Но Марина была в номере. Она лежала одетая на кровати поверх одеяла лицом вниз, и было непонятно, спит или притворяется. Аркадий плеснул в стакан коньяка, выпил залпом и закурил. Стало теплее и легче.
«Что ж, всё время так сидеть не будешь, нужно идти. Пожалуй, сигареты могут пригодиться», - подумал он.
Марина лежала в той же позе и не повернулась, когда он осторожно, не раздеваясь, лёг рядом. Закинув руки за голову, начал рассматривать потолок.
- Зачем ты его ударил? – не шелохнувшись, спросила она.
«Не спит. Так и знал» - подумалось. – «И что ей говорить? Как объяснить? Оправдываться? Смешно».
- Он меня оскорбил, - он говорил тихо, но уверенно.
- А по-другому было нельзя? Поговорить, например.
Климов усмехнулся:
- Вот мы и поговорили, - он помолчал, думая, как ей объяснить. - Марина, мужчины разговаривают немного на другом языке. Ты не поймёшь.
- И тебе его не жалко?
- Нет. Он взрослый человек, и должен отвечать за свои слова.
- Он мой друг.
- Друзья иногда тоже поступают неправильно.
- Я разговаривала с ним. Он это из-за меня, из-за нас.
- Я знаю, но это не оправдание. Это вообще не его дело.
Марина повернулась и села на кровати, поджав ноги и обхватив колени руками. Её лицо было отёкшим от слёз.
- Он сказал, что любит меня, и не хочет смотреть, как ты сделаешь из меня……, как ты поломаешь мне жизнь.
- Да? – Климов хмыкнул, и потянулся за сигаретами. Вообще-то, он никогда не курил в постели, но сейчас это было необходимо. - И что он ещё тебе сказал?
- Что ты вообще не способен любить. Только используешь.
- Ты тоже так думаешь?
- Я уже ничего не понимаю. Я не знаю, что думать. Господи, ну зачем ты его ударил!
- А что изменилось?
- Не знаю. Наверно – я. Мне было всё ясно. Я просто любила и была счастлива. А теперь… он заставил меня задуматься, зачем тебе я? Что будет дальше? Что потом?
Аркадию вдруг всё стало безразлично. Он уже тысячу раз слышал эти вопросы. Почти все его подруги рано или поздно задавали их, начинали требовать ответ. Он терял интерес, разворачивался и уходил. Хотя с Маринкой сложнее, действительно не хочется её обижать. Но что он может ей ответить? То, что уже давно живёт только сегодняшним днём? То, что у него жена и дети, которых он любит и не собирается бросать? То, что они действительно разбегутся в Москве? А может сказать, что он готов взять на себя её учёбу во Франции, или найти ей продюсера и помочь сделать сольную карьеру? А хочет ли она это услышать? И готова ли это понять?
- Давай спать, сегодня был не лучший день. Ещё будет время поговорить, если захочешь, - он сел и начал расстегивать рубашку. Марина встала:
- Ладно, я пойду.
- Куда ты собралась? Оставайся, уже поздно, Ксюшу разбудишь. Если не хочешь со мной – я на диване в гостиной лягу, - он всё-таки не ожидал такого поворота.
Девушка поджала губы, отрицательно покачала головой и, быстро затолкав в сумку одежду, которую сгребла с вешалок в шкафу, уже всхлипывая, вылетела из номера.
«Ясно. Пореветь захотела, а при мне – не тот кайф», - с горькой усмешкой подумал певец. – «Ничего. Успокоится – придёт. Ну, а если передумает – что ж, её дело. А может даже и хорошо, что так получилось», - сейчас ему вдруг захотелось разорвать, растоптать все эти отношения, которые едва начали складываться, и перед которыми он уже сейчас чувствовал себя обнажённым и беззащитным. Захотелось всё послать далеко-далеко и снова стать сильным, независимым хозяином положения, готовым подчинять себе всех вокруг.
Он долго ворочался, старался уснуть, но, возбуждённое огромным количеством событий сегодняшнего дня, сознание бунтовало и не прекращало своих трудов. В голову приходили какие-то уродливые образы, жуткие мысли и фантазии.
«В конце-то концов....!» - Климов встал, налил почти полный стакан коньяка и залпом выпил. Его взгляд упал на журнальный столик у дивана. На нём лежал планшет.
«Забыла?» - но зарядное и упаковка говорили о другом. Он горько усмехнулся: - «Оставила».
Аркадий взял в руки тонкую панель из пластика и стекла. Она показалась ему такой лёгкой, почти невесомой. То ли от спиртного, то ли от всех пережитых непростых событий дня, его снова накрыла волна бешенства.
«Тебе не надо? Мне тоже», - от сильнейшего удара об пол хрупкий гаджет разлетелся вдребезги. Наступая на осколки и не чувствуя боли, он прошёл в спальню, бросился на кровать и минут через десять уже спал тяжёлым хмельным сном.
Глава 25
Первые несколько дней после Маринкиного бегства пролетели для Климова незаметно. Он с головой ушёл в проблемы, связанные с уходом Сергея и приездом Григория. Теперь в новые залы со старым другом они приезжали первыми и, часами просиживая около аппаратуры, вместе разбирались в тонкостях новейшего оборудования.
Но, по мере того, как к Григорию приходила уверенность, у Аркадия появлялось свободное время, и он всё чаще начинал перебирать в памяти события последних дней. Ему, конечно, было бы проще, если бы Маринка не маячила постоянно рядом. Сегодняшний концерт он вообще отпел кое-как, простояв на месте, практически не отходя от микрофона и стараясь не поворачиваться лицом к своим музыкантам, чтобы случайно не встретиться с ней взглядом. А оставшись один в номере и перещёлкивая каналы спутникового ТВ, он вдруг поймал себя на мысли, что ведёт с ней внутренний диалог. Она как будто присутствовала рядом, и он пытался объяснить ей то, о чём промолчал в тот вечер. Его руки с пультом даже жестикулировали для убедительности.
«Да что я, в самом деле…? Сколько у меня таких Маринок было. Ну, хорошо, пусть не таких. Но иногда ведь и с другими что-то цепляло. На пару дней. А сколько из них демонстративно уходило и убегало, ожидая, что понесусь вдогонку. В чём разница?»
Ему хотелось выбросить всё из головы, но он опять и опять возвращался к прежним мыслям, то пытаясь объяснить ей, незримой, свои поступки, то стараясь убедить её в чём-то. И всё больше и больше сожалея о том, что не остановил её, не удержал тогда, не попытался сразу вернуть её понимание и любовь.
Он начал перебирать в памяти всю историю их отношений, стараясь понять, когда и чем его так зацепила эта юная мадмуазель.
Было понятно, что всё изменили эти три дня. Три дня, которые они провели вместе. Но в какой именно момент?
Может быть, это случилось, когда они устроили себе прогулку по незнакомому городу и кормили с рук кедровыми орехами белок в городском парке? Серо-рыжие хвостатые зверушки молниями проносились по верхушкам деревьев, почти неслышно стекали по стволам и наперебой хватали лакомство с их ладоней. Как же его тогда умиляли её восторги, горящие глаза и приглушённый шёпот: «Боже, какие вы красивые! На, бери орешек!» Он отошёл в сторону и просто любовался ей.
