крик восторга. Руслан не стал держать руки приклеенными к рулю, но всё же находился настороже и был готов вмешаться.
— Сейчас направо нужно будет повернуть, начинай выкручивать…
Пришлось помочь Тимофею, но действовал Лютый ненавязчиво, чтобы у пацана не возникло чувства ущемленности и ощущения, что разрешение было лишь частичным.
Джип плавно свернул, Тимофей радостно засопел, дыша часто.
Задумавшись о жизни Маши и Тима, Руслан понял очевидную истину, что мужской руки в доме не хватало.
Тиму нужен был тот, кто сможет примерить на себя роль отца, а Машке… Машке нужен надежный и сильный мужчина. И в роли этого мужчины Лютый никого кроме себя не видел и даже на секунду не задумался о другой перспективе.
Всё должно быть именно так, как промелькнуло на миг в его мыслях.
***
После непродолжительной поездки Тимофей выглядел взбудораженным. Руслану удалось ссадить мальчишку на соседнее сиденье, но всё же Лютый вспомнил слова Маши о том, что у Тима повышенная нервная возбудимость.
На миг он испытал краткий приступ тревоги, что своими действиями только навредил состоянию мальчишки. Однако пасовать перед трудностями он не привык и, чтобы как-то отвлечь Тимофея, попросил его рассказать, что любит Маша.
В ответ на Лютого вылился поток торопливой речи, в которой было сложно отличить важное от ненужного, а детали тонули в ворохе воспоминаний, восклицаний и детского смеха.
Будет сложнее, чем мог предположить Лютый. Однако он и не рассчитывал, что мальчишка решит за него сложную задачку и на блюдечке поднесет решение.
Откровенно говоря, и цель его действий была совсем другая — не дать Тимофея почувствовать себя брошенным и ненужным, пока Маша находится на сохранении.
Когда время перевалило за полдень, Лютый вернул Тима в дом, под надзор нянечки, а сам двинулся в больницу, проведать Сулимова.
Однако по приезду в больницу, ему сообщили, что Сулимова увезли на операцию. Сколько она продлится — неизвестно. Разумеется, Лютого в операционную никто бы не допустил.
Тогда Руслан позвонил супруге. Она находилась в больнице и назвала номер палаты. Лютый не стал терять времени зря и прошёл в нужном направлении.
Когда он вошел, Динара лежала на кровати и смотрела какое-то телешоу с экрана своего телефона. Увидев вошедшего, Динара мгновенно выключила трансляцию и встала, подойдя к супругу.
— Привет, Руслан.
Динара тепло поприветствовала супруга, но выглядела осунувшейся и побледневшей, уставшей. Лоск быстро слетел. Лютому было непривычно видеть Динару без яркой косметики — супруга всегда старательно красила глаза, придавая дымчатым макияжем загадочную глубину и блеск. Сейчас на лице Динары не наблюдалось ни капли косметики, и глаза смотрелись тускло.
«Образ соответствует ситуации…» — промелькнуло у Руслана в голове.
— Здравствуй, Динара. Мне сказали, что Юсуф на операции. Всё настолько серьёзно?
— Ему вдруг стало плохо. Врачи приняли решение прооперировать.
— А что говорят? Какой диагноз?
Динара покачала головой, вздохнув тяжело:
— Все как во сне. От беспокойства и тревоги за жизнь отца я даже не запомнила ни слова. Ты же знаешь этих врачей с их страшными диагнозами, которые не выговорить с первого раза.
Руслане едва сдержался, не сказав, что это очень удачное оправдание.
— Как ты здесь, в больнице? Не устала? — поинтересовался Руслан.
— Устала, конечно. Но речь идёт о моём отце, так что я буду находиться здесь столько, сколько потребуется.
— Тебе необязательно в коридорах дежурить…
Хотя, если быть откровенным, в коридоре больницы Динара не дежурила, но расположилась в просторной, светлой палате.
— Ты можешь вернуться домой и приехать в больницу, как только станет известно хоть что-то, — предложил Руслан.
— Я побуду здесь. Надеюсь, всё сложится, как нельзя лучше, и скоро я увижу отца здоровым.
— Тоже очень на это надеюсь, — согласился Руслан. — Тебе что-нибудь нужно? Я могу дать прислуге приказ, чтобы собрали твои вещи…
Динара отмахнулась.
— Не время думать о красоте. Все мои мысли только об отце.
— К сожалению, я рядом с тобой сидеть не смогу. Дел полно. Но держи меня в курсе происходящего и звони сразу же, как только станет известно что-то о состоянии отца.
— Конечно, я сразу же тебе сообщу.
Больше в больнице делать было нечего. Покинув здание, Руслан набрал номер Сурового, чтобы узнать новости.
— Как обстановка? — спросил даже без приветствия.
— Пока все тихо, — отозвался Суровый. — Даже слишком.
— Мне это не нравится.
— Мне тоже. Это затишье перед бурей… Нужно быть готовыми ко всему.
Готовиться?
Лютый уже был готов одним махом разрубить узел, но не хотелось остаться в дураках в итоге. К тому же сейчас от него зависела не только его собственная репутация и жизнь, но и жизнь Маши с двумя детками, за которую он нёс ответственность и не мог допустить, чтобы угроза и дальше висела над их жизнями.
Остаток дня пролетел незаметно. Наступил поздний вечер, который плавно перетёк в бессонную ночь. Руслан не мог уснуть и ходил кругами по первому этажу своего дома, погруженного в тишину.
Внезапно Лютый захотел позвонить отцу, с которым у него всегда были напряженные отношения. Объяснить причину такого желания, возникшего из ниоткуда, Руслан не мог.
Просто где-то в груди начало давить и давило все сильнее.
Это было ощущение надвигающейся беды или просто очень опасной ситуации, которая может унести за собой множество жизней…
Лютый всегда действовал по наитию и сейчас это чувство требовало от него звонка отцу. Руслан достал телефон и набрал номер. Он поднес телефон к уху и попросил про себя, чтобы ответ наступил быстрее, чем он передумает звонить.
— Алло? — ответили на том конце и возникла недоуменная, слегка удивленная пауза.
— Доброй ночи, отец. Не разбудил?
— Руслан? Что случилось?
— Ничего, отец.
— Но ты позвонил очень поздно. Я не помню такого случая, чтобы ты звонил без серьезной причины.
— Сейчас звоню.
— У тебя всё хорошо?
— Пока хорошо, — коротко ответил Руслан, не зная, что сказать дальше.
Он виделся с отцом недавно на похоронах и не мог не заметить, что возраст берет свое, даже у такого крепкого и сильного мужчины, как его отец.
Годы всегда оставят свой отпечаток и прожитое отпечатает свой след. Только каким оно будет, зависит от нас самих — принятых решений, совершенных ошибок и сказанных слов.
— Ты разобрался с неприятностями? — поинтересовался отец. — Не буду высказывать тебе с обидой, что о твоих трудностях я узнаю через семь десятков лишних ртов и ушей.
— Кажется, только что высказал.
— Ты же знаешь, что у меня есть влиятельные связи, друзья. Не только на Кавказе, но и у вас, там… Стоит совершить пару звонков и гостевых визитов, станет проще.
— Спасибо
