— Это потрясающе!
В благодарственной речи Райли, не выделяя свою собственную роль, с подкупающей искренностью поблагодарил руководство телевизионной станции, съемочную группу, технический персонал, а более всего — продюсера.
— Детка, по-моему, все эти идеи, которые мы обсуждали с тобой в постели, отлично окупились.
Публика дружно засмеялась, все взгляды обратились к Брин. И за весь вечер это был единственный момент, когда кто-либо посмотрел на нее или хотя бы вспомнил — даже не о том, что именно она стояла за всеми новшествами шоу, а просто о ее существовании.
Райли фотографировали до тех пор, пока он не прикрыл глаза рукой, сказав:
— Вы, ребята, уже посинели.
Все, кто находился в переделах слышимости, восприняли эти слова как нечто чрезвычайно остроумное и заговорили о том, что его живой ум и способность к экспромтам — несомненно, одна из главных составляющих успеха передачи.
Хотя все, похоже, забыли, что Брин и Райли составляют одну команду, он не забыл. Он подозвал жену к себе, окликнув через весь зал.
— Господин мэр, позвольте представить вам моего продюсера и жену, Брин.
Брин подала руку, но мэр вместо того чтобы обменяться с ней рукопожатиями, дружески похлопал ее по руке.
— Рад познакомиться, миссис Райли. Райли, у вас очень красивая жена.
— Спасибо, я тоже так думаю.
Райли с гордым видом собственника обнял ее за плечи. Вероятно, потому, что его позвали снова фотографироваться, он не заметил, как Брин напряглась и на лице ее застыла натянутая улыбка.
— Ох, ну и ночка! — вздохнул Райли, когда они ехали обратно. Он ослабил узел галстука и расстегнул воротничок рубашки. Сидя за рулем, он свободной рукой взял золотую статуэтку женщины. На табличке, которую золотая женщина держала в руках, были выгравированы его имя и дата вручения награды.
— Хороша, правда?
— Да, красивая, — согласилась Брин.
У нее на душе остался неприятный осадок, и она ненавидела себя за это, но поделать ничего не могла. Брин чувствовала себя ничтожным покинутым существом, до которого никому нет дела. Она даже не могла понять, в самом ли деле ее унизили или в ней говорит обостренное самолюбие? Так ли все это важно, как кажется, или ее воображение просто раздуло из мухи слона?
Райли не замечал, что она как-то странно притихла. Всю дорогу он говорил о прошедшем вечере, о тех, кто присутствовал на награждении, о других победителях, завоевавших награды в разных номинациях, о банкете, вспоминал избитые шутки ведущего.
Только когда они легли в постель, Райли, опьяненный шампанским и успехом, наконец заметил, что с Брин что-то неладно. Он придвинулся под одеялом к жене, собираясь устроить отдельный, их собственный праздник в честь своего успеха.
Брин охотно дала себя обнять, даже ответила на его поцелуй со всем пылом, на какой была способна, но когда Райли прижал ее к себе и она положила голову ему на плечо, по щеке ее поползли предательские слезинки. Брин тихонько смахнула их, и Райли ничего не заметил.
Только когда Райли стал ласкать ее грудь, Брин отвела его руку.
— Прости, дорогой, — быстро сказала она, — боюсь, я сегодня не могу.
Райли тут же поднял голову и с участием заглянул в ее глаза.
— В чем дело, Брин? Ты заболела? Почему ты сразу не сказала? Может, тебе принести что-нибудь?
— Нет, ничего не нужно, я не больна. — Брин положила руку ему на грудь, но сразу же отдернула. — Я просто не очень хорошо себя чувствую. — Сказать, что у нее болит голова, у Брин язык не поворачивался: уж очень не хотелось прибегать к этому избитому клише.
Райли понимающе улыбнулся и положил руку на низ ее живота.
— У тебя месячные?
Брин покачала головой, сдерживая рвавшийся из груди стон удовольствия, вызванный всего лишь простым прикосновением его руки.
— Нет, я просто… ты не возражаешь, если сегодня мы не будем заниматься любовью?
— Конечно, нет. Я же не чудовище какое-нибудь. — Он нежно поцеловал жену в губы, развернул ее спиной к себе, так что ее бедра оказались напротив его бедер, а ягодицы прижались к его паху. Потом он обнял ее и прошептал, щекоча дыханием ухо:
— Позволь мне только обнять тебя. Ты такая теплая, уютная, мне нравится просто обнимать тебя. — Он поцеловал ее сзади в шею. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
И Брин действительно его любила, вот почему она испытывала такой горький, до металлического привкуса во рту, стыд за свои чувства.
— Профессиональная зависть?
Сидя в ногах кровати, Райли взирал на нее с искренним изумлением. Вспоминая тот вечер, ставший поворотным пунктом в истории их счастливого брака, Брин и Райли перешли из кухни сначала в гостиную, потом поднялись по лестнице и вошли в спальню, словно приближаясь к источнику их проблем.
— Ты ушла потому, что завидовала моему успеху?
— Так и знала, что ты это подумаешь.
Брин повернулась к нему спиной, подошла к туалетному столику, села и уставилась на свое отражение в зеркале. С некоторым удивлением она обнаружила, что у нее в ушах все еще блестят бриллиантовые сережки, которые она надевала на вечеринку. На фоне старого свитера, да еще и испачканного кровью, они выглядели на редкость нелепо. Вид у нее был измученный. Да, она действительно смертельно устала, и усталость эта была скорее не физического, а эмоционального свойства. В эту ночь Брин думала слишком о многом и слишком долго. Она взяла расческу и медленно провела по волосам.
— Вот почему я не хотела заводить этот разговор, Райли. Я знала, что ты спишешь все на зависть, махнешь рукой и сочтешь меня дурочкой.
— Брин, мне никогда не придет в голову считать тебя дурочкой. И вряд ли я способен махнуть рукой на крах нашего брака.
— По-моему, семь месяцев ты именно этим и занимался. — Голос Брин прозвучал чуть резче, чем ей хотелось.
Казалось, Райли готов был оспорить ее обвинение, но вместо этого он сжал губы и уронил голову на грудь.
— В одном ты права, Брин. Мне следовало прийти к тебе гораздо раньше. Я хотел это сделать, не было ни одного дня, когда бы я не сдерживал в себе желание найти тебя и притащить домой — если потребуется, за волосы. — Райли встретился с ней взглядом в зеркале. — Но сначала мне мешала злость, а потом — гордость.
— Как же, телевизионная знаменитость не может ползать в ногах у своей сбежавшей жены, умоляя ее вернуться.
— Да, что-то в этом роде.
Райли встал и принялся мерить шагами комнату. Брин заметила, что он неосознанно прижимает к себе больную руку.
— Рука сильно болит?
— Да, но сейчас это не важно.
— Послушай, почему бы тебе не выпить обезболивающие таблетки, которые дал врач?
