениям, я уверена, они считают, что у нас все в порядке. Вряд ли им известно, что мы практически не женаты. Конечно, нет, ведь твои родственники наверняка замечают нежные взгляды, которые ты бросаешь на меня, когда чувствуешь наблюдение за собой. Не сомневаюсь, они видят, как ты играешь моими локонами, когда смотришь с Лаки баскетбол по телевизору. Разве могут они не замечать, как твой локоть касается моей груди, когда ты тянешься за кофе?
— Только не говори, что тебе это не нравится, Марси, — произнес Чейз низким, дрожащим голосом. — Даже через ткань рукава я чувствую, как твердеет твой сосок, слышу сдавленные стоны в твоем горле. — Он воспользовался взятой женой паузой, чтобы перейти в атаку. — Раз уж мы коснулись этой темы, мне не нравятся твои заигрывания…
