Эмма, борясь с душившими ее рыданиями, спросила:
– Он знал, что я не вернулась из Брэдфорда, и почему меня нет рядом, Уинстон?
Тот кивнул.
– Да, и он не сердился на тебя за это, Эмма. Он сказал, что ему вовсе необязательно тебя видеть, поскольку ты всегда у него в сердце.
Эмма закрыла свои горящие глаза и откинулась на спинку стула. «Мой отец нуждался во мне, а меня не было рядом с ним, – думала она. – Если бы я подождала всего несколько дней…» Она страшилась узнать еще что-нибудь, но не смогла превозмочь себя и все-таки спросила о подробностях происшедшего.
– Должно быть, там был чудовищный пожар. Слава богу, ты, по-видимому не пострадал, Фрэнк. А сколько еще людей получили ранения? Еще кто-нибудь умер?
– Нет, я совсем не пострадал, – подтвердил Фрэнк. – Еще несколько человек слегка обгорело, но не сильно. Умер только папа, Эмма.
Эмма вопрошающе, с недоумением взглянула него.
– Но если на фабрике был пожар, то, конечно…
– Пожар случился не в главном здании. Горел только большой склад, – перебил ее Фрэнк. – Папа шел в это время через фабричный двор и заметил отсветы пламени в нем. Если бы он не вошел внутрь склада, он бы тоже не пострадал. Понимаешь, в тот день на фабрике был мастер Эдвин, он распахнул дверь склада и вошел в него. Папа побежал за ним, чтобы предупредить об опасности. В этот момент горящий тюк сорвался с эстакады и стал падать прямо на молодого хозяина. Папа бросился вперед и прикрыл его собой. Тюк сбил папу с ног, но зато он спас жизнь мастеру Эдвину. С его стороны это было самое настоящее самопожертвование – так сказал потом мистер Фарли о нашем папе.
Эмма похолодела.
– Мой отец ценой своей жизни спас жизнь Эдвину Фарли! – вскричала она с такой яростью в голосе, что Уинстон был поражен ее тоном. – Он умер, чтобы спасти Фарли. Мой отец пожертвовал жизнью ради одного из них! – горько и гневно повторяла Эмма. – Я не могу в это поверить! – громко закричала она и истерически захохотала.
– Разве они стали бы это делать?! – бушевала она, вскочив со стула и став посреди кухни. Яростная злоба с вулканической силой сотрясала все ее худенькое тело.
– Сквайр Фарли? Или Джеральд? Или Эдвин? – она с отвращением выкрикивала их имена. – Разве кто-нибудь из них стал бы рисковать жизнью, чтобы спасти нашего отца? Да ни в коем случае, говорю я вам, никогда! О Боже, я не вынесу этого! – пронзительно кричала Эмма, дрожа всем телом.
– Успокойся! Успокойся, Эмма! Ты сведешь себя с ума! Все, что могло произойти – уже произошло, и ничего нельзя изменить, – сказал Уинстон. Он был поражен ее бурной реакцией и даже испугался за нее.
– Сквайр повел себя так благородно, – вставил Фрэнк, в надежде успокоить ее. – Он продолжает плати нам отцовскую зарплату. Целый фунт в неделю! И собирается платить, пока мне не исполнится пятнадцати…
Глаза Эммы метали молнии.
– О, как это много для него! Целых 48 фунтов в год. Я надеюсь, что за прошедшие десять месяцев он уже заплатил и заплатит еще за два года. Как благородно с его стороны! – Ее тон стал еще более ядовитым. – И это все, во что Фарли оценили жизнь моего отца? Примерно в сто пятьдесят фунтов плюс-минус несколько шиллингов. Это просто смешно. Отвратительная шутка.
Эмма перевела дух, ее грудь тяжело вздымалась.
– И это все, что он заслужил? – еще раз переспросила она.
Уинстон кашлянул и как можно более мягко добавил:
– Ну, он делает немного больше того, о чем уже сказано. Я имею в виду сквайра. Он перевел Фрэнка в фабричную контору и учит его на клерка. А еще каждую субботу тетя Лили ходит в Фарли-Холл, и повар дает ей целую корзину продуктов, которых им хватает на неделю, ей и Фрэнку. Ты не знаешь, Эмма, ведь тетя Лили переехала сюда, чтобы присматривать за Фрэнком. После смерти папы она сдала свой домик и живет теперь здесь. Сейчас она как раз отправилась туда за провизией – это их сильно выручает.
– Целую корзину продуктов, – брезгливо повторила Эмма, распаляясь еще сильнее. – Ну и ну, как расщедрился сквайр!
Она быстро обернулась к Фрэнку и взглянула на него.
– Честное слово, не удивлюсь, если узнаю, что ты просто объедаешься, Фрэнки.
С этими словами она повернулась на каблуках и прошествовала через кухню с высоко задранной головой. Уинстон и Фрэнк обменялись сочувственными улыбками, глядя на ее прямую спину. Эмма надела пальто и взяла цветы из раковины. Подойдя к двери, она обернулась и на мгновение задержалась.
– Я иду на кладбище, – жестким тоном сказала она. – А потом я думаю сходить на «Вершину Мира». Вряд ли там уже есть вереск, в это время года, но я поищу. В любом случае, мне надо побыть одной. Потом, когда я вернусь, мы еще поговорим о будущем Фрэнка. Еще мне хотелось бы повидать тетю Лили.
– Я пойду с тобой, – сказал Уинстон, – мы оба пойдем, правда, Фрэнк?
Младший брат кивнул в знак согласия головой.
– Нет! – воскликнула Эмма. – Я же сказала вам, что хочу побыть одна и все обдумать.
Она тихо прикрыла за собой дверь, не дав им возможности возразить. Медленно, волоча ноги, Эмма шла в сторону Топ-Фолда, чувствуя, как волнение охватывает ее. Она держала путь к маленькой, усыпанной гравием площадке позади церкви, не ощущая ничего, кроме переполнявшего ее горя. Ее лицо было печально, она не мигая, холодными глазами смотрела перед собой. Но в этот момент волны ненависти к Фарли снова стали подниматься в ней, сметая все остальные чувства, и вот уже от грустных мыслей не осталось и следа. Одна только всепоглощающая ненависть.
– Да будет ли когда-нибудь конец страданиям, которые исходят от этого семейства? Или до конца дней она будет вынуждена терпеть их? Будь они прокляты, Фарли! Прокляты! Прокляты! Прокляты!
И вот все началось сначала: еще более безжалостная, чем прежде, погоня за деньгами, еще более жесткий и немилосердный график работы, добровольно и обдуманно взваленный на себя семнадцатилетней девушкой.
Днем Эмма работала на фабрике, а вечером, наскоро проглотив легкий ужин и запив его чаем, она уединялась в своей спальне, где придумывала, кроила и шила платья для своей быстро разраставшейся клиентуры из местных женщин, которым верная Лаура рассказывала о замечательном мастерстве и умеренных ценах Эммы.
По воскресениям Эмма пекла пироги с разной начинкой – из фруктов, из ветчины с яйцами, из мяса, а также разные замечательные пирожные и торты, готовила муссы, желе, кремы и другие вкусные вещи по рецептам Оливии Уэйнрайт, поставляя все это на званые приемы, устраиваемые соседями по разным поводам, а вскоре – и в дома местной знати. Если Эмма не была занята стряпней для постоянно растущего числа своих заказчиков, то она консервировала фрукты и овощи, мариновала красную капусту с луком и грецкими орехами, готовила чатни[2], другие соусы и приправы, варила джемы.
