Галина Артемьева - Сто тысяч заповедей хаоса

А если я в качестве аргумента расскажу о людях чистых, честных, верных, надо мной станут в открытую смеяться и уверять, что так не бывает. Но если мы забудем о верности, доверии, значит, станем жить наобум, как частички хаоса: к кому-то приткнемся случайно, повезет – продержимся вместе какое-то время, нет – быстро забудем, разлетимся, случайно столкнемся с еще каким-то кусочком пазла, которому никогда не суждено сложиться в единое целое. Вроде вот мы – подошли, годимся… А вроде и ошиблись. И ничего ни к чему не подходит…

– А как это все получилось? Ты сам точно знаешь? Наверняка?

– Верней некуда. Вот вчера как раз ездил в город – по разводу.

– И она тебе прямо так и сказала: беременна от Юлькиного мужа? Она где вообще?

– Ну хорошо. Сейчас расскажу – кратко и четко. Включай внимание, чтоб потом без повторов и удивлений. Слушай факты.

Мы поженились три года назад. Ну, она молодая была, двадцать три года. Я на десять лет ее старше. Был уверен: любовь. Да ей не поверить невозможно. Душа прямо из глаз льется. Я долго не женился: видел, что с вами, женщинами, творится, не доверял никому.

– А что с нами, женщинами, творится, прости?

– Продажность и легкость поведения. Опасно детей заводить – встретит более обеспеченного, кинет, станет потом ребенка распиливать. Это в массовом порядке сейчас. Ты слушать хочешь? Или я замолчу.

– Не молчи. Я буду слушать.

– Я ей поверил. Особенно мне понравилось, что девочка не из Москвы. Не испорчена. Я так думал. Из Архангельска девочка. Просто северное сияние. Чудо. Что-то она такое экономическое платное заканчивала. А я – уже вполне популярный в узких кругах мастер вечной красоты. Поженились. Конечно, я ей сказал, что мой цветочек не будет знать нужды и работы на чужого дядю. Пусть наслаждается жизнью и лелеет свою красоту ради меня. Пожили в городе полгода. Она – хныкать: все приличные люди живут за городом. Мол, Москва – злое место, скопище негатива и агрессии. Она привыкла к другому. Она в любви росла, на природе: леса, воды, белые ночи… (Жаль, я в Архангельске тогда не побывал, на леса и воды тамошние не полюбовался. И на родителей ее…) В общем: купи дом за городом, иначе я погибну, завяну на корню.

Квартиру в центре продал, купил на всякий случай однокомнатную, чтоб было где остановиться-переночевать в случае чего. Ну и вот: приобрел ей дворец. Все, что было, в него вбухал, еще и назанимал. Ты вчера видела… И еще увидишь… Год был полного счастья. Она дом обставляла, трудилась как пчела. Жизнь кипела. Гости, посиделки… Ну, я радовался, конечно. Все смог! Женщину правильную нашел, дом построил, деревья к нему прилагались. Осталось сына родить. Я был абсолютно слеп. Сейчас я вижу: ее зависть грызла, что кто-то имеет еще больше, она очень подбивалась к тем, кто побогаче, общалась, «дружила». Мужчинам нравилась с первого взгляда. Она внушает доверие, такой у нее талант.

А у твоей подруги тут тоже бывал дым коромыслом, тачки дорогие подъезжали, веселье… И жене моей очень хотелось сблизиться. Она несколько раз приглашала их по-соседски к нам. Потом что-то один ее муж являлся, говорил, что у жены дела в городе. Они, кстати, тут постоянно-то и не жили. Наездами.

– Я знаю.

– Ясное дело – знаешь. А я целыми днями и ночами работал. Мне ж надо было будущее детям обеспечить. Детей пока не было, а будущее их уже меня сжирало. Я часто в Москве ночевал, если операция рано утром по графику. Ничего не замечал. Все в порядке, все путем. Ну, в начале лета, первого июня как раз, в День защиты детей, она мне заявляет: надо серьезно поговорить. По телефону заявляет, я в Москве был. Я думал, ругаться начнет, что ей времени не уделяю. А она прямо так, по телефону – я, мол, с тобой развожусь, выхожу за Вадика из соседнего дома и уезжаю к нему во Францию. В какую Францию, какого Вадика, что это – развожусь? Я ушам своим не поверил. Ну вот как ты сейчас: «Не может быть! Мне показалось!»

А она, оказывается, уже на развод подала! В суд – имущество делить. И там условие поставила, чтобы развод проходил в ее отсутствие. Что-де она со мной уже не живет целый год, а я ее не обеспечиваю. Судья на меня волком смотрела – сама она баба такая пыльная, жизнь ее обидела, вот она теперь всем мужикам мстит. Однако дала время на раздумья. Ну и чтобы решили, как делиться будем. Ведь все, что в браке нажито – пятьдесят на пятьдесят. А я же квартиру свою продал, а остальное покупал в браке. С самой надежной женщиной на земле.

Сумбурно получается. А я кратко обещал. А кратко – вот что: она улетела во Францию, зарегистрировала там брак с мужем твоей подруги. И в начале лета у нее беременность была восемь недель. Сведения достоверные – сомнению не подлежат. Я вчера все документы своими глазами имел удовольствие видеть.

– То есть… подожди… я все равно не понимаю ничего… Как – брак с Вадиком? Он же женат! И Юлька с ним была, когда мы разговаривали. Веселая, спокойная, довольная. Что-то у меня в голове не помещается.

– Тебе, значит, подруга твоя многого не говорила. Сама у нее спроси. Это уже не мои дела.

– А что, если Вадик – двоеженец? Если ты уверен, что они женились… Ну, он мог во Франции сказать, что холост… Хотя они наверняка требуют какие-то подтверждения… Ничего не понимаю. Что же творится-то, а?

– Ты бы выяснила с подругой. Позвонила бы ей, – посоветовал Иван.

Позвонить Юльке и сказать о том, что я сейчас узнала от Ивана? Видеть ее слезы, ужас, недоумение… Нет, я, пожалуй, не смогу. А если это все же какая-то ошибка? Как, например, бывают ошибки в диагнозах. Скажут: рак, а там вовсе и не рак. Или анализы на СПИД – сколько было ошибок! Я сама могу порассказать. Люди убиваются, в прямом и переносном смысле. А потом оказывается – ошибочка вышла.

И если даже это правда? А Юлька каким-то образом ничего не знает. Я ей скажу, и она потом будет думать обо мне как о злейшем враге. Вот эта бабушкина Нина, подруга. Наболтала, что видела Сережу в кино с другой, а та и поверила… Нет, там, конечно, не так, но все же…

Но друг – должен предупредить – или нет?

– Я должна хорошо подумать. Юлька – мой самый лучший, самый надежный друг. Я не хочу видеть ее несчастной. Мне время нужно.

– Ну, тебе решать. Я бы предупредил, – сказал Иван.

Юлька лежала на полотенце у бассейна. Набарахталась до синевы, а теперь обсыхала на знойном летнем солнышке.

– Малышка, не лежи на траве, есть же шезлонг! Ты простудишься! – услышала она голос Луиджи.

– Все в порядке! – помахала она рукой. – Тут жарко! Земля горячая!

– Ты непослушная! – воскликнул Луиджи и ушел в дом.

Ну как можно простудиться, если температура воздуха выше тридцати? Привыкли они тут к хорошему… Не замечают, не наслаждаются.