— Вы хотите сказать, что я вас боюсь? Что ж, смотрите сами. — И он обвел рукой каморку Гейба. — Разве нужны другие доказательства?
— О, ясно, ясно! — Гейб широко улыбнулся улыбкой победителя в телевикторине. — У меня меньше вещей, чем у вас! Я забыл, что вы придаете этому значение. — Он тихонько рассмеялся и щелкнул пальцами, отчего Лу почувствовал, что остался в дураках.
— В моей жизни вещи вовсе не играют большой роли, — слабо запротестовал Лу. — Я участвую во многих благотворительных акциях. Я постоянно раздаю вещи.
— Да. — Гейб с важностью кивнул. — И обещания в том числе.
— Что вы имеете в виду?
— Что обещания раздаете так же щедро. И слово свое не держите. — Быстро встав, он порылся в стоявшей на второй полке коробке из-под ботинок. — Голова все еще болит?
Лу кивнул и устало потер себе глаза.
— Вот. — Перестав рыться в коробке, Гейб извлек оттуда маленький пузырек с таблетками. — Вы всё удивляетесь, как быстро я передвигаюсь с места на место. Примите одну таблетку. — И он небрежно перебросил Лу пузырек.
Лу повертел пузырек. Этикетки не было.
— Что это?
— Волшебное средство. — Он засмеялся. — Примешь — все прояснится.
— Я не употребляю наркотиков. — Лу вернул ему пузырек, положив его на краешек спального мешка.
— Но это не наркотик! — вытаращил глаза Гейб.
— Так что же это за таблетки?
— Я не аптекарь. Возьмите таблетку. Единственное, что я знаю, это то, что средство это действенное.
— Нет, спасибо. — Лу встал, чтобы уйти.
— Знаете, Лу, эти таблетки очень бы вам помогли.
— С чего вы взяли, что я нуждаюсь в помощи? — Лу резко обернулся. — Видите ли, Гейб, вот вы заподозрили, что не нравитесь мне. Это вовсе не так.
Я не имею ничего против вас. Я занятой человек, и вы меня не очень заботите, но вот что мне в вас действительно неприятно, так это ваш снисходительный тон в некоторых случаях. Например, сейчас. Я в полном порядке, большое спасибо. Живу прекрасно. И омрачает мою жизнь в данный момент только лишь головная боль. Только она одна! Понятно?
Гейб лишь молча кивнул, и Лу, повернувшись к нему спиной, пошел к двери вторично.
— Такие, как вы, люди… — начал было Гейб.
— Такие, как я, это кто? — опять развернувшись к нему лицом, бросил Лу, и, с каждой фразой все больше повышая голос, он продолжал: — Это те, кто работает как черт? Кто старается обеспечить семью? Кто не просиживает штаны на тротуаре в ожидании милостыни? Такие, как я, кто помогает таким, как вы? Кто из кожи вон лезет, добывая вам работу, чтоб вам жилось получше?
Выслушай Лу до конца то, что собирался сказать Гейб, он бы понял, что тот не это имел в виду. Гейб говорил о людях, рвущихся вперед. О честолюбцах, думающих не столько о работе, сколько о награде, причитающейся за успешное выполнение этой работы. О тех, кто желает быть в числе первых по причинам не слишком высокого свойства и пользуется любыми средствами, чтобы добиться своего. Но быть в числе первых не лучше, чем в числе средних или же в числе последних. Ведь это всего лишь то или иное положение. Важнее то, что чувствует человек, в каком бы положении он ни был, а также то, почему он в нем оказался.
Гейб хотел объяснить Лу, что такие, как он, вечно косятся на того, кто рядом, глядят, что тот делает, сравнивают себя с ним, желая его превзойти, вырваться вперед. И самое главное, что Гейб хотел сказать Лу, это предостеречь его, потому что людям, подобным ему, вечно косящимся на тех, кто рядом, грозит опасность с треском налететь на что-нибудь крайне опасное, натолкнуться на нечто неожиданное. Насколько же чище и проще станет идти по жизни, если все мы перестанем глядеть по сторонам, а сосредоточимся на себе самом! Но подобное столкновение Лу пока что не грозит, об этом говорить рано, ибо в противном случае был бы испорчен сюжет и нарушена последовательность событий, которые еще только начали разворачиваться. Действительно, Лу еще многое предстоит.
Но выслушать все до конца Лу не пожелал. Он выскочил из подсобки, то есть из спальни Гейба, и, спеша назад по коридору, освещенному неверным светом флуоресцентной лампы, то ослепительным, то сумрачным, недоверчиво покачивал головой, вспоминая невероятное нахальство этого Гейба.
Тепло и полумрак первого этажа сразу же вернули Лу в обычный мир спокойного уюта. Дежурный за столом поднял на него глаза и, видя, что Лу поднялся по лестнице черного хода, нахмурился.
— Лифты что-то барахлят, — бросил Лу, проходя мимо него. Идти в аптеку, если не опаздывать к началу совещания, было уже поздно, придется подниматься к себе на этаж так, как есть, — с дурным самочувствием, жаром и мутной головой, в которой все еще раздавались странные слова Гейба.
— Впервые слышу. — Дежурный шагнул к Лу, после чего нажал моментально загоревшуюся кнопку вызова лифта. Дверца открылась.
Дежурный с подозрением взглянул на Лу.
— Ладно. Не важно. Спасибо. — Лу вошел в лифт и стал подниматься к себе на четырнадцатый этаж. Голову он прислонил к зеркалу и закрыл глаза, мечтая о том, чтобы очутиться в постели с Рут, которая пристроится к нему, обхватит его рукой и положит на него ногу, как всегда делала раньше, засыпая.
Когда звоночек возвестил прибытие на четырнадцатый этаж и дверцы отворились, Лу открыл глаза и, подскочив, вскрикнул от ужаса. В холле прямо перед ним с видом серьезным и важным стоял Гейб, стоял так близко, что нос его почти касался раскрытой дверцы лифта. Он потряс в воздухе пузырьком с таблетками.
— Черт возьми! Гейб!
— Вы забыли это.
— Нет, не забыл.
— Они снимут головную боль.
Лу выхватил у него из рук пузырек и засунул его поглубже в брючный карман.
— Приятного аппетита. — И Гейб улыбнулся довольный.
— Я уже сказал вам, что не употребляю наркотиков. — Говоря это, Лу понизил голос, хотя и знал, что на этаже никого нет.
— А я уже сказал вам, что никакой это не наркотик. Назовем это лекарством на основе трав.
— Лекарством от чего?
— От проблем, которых у вас так много. По-моему, я вам их перечислил.
— И это говорит мне обитатель вонючего подвала, ночующий на полу в подсобке! — прошипел Лу. — Почему бы вам самому не принять таблетку и не наладить свою жизнь? А может, именно из-за этих таблеток вы очутились в столь жалком положении? Знаете, Гейб, мне что-то надоели ваши назидания. Прекратите меня судить и поучать, раз вы находитесь внизу, а я наверху!
Странное выражение лица Гейба, когда он слушал эту тираду, заставило Лу почувствовать себя виноватым.
— Простите, — вздохнул он. В ответ Гейб только кивнул.
