Как и остальных женщин. Только у мамы моей ему спокойно: она не обижает, на работу не гонит, жалеет, холит и лелеет. Прям мама-медведица.
- Ты прав, деда, - вздыхаю, испытывая жгучий стыд перед слабаком-Борькой.
Может, попадись ему нормальная девушка, он бы и сам мужиком стал, а не амебным сосунком?
- А Иван твой, - продолжает давить дедуля, - хороший мужик. И тебя любит, несмотря на твои издевательства. Понимает, что перебеситься тебе нужно, что проверяешь выдержку. Но, Васька, какая бы ни была любовь, бесконечно он терпеть не будет.
Разумеется, не будет.
Сбежит, характер у него не тот, чтобы со мной ужиться.
А я одна останусь. С первой минуты об этом знала.
- Ну и пусть валит! Никто мне не нужен, - выпаливаю, отвернувшись от дедушки.
Зря я этот разговор завела.
- Да уж, с матерью тебе общаться поменьше нужно, - дедушка охает от прострелившей боли в спине, и сбавляет, итак, медленную скорость нашего корыта. – А такой вариант, как прекратить издеваться над хорошим мужиком ты не рассматривала? Вась, женщинами нашей семьи детей пугают, ты же знаешь. И мало желающих на ваши симпатичные мордашки. Дурная слава, знаешь ли. Иван твой…
- Не мой!
- Твой, твой, - хмыкает дедушка, остановившись у заправки. – Так вот, Иван твой тебя любит. И терпит. Пока. Но рано или поздно он устанет биться головой и стену твоего бараньего упрямства, и найдет ту, что попроще и попонятнее. А ты локти кусать будешь. Васька, ну ты же понимаешь, что плохо себя ведешь?
Понимаю, чего уж там.
Не совсем я дура.
Понимаю, что не изменял он мне. Возможно, и не собирался даже, хотя кто его знает?!
- Я не понимаю, что он во мне нашел, - наконец, признаюсь я. – Обычная училка с жутким характером и безумной семейкой в наличии. Не понимаю я, деда, не понимаю.
- Полюбил, чего тут непонятного, - деда Степа дважды постукивает кулаком по моему лбу. – Блондинка ты, Васька. Смотри, упустишь Ивана, и может, другого найдешь. Такого, какого хочешь: послушного, безответного и робкого. Такого, как Борька. Теленочка эдакого. И будешь жить спокойно, а лет через пятнадцать превратишься в копию Вареньки, которую нужно было в детстве приструнить, да рука не поднималась. Ты такого же хочешь?
Перед глазами картина: я, шкафообразная и грозная, возвышаюсь над клоном Бориски, и раздаю указания своим несчастным детям, больше на заложников похожим. Любить-то они меня будут, потому что деваться некуда, но при первой же возможности сбегут, крестясь и молясь, чтобы в кошмарах не являлась.
Ужас какой!
- Нет, этого я не хочу. Вот только Иван – он, как бы это сказать…
- Не самый законопослушный парень? – помогает мне дедуля.
А Иванушка, оказывается, тот еще болтун. Язык без костей. Все выложил, общительный мой!
Мне бы так открывался, как первому встречному старикану.
- Да.
- Так блажь это, - отмахивается деда Степа. – Уж такой мелкий недостаток ты, при твоем характере, подкорректируешь. Не киллер, не насильник какой. Ну да, машины они воруют, и крышуют кое-кого в городе, так если не он, то кто-то другой придет. Если захочешь – он бросит, но мягче нужно быть, а не напролом с копьем наперевес на мужика переть. А теперь, Василиса, выходи из машины!
В смысле?
Ничего, что мы на заправке у поселка?
- Деда, ты чего?
Он хитровато подмигивает мне, а затем дверь открывается с моей стороны, и меня банально вытаскивают из машины.
Иван.
Сговорились!
- Раз уж я, по твоему мнению, пропащий уголовный элемент, и мне гореть в аду, - Ваня шлепает меня по попе, повесив на плечо, - то похищение – самое то для нас с тобой.
ГЛАВА 51
Странно, но я испытываю облегчение.
Украл, так украл. Хорошо хоть в ковер не закатал, благо я не Кавказская пленница.
От Ивана и не того можно ожидать.
Пропащий он.
- Ты в курсе, что мама твоим родителям нажаловалась? – показательно строго спрашиваю у него, скрывая улыбку. – Отшлепают плохого мальчика по заднице.
- И в угол поставят, да, - хмыкает он. – Итак, Василиса, первый вопрос: ты какого черта поперлась в клуб, да еще и в образе проститутки из немецкого порно восьмидесятых годов?
Кошусь на него с интересом – неужели смотрел этакий раритет?
Ценитель?
- Ну ты же у нас бандит. Вот я и решила приобщиться к нашему семейному бизнесу, - решаю быть честной, и кажется, зря – Ваня мрачнеет лицом, слушая мои откровения. – На работу устроилась к парню по кличке Перец. Только первое же дело провалила.
- Перец? Василий, ты в своем уме? – постукивает он пальцами по рулю, и заводит машину. – Иногда мне кажется, что более безумной женщины я не встречал. На работу она устроилась! И что за задание? Соблазнить кого-то?
Хм, соблазнить я могу лишь такого вот извращенца, как Иван – любящего странных и неадекватных училок, видимо. Остальные как-то не спешат соблазняться.
Может, на курсы какие-нибудь сходить? А то как женщина я явно не удалась.
- Нет, не соблазнить. Разговоры послушать, и все такое, - пожимаю плечами, и приоткрываю окно.
- С Перцем я разберусь. А ты не суйся больше туда, куда не следует, - вдруг рявкает на меня Ваня.
То есть, по-настоящему рявкает.
- А сам? – вызывающе приподнимаю бровь. – Вань, ну не хочешь ты свое хобби бросать, так возьми меня в дело тогда. Буду твоей напарницей, как Бонни для Клайда.
И также закончим, как и они.
Мужчина на миг отрывает руки от руля, и трет ладонями лицо, выражение на котором… весьма интересное.
- Дура ты, Вася, - снова оскорбляет меня Иван. – И я дурак, что связался с тобой. Никакого общего дела у нас не будет, дома будешь сидеть, и борщи варить. Тебя к людям выпускать нельзя, даже к браткам. Где появляешься – бардак и апокалипсис.
Вроде бы я и знала, что Иван именно так ответит, но все-равно обидно. Да, я не самый приятный человек, но не настолько же.
И сама не собиралась уголовницей становиться, но не позлить Ваню тоже не могла. Останавливаться, кстати, не собираюсь.
Хотя…
- Вань, - тянусь к нему, насколько ремень безопасности позволяет, ласково сжимаю его плечо, - ну брось ты все это, а? Посадят же! А мне что тогда делать?
Уфф, как тяжело быть искренней и нежной. И на душе ведь именно это: тревога, любовь к нему, страх, что потеряю, а выразить сложно. Не принято в нашей семье было проявление эмоций, вот что-то и сломалось внутри.
Как бы это починить теперь, чтобы любые чувства не трансформировались в злые шуточки.
- Так у тебя же есть запасной вариант. Боречка твой, с которым столько раз за ночь успела, - издевается Ваня. – Если меня посадят – скучать не станешь.
Знает же, что не было ничего.
Мог бы и понежнее. И без язвительности, в такой-то момент.
- Не дуйся, Вась, - смягчается мужчина, замечая мое расстройство и разочарование. – Да не посадят меня. Не думай о таких вещах.
Хочется закричать: как не посадят? Почему так уверен? Бросай все, или я уйду, хлопнув дверью, но…
Но дедушка прав. Итак, бедолага, натерпелся от злодейки-меня. Как оказалось, влюбляться мне противопоказано, и почему наш семейный врач об этом не предупредил? Побочные эффекты: повышенная склочность, стервозность и адекватность, покинувшая чат.
- Не могу не думать, - все же бросаю я.
- Как показывает практика, Василий, ты прекрасно с этим справляешься – не думаешь, - по-доброму смеется Ваня. – Теперь, милая, все будет по-моему. По твоим правилам мы уже играли, и, пожалуй, хватит.
Ой, надо же, кто-то решил стукнуть кулаком по столу?
Скоро будет говорить: «Молчи, женщина, твой день – Восьмое марта».
- И что же будет по-твоему? Просвети меня, о мой господин!
- Во-первых, ты разводишься с Борисом, и как можно скорее, - заводится Ваня, и прибавляет скорость на подъезде к городу.
