Как бы я не была благодарна Антону за поддержку и дружеское участие, мы с ним не можем быть вместе. Мужчина тяжело принял мое решение — ушел не проронив ни слова, а затем сутки не появлялся. Я думала, что потеряла его навсегда.
Словно оборвала еще одну ниточку между мной и Денисом. Ходила несколько по палате и переживала. Алексей не выдержал и спросил в чем дело. пришлось сознаться.
Мужчина выслушал и сказал, не волноваться. Все образуется и на утро позвонил Антон…
Не знаю о чем говорили мужчины и как их противостояние перешло на другой уровень общения, но теперь они ладят между собой.
— Да. Манеж собрали, мобиль повесили. Пеленальный столик купила твоя мама, нам с Антоном доверили только расставить все и то, под четким руководством. — улыбаясь рассказывал мне мужчина, пока я ела вкусный супчик.
Я спрятала ответную улыбку за чашкой чая с молоком, удивилась реакции мужчины. Ему казалось все это забавным, уверенно Антон еле сдерживался, чтобы не осадить деятельность моей мамы.
– И как Антон пережил это? — все таки спросила я.
– Стойко. — заверил Алексей, продолжая покачивать дочку на руках.
– Ее нужно положить в кровать, иначе она привыкнет спать на руках.
Мы вдвоем глянули на полупрозрачный бокс. Алексей нахмурился.
– Мне кажется ей там будет одиноко. Давай я посижу в кресле с ней на руках, пока ты поспишь?
– А когда мы вернемся домой, ты тоже будешь так с ней сидеть?
Слова вылетели быстрее, чем я успела прикусить язык.
Наши взгляды встретились и на несколько секунд в палате повисла напряженная тишина, пока Алексей решительно не ответил:
– Буду, если ты позволишь.
За эти несколько дней, что мы со Снежкой лежим в клиники наши с Алексеем семьи сдружились. Да и как оказалось все друг друга знали. Более того, мама Алексея уже почти год помогала мне в фонде. Именно она оказалась той самой женой тренера, что присоединилась к нам после первого благотворительного приема. Я столько раз общалась с ней и работала бок о бок, но даже не слышала, что ее сын и невестка делают попытки ЭКО. Хотя наверно о таком не говорят. Наши отцы тоже пересекались несколько раз и между мужчинами и так были приятельские отношение, так что родство их только обрадовало. Собственно, сегодня счастьем лучились все, кроме Алексея. Вернее его-то я и не видела, как и машины мужчины. Стрелки бежали, время шло, а родной отец Снежки не появлялся.
Словно почувствовав мою тревогу, закрутилась и дочка, громким плачем требуя ручки и конечно грудь.
— Моя маленькая, — подхватив свое сокровище, я отодвинула собранные сумки и присела на кровать.
Пока за нами придет медсестра мы как раз успеем перекусить и на фото будем красивыми и довольными!
Любуясь дочкой и рассказывая ей, какая она у меня прекрасная, я постепенно забыла об Алексеи и вспомнила о нем, лишь когда шумная толпа родственников появилась в специальной комнате для торжественной выписки.
— Готовьтесь, начнем минут через десять. — сказал фотограф, протирая объектив камеры.
— Какая она красивая!
— Чудесная!
— Настоящая красотка!
Пока старшее поколение ахало над дочерью, я подошла к Антону.
— Чудесно выглядишь! — вместо приветствия заявил мужчина широко улыбаясь.
— Спасибо. Антон, а где же Алексей? Я его нигде не вижу.
Я еще раз огляделась по сторонам, но мужчина н материлизовался.
— У него важное дело появилось с утра. Он уже едет. Будет с минуты на минуту. Не волнуйся!
Я прикусила губу. Что у него за дела такие, которые важнее выписки его дочери из роддома? Он ведь сам хотел фотосъемку на память!
— К тому же если что крестный папа на месте и может заменить основного на фото.
— Спасибо, — поблагодарила я мужчину, едва скрывая разочарование и обиду на Алексея.
— А вот и он! — Антон подмигнул и я повернулась в сторону двери.
Алексей зашел в двумя огромными букетами цветов, а рядом с ним, неся с еще один, шла стройная, эффектная блондинка. Легкое, короткое платье демонстрировало не только плавные изгибы ее идеального тела, но и стройные ноги. Незнакомка светилась от радости и принялась обнимать родителей Алексея, поздравляя их с внучкой.
Я же вцепилась в руку Антона, чтобы не упасть. В комнате как-то стало слишком душно, жарко и комната вдруг поплыла перед глазами…
Глава 40. Юля
Я слушала Лешу и не могла поверить в то, что он рассказывает.
— Подожди! Так ты теперь папа?!
— Да! — гордо улыбнулся родной человек и тут же сдулся. — Прости.
Я засмеялась и крепко обняла Лешку.
— Бог ты мой, за что? Леш, я безумно счастлива за тебя! Поздравляю-поздравляю!
От прилива чувств даже в щечку его поцеловала.
— Ты как вообще? Выглядишь… как раньше.
Я кивнула, понимая, то, что он пытался сказать.
— Леш, спасибо тебе за все! За то, что был рядом столько лет, за то, что поддерживал, любил, заботился, верил в меня.
— Звучит, как прощание.
— Моя дочь жива. Оказалось, мама отдала ее тети Зои, матери Ромы, а я похоронила ребенка-отказника, который умер в больнице.
— Не может быть.
Я грустно улыбнулась и принялась рассказывать свою невероятную историю. Не только в Лешиной жизни произошло невозможное! В моей тоже.
— В общем, видишь, как судьба перепутала наши пути, но смотри привела всех к хэппи энду! — закончила я свой рассказ.
— Ты права, — задумчиво протянул почти бывший муж.
— Осталось лишь малое — оформить все на бумагах.
— Ты о разводе?
— Да, мне очень-очень нужно, Леш. Можешь поднять все свои связи?
Мужчина глянул на часы начало одиннадцатого вечера.
— Хммм, попробую.
— Кстати, а ты что? Когда собираешь делать предложение Алене?
Леша застыл на месте, а затем сел на диван.
— Думаешь, надо? Она ведь мужа своего бывшего все еще любит.
— Леша! — возмутилась я. — Он мертвый, а ты живой! Ты отец ее дочки. Она сейчас уязвима, ей нужно сильное мужское плечо или ты хочешь, чтобы нашелся кто-то посмелее тебя? Готов смириться с участью воскресного папы?
— Нет, не хочу. — нахмурился он, вертя в руки телефон.
— Так, ладно, я маме позвоню пока, а ты иди свои связи поднимай.
Я набрала номер свекрови. Мы всегда с ней ладили, с этой женщиной в принципе невозможно не ладить! Она-то мне все и рассказала и о выписке из роддома и об этом Антоне, который крутится вокруг нашей Аленочки.
— Ну, уж нет! Никакому Антону мы наших девочек не отдадим!
Я была настроена решительно, во чтобы то ни стало устроить личную жизнь бывшего мужа и вернуться к своей семье.
— Юль, может не надо? — волновался Леша.
— Надо! — отрезала я, удерживая его в машине.
— Алена наверно уже нервничает, а ей нельзя волноваться.
— Леш, это для ее же блага. Если приревнует ко мне, то все — забудь о ее муже, хватай в обнимку и завтра же в ЗАГС, подавать заявление и не слушай упрямую женщину!
— Вас не послушаешь как же! — пробурчал он, посмотрев в сотый раз на время за последние две минуты.
— Так все, Юля, вылезай, пошли.
— Леш, я ведь с фотографом договорилась. У нас еще минут десять есть.
— Я сказал вылезай, а не хочешь оставайся здесь, а я пошел! — отрезал мужчина, открывая дверь.
Видно, эта Алена все таки его сильно зацепила, раз так нервничает, еще и на меня рычит.
— Ты мне между прочим уже не муж, так что не командуй.
— Как знаешь!
Леша хлопнул дверцей и размашистым шагом направился в клинику, неся впереди себя, как знамена два шикарных букета: для Алены и доктора.
Улыбнувшись, я подхватила с заднего сидения еще один букет для моей уже бывшей, но все еще любимой свекрови, вытащила ключи из зажигания и поспешила за Лешкой, на ходу ставя авто на сигнализацию.
Догнала я мужчину уже у самой двери, так что зашли мы почти одновременно. Миниатюрную брюнетку в нежно бирюзовом сарафане я приметила сразу, но решила в первую очередь поздравить родителей Леша с внучкой и собственно посмотреть на это чудо, с красивым именем Снежана.
