— Привет, мелкий! — директор охранной фирмы улыбается и выходит из-за стола, но заметив Морозову смешивается.
— Ой, ничего, что я назвал тебя мелким при девушке? — ещё шире растягивает рот в белозубой улыбке. — Добрый день. Андрей.
Последнее уже адресовалось Дарье, как и протянутая для рукопожатия рука.
— Здравствуйте, Дарья, — Морозова отвечает на приветствие старшего Сазонова.
— Моя девушка, — добавляет Кирилл.
— Ого, — только лишь отвечает Андрей, перестав так сильно скалиться.
Кирилл передаёт какой-то пакет с документами, что-то говорит, что просил передать отец на словах.
— Мы будем в верхнем зале, — на прощание говорит Кирилл, и они, распрощавшись кивками с Андреем Сазоновым, покидают кабинет.
Верхним залом оказался просторный тир с длинными, ярко освещёнными стрелковыми дорожками. Стены оформлены под дерево, пол и потолок мягкого светло-зелёного цвета. И абсолютная тишина. На дорожках никого не было. Но вот к ним подошёл немолодой крепкий мужчина в пятнистой форме.
— Здравствуй, Кирилл.
— Добрый день, Федор Михайлович.
Мужчина и Кирилл пожали друг другу руки.
— Это Даша, — Сазонов представил спутницу. — Мы решили немного расслабиться, душу отвести, так сказать.
Фёдор Михайлович улыбнулся, а у Морозовой от этого «немного расслабиться» вдруг порозовели щёки.
— Ну, думаю, инструктор вам не нужен, ты и сам справишься, парень.
Дарья подумала, что инструктор Сазонову уж точно не нужен, а потом закусила губу, отругав про себя своё слишком уж неуёмное пошлое воображение.
— Да, мы сами, — подтвердил Сазонов, — только, пожалуй, лучше пойдём в лучный зал.
Инструктор кивнул и вернулся за свой стол, а Сазонов, взяв Дарью за руку, повёл вглубь помещения, параллельно со стрелковыми дорожками.
— Тир принадлежит твоему брату? — поинтересовалась Морозова.
— Моей семье. Это частная охранная фирма, и этот тир — тренировочная база. Но здесь тренируются не только бойцы охраны. Это скорее стрелковый клуб.
Кирилл открыл массивную металлическую дверь и щёлкнул выключателем. Ещё один зал, только немного меньше, осветился яркими люминесцентными лампами. Тут было лишь две дорожки, вначале каждой стояла небольшая стойка, а мишени были крупнее, чем в оружейном зале, и цветные. На стене вряд висели несколько чёрных блестящих луков, туго стянутых тетивой, и арбалет.
— Ты когда-нибудь стреляла из лука?
— Нет.
— Хочешь попробовать?
Морозова ответила не сразу. Что же такое с ней твориться? Почему на его конкретный вопрос она не может дать ответ, ведь понятно, о чём он спрашивает. Но взгляд парня пьянит Дарью, заставляя выискивать совсем другой смысл.
— Только если вместе с тобой.
Теперь уже не сразу отвечает и Кирилл. Его взгляд темнеет, а губы приоткрываются.
— Мне нравится, как это звучит, — замечает он тихо и улыбается.
Они стоят очень близко, отчего у Дарьи подкашиваются колени. И почему этот парень так влияет на неё? Почему одним лишь взглядом даёт почувствовать себя абсолютно обнажённой.
Но Кирилл отступает назад и возвращается к стене с луками.
— Этот тебе подойдёт, — снимает один со стены.
Кирилл протягивает оружие девушке и легонько подталкивает к одной из стоек.
— Стань боком. Ноги шире, — тихо командует он, вкладывая оружие в руки. — Почувствуй стрелу. Она должна стать продолжением твоей руки.
Его дыхание щекочет кожу на шее. Морозовой уж точно не до стрелы. Но она пытается, хоть пальцы и дрожат, сжимая хвостовик. Смотрит туда, куда он говорит. Держит руку на древке так, как показали, научили его ладони, сжав её руку. Задерживает дыхание и раскрывает пальцы, удерживающие стрелу.
Ощущение такое, что не стрелу отпустила, а саму себя. Разрешила. Позволила. Ей даже не интересно, достигла ли стрела мишени и насколько точно. Дарья поняла, что не стрелу отпустила, а себя. Да, она, вроде бы, сделала это ещё вчера, но полное осознание пришло только сейчас. А вместе с этой стрелой улетело сожаление. Плевать на условности. Она влюбилась и хочет быть счастливой.
Дарья целует его первой, и Кирилл чувствует перемену в ней. И ему это определённо нравится.
***
В тире они пробыли почти до десяти вечера. С каждой отпущенной стрелой, с каждой дрогнувшей тетивой Дарья ощущала, как в теле разливается лёгкость от принятых решений. Да и сама стрельба ей показалась весьма увлекательной. Не зря же этот вид стрельбы — самый древний. Дарья представляла, как это — держать на кончиках пальцев чью-то жизнь, таким лёгким движением сдерживать смертоносный лёгкий снаряд. Конечно, у неё впереди была лишь бумажная мишень, но в волнующей близости Сазонова воображение работало с утроенной силой.
Обратно ехали почти в полном молчании. Им не нужны были слова, потому что оба знали, что страсть, сдерживаемая в стенах тира, скоро найдёт выход. Предвкушение было сладостным, а близость — взрывной. Морозова отдавалась самозабвенно, не сдерживая криков, наплевав на то, о чём подумают соседи. Хотя, о чём ещё тут можно было подумать?
Она позволяла ему такое, отчего потом ещё долго при воспоминаниях будет хотеться опустить лицо в ледяную воду. Дарья наслаждалась и позволяла наслаждаться собой. Она училась понимать и принимать желания своего тела, а ещё ей хотелось научиться понимать желания его тела. Ну, кое-что очевидное, она конечно понимала, но готова была учиться и большему.
Дыхание тоже потом восстанавливали долго.
— Завтра первая пара, ты же не выспишься, — Дарья провела пальцем вдоль пера на груди Кирилла.
— Досплю на экологии, — усмехнулся он.
— Только попробуй, — девушка игриво стукнула кулачком парня в плечо. — Твой куратор слишком строгий для подобных вольностей на его предмете.
У Сазонова пиликнул телефон. Он посмотрел на экран и нахмурился.
— Минуту. Это Костик.
Кирилл встал с кровати и ответил на сообщение. Но в ответ снова прозвучал сигнал входящего сообщения, от которого лицо Кирилла потемнело, что не укрылось от Морозовой.
— Что-то случилось? — забеспокоилась девушка.
— Да нет. Всё решаемо. Это по соревнованиям.
Но Дарья чувствовала его напряжение, которое так и не отпустило. Сазонов ещё какое-то время пробыл у неё, а потом, отказавшись от чая, сослался на то, что действительно хочет выспаться. Уходя, он приник к Дарье крепким, страстным поцелуем, но что-то всё равно беспокоило, скреблось на душе дурным предчувствием. И сама Морозова, как ни старалась, ещё долго не могла уснуть.
70
Утром Дарья чувствовала смутную тревогу. Она скреблась где-то очень глубоко, заставляя всё время зависать в мыслях. Вчера ведь был замечательный день. Своему брату Кирилл представил её как свою девушку, познакомил с семейным бизнесом. А то время, что они провели в лучном тире, вообще можно назвать волшебным. Но что-то было не так. Она чувствовала, ощущала своим трепещущим женским сердцем, пытаясь прогнать из памяти страстный, но будто чужой поцелуй на прощание.
Что же такого ему написал Левищев? Чем вызвал беспокойство, которое Кирилл попытался скрыть от неё?
Морозова глянула на часы и ужаснулась. Было уже почти двадцать минут восьмого! Она точно опоздает. У неё же первая пара! Девушка быстро набросила куртку, схватила сумку и выбежала из дома. Хорошо, хоть живёт совсем недалеко.
В колледже были экстренные изменения в расписании. Кто-то из коллег заболел, и группа 301 АП у Морозовой была переставлена с первой пары на третью. Это нервировало. Дарье хотелось поскорее увидеть Кирилла, чтобы потом как следует отругать себя за необоснованные волнения.
Но Морозова и подумать не могла, что эти волнения — мелочь по сравнению с тем, что ей придётся испытать.
Она увидела его в коридоре на втором этаже, когда спустилась в преподавательскую отнести журнал посещений. Сазонов стоял в компании нескольких парней и девчонок, а на его шее висла четверокурсница Вера Спасовская. В прошлом году Дарья вела у их группы две дисциплины и хорошо запомнила эту скандальную высокомерную девицу. Ленивая и абсолютно безответственная, Вера много прогуливала и почти никогда не выполняла домашних заданий, но её не отчисляли, потому что её отец был заместителем мэра городка и другом директора колледжа по совместительству.
