– Как поживаете, Инесса, как спалось? – сказал Александр и склонился перед ней в вежливом поклоне. Веткина смутилась. Напрасно она о нем плохо думает, он такой галантный. Не «тыкает» ей, на «вы» обращается. И красивый, ухоженный, чистенький.
– Доброе утро, Александр, – она смущенно просунула ему ладошку для приветствия.
Аблашидзе подобострастно просунул руку под ее локоть.
– Вы, Инесса, сегодня выглядите как распустившаяся роза. Утренняя и свежая роза. У вас на лице капельки росы.
Это капель с крыши обрызгала ее щеки. Инесса недовольно поморщилась. Неприятно, когда всматриваются в твое лицо, становится неловко. Иногда Инессе казалось, что мужчины выглядывают на ее лице морщины, выискивая следы усталости, остатки бессонной ночи, наталкиваясь на опухшие от одиночества глаза. Не глаза – две раскосые сливы. А глаза слиплись от зимнего солнца. В феврале вдруг прорезалось солнце, яркое и пронзительное. Непривычно как-то. В Питере не любят яркий свет. Все смотрят в землю, под ноги, повсеместно гасят лампы, тушат свечи. Повсюду сумрак и полусвет. Настоящий Питер сумрачен и дождлив.
– Александр, посмотрите, там кто-то есть, – Инесса развернула любопытное лицо Аблашидзе в противоположную сторону.
Пусть лучше полюбуется стройными девицами, прогуливающимися в холле гостиницы. Две девушки вышагивали по вестибюлю, длинноногие и высокие, как цапли, такие же самоуверенные, они наверное знали, что их пристально рассматривают посетители гостиницы.
– А-а, – небрежно отмахнулся от девиц Александр, – это плохие девочки. Нехорошие. Не то что вы. Инесса, идемте в кафе. Скоро Павел приедет.
И Аблашидзе увлек Веткину за собой. Они уселись в просторные кресла. Зимнее солнце вновь выползло из-за туч, заливая просторный холл ослепительными лучами. Февраль подарил Питеру долгожданную зиму. Снег и солнце – на небе, соль и песок – на асфальте. Они помолчали. Инесса мучительно подыскивала нужные слова. Напряженная тишина гулко билась в висках. Нужно было что-то сказать. Кто первым начнет. Она вспомнила анекдот про Штирлица. Улыбнулась. Хороший анекдот. Штирлиц сидит у себя в кабинете. Кто-то постучал. «Борман», – подумал Штирлиц. «Соображает», – подумал Борман. Кто из них Штирлиц? И кто – Борман? Аблашидзе наивно полагает, что Штирлиц, разумеется, он, а Инесса – Борман, хитрый и лукавый. А вдруг – наоборот?
– Инесса, расскажите мне о проекте. Что там у нас, как дела обстоят? – сказал Александр.
Он заговорил резко и отрывисто, словно лаял, как настоящий бульдог. У бульдога квадратная морда, черные глаза, мохнатые брови. В целом, симпатичный парень, молодой, успешный. Его вопрос прозвучал несколько неожиданно для Инессы. Аблашидзе в довольно откровенной форме потребовал у нее отчета. Веткина пребывала в замешательстве. Стоит ли открывать ему секреты организации выставки? Он является куратором от холдинга. А Веткина не имеет права раскрывать коммерческую тайну. Нельзя распространять по всей округе сведения о новых участниках, сделках и договорах, ведь Слащев запретил Инессе общаться с кем-либо, помимо руководителей «Планеты». Брюзгин – партнер фирмы, он на равных с Веткиной. А кто такой этот Аблашидзе, откуда он взялся? Материализовался из черного джипа с окурком в зубах.
– Инесса, не тушуйтесь, я – свой, – рассмеялся Аблашидзе, – свой – в доску. Я – ваш партнер. Мой холдинг – ваш холдинг.
Пошли в ход кавказские штучки: «мой баран – твой баран», «моя жена – твоя жена», «мой холдинг – твой холдинг».
– Александр, – Инесса с трудом преодолела внутреннее беспокойство, ей нечего было бояться, пусть страх бежит от нее подальше, – Александр Давидович, количество участников резко увеличилось. Ювелиры со всей России мечтают показать свой товар именно в нашем городе.
– Это же хорошо, – несказанно обрадовался Аблашидзе, – а где списки дополнительных участников? Все уже прошли регистрацию?
– Списки у меня. Но еще не все участники прошли регистрацию, к нам поступили дополнительные заявки, – Веткина густо покраснела.
«Левые» деньги можно заработать лишь на «черных» списках. Если мне удастся первой обработать участников, опоздавших вовремя зарегистрироваться, значит, я «отобью» все деньги, всю сумму целиком. Тогда расплачусь за перламутровый кабриолет и новую одежду из модного бутика. Возвращу все кредиты. Уплачу проценты. И стану свободной, как народная песня, как горный ветер, как солнечный зайчик в окне «Астории», – подумала Инесса, но она не успела закончить осмысление ситуации. Счет был прерван.
– Отдайте мне списки, Инесса, вы ведь поделитесь со мной своим богатством? – исподволь поинтересовался Александр, исподлобья наблюдая за реакцией Инессы.
– Разумеется, нет, Александр, неужели я выгляжу законченной дурой? – вопросом на вопрос ответила Веткина. Вредные привычки Гришанкова докатились до «Астории», а Аблашидзе обиделся. Они вышли из отеля, не прощаясь, и разъехались в разные стороны. Джип развернулся и резко ушел влево, увозя свои пустые хлопоты по халявному обогащению. Перламутровый кабриолет направился в противоположную сторону, Инессе нужно было заехать в «Планету». Время неустанно подгоняло.
Веткина сдала отчеты в канцелярию и отправилась на встречу с Павлом. Время бездумно уходило на пустые переезды по городу. Три часа ушло на тупое ожидание в пробках. Заторы возникали неожиданно, в самых непредсказуемых местах. Дороги были забиты разнокалиберными автомобилями, словно весь город решил провести рабочий день в машинах, чтобы спокойно отсидеться от дел и забот. В «Астории» за время отсутствия Инессы ничего не изменилось, все те же лица, те же длинноногие девушки плавно дефилировали по отелю, скользя равнодушными взорами по стенам и лицам посетителей. Брюзгин появился неожиданно. Вымытые волосы сверкали, как горка бриллиантов. Сухие и свежие пряди свободно развевались под кондиционером. Веткина обрадовалась, будто она кофточку связала самостоятельно без рукодельной мамы. Паша – творческое произведение, песня без слов – вот кто теперь такой Павел Брюзгин.
– Инесса, мне звонил Аблашидзе, ты давай не ссорься с ним, можешь спокойно доверять Александру, он же наш человек до макушки, – сказал Паша.
Инесса во все глаза смотрела на Павла. Неужели он такой же, как все? Разумеется, как все. У него же семья, а жена – отъявленная шопоголичка. Наверное, она все деньги оставляет в магазинах, приобретая никому не нужные и зачастую вредные новинки парфюмерии. Паша тоже зарабатывает на стороне. И ничего дурного в том не видит. Все так делают. Норкин, Егорова, Брюзгин, Аблашидзе... Одна Инесса Веткина уверила себя, что продалась дьяволу. Ничего не продалась, все так живут, а с чистой душой и совестью долго не проживешь на белом свете, быстренько ноги протянешь. Инесса поверила Брюзгину. Не может Паша врать. Ему невыгодно, слишком далеко зашли их партнерские отношения, незаметно они переросли в тесную дружбу. Все ясно как божий день. Нельзя делать темное дело и при этом не доверять своим партнерам. Нельзя. Без доверия никакое дело не сделается, а достижение успеха можно будет перенести на потом. Когда уже будет поздно. Тогда и любовь пройдет. И желание любви. И Веткина безропотно передала Паше секретные списки. Аблашидзе – отличный парень, симпатичный, ему можно доверять. Так Паша сказал. Пусть Аблашидзе изучает чужие секреты. На здоровье. Александр все запомнит, сфотографирует. Наверное, у него на переносице, прямо в сросшихся густых бровях, вмонтирован микроэлемент, он снимает все подряд, все, что увидит.
