Возникла мысль просто уйти, но куда? Одиннадцать часов, транспорт давно не ходит, вызвать такси не на что. Тем более с праздничным тарифом можно больше без штанов остаться.
Решила пойти пешком. Да, пусть долго, но все равно время не на что убить, здесь оставаться я категорически не хотела.
Только я собралась по-тихому свинтить, как открылась дверь и в комнату вошел Валера. В руках у него было два фужера, и я закатила глаза. Сейчас начнется.
Почему всем непременно хочется меня споить?
– А ты чего тут? Пошли к нам, там весело.
– Я одиночество люблю.
– На, для настроения, – протянул один фужер мне, но я, само собой, отказалась.
– Валер, ну я же сказала уже…
Он опрокинул в себя содержимое одного фужера и со звоном поставил на заваленный всякой ерундой письменный стол.
– Ты чего грустная вообще такая, – удерживая в руке второй бокал, опустился рядом, настолько близко, что я вынуждена была чуть отодвинуться. – Приехала, даже не улыбаешься. Случилось чего?
– Нет.
– А чего тогда?
– Слушай, я поеду, наверное. У меня дела кое-какие наметились, – попыталась подняться, но он взял меня за руку, заставив притормозить.
– Да брось ты, ну ты чего. Ну не хочешь пить – не пей, тебя же никто не заставляет.
– Да не в этом даже дело. Просто это все… не мое. И веселиться не очень-то хочется.
– Ну посиди тогда, "огонек" посмотри. Все равно же добраться пока отсюда не на чем. Автобусы только утром ходить будут.
Он был пьян. Язык заплетался. Здесь, в этом незнакомом доме, в обычной "гражданской" одежде, а не форме охранника, он показался совсем чужим. Ну что я о нем знаю? Ничего. Может, он придурок последний, а я как идиотка притащилась. Где была моя осторожность?
– Кстати, это моя комната, – окинул он крошечную спальню пьяненьким взглядом. – Мы с пацанами эту квартиру снимаем, за двадцатку в месяц.
– Классно.
Он улыбнулся и, не сводя с меня глаз, выпил второй бокал.
– Между прочим, я тоже детдомовский.
Я бросила на него настороженный взгляд.
– Почему "тоже"? Я не рассказывала тебе о своей жизни.
– Ну так шила в мешке не утаишь, – лаконично отрезал он, и я задумалась.
Неужели Беркут рассказал? На того, кто сплетничает с обслуживающим персоналом он вообще не похож.
Может, Марина?
Тоже маловероятно.
– Крутое платье, кстати, – скорость, с какой он менял темы, поражала. – Отменно выглядишь.
– Спасибо, ты тоже ничего.
Телефон, который я сжимала в руке, тихо пиликнул. На автомате открыла мессенджер и чуть не выронила аппарат – на экране светилось сообщение от абонента Беркут.
Валера что-то еще сказал, но я уже не слышала: взволнованно перечитала сообщение.
"С наступающим!"
Коротко, банально, но как же эти слова разбередили душу. Нашел время, поздравил. Стало немного больно, но в то же время томительно сладко.
Что написать в ответ?
"И вас". Стерла.
"И вас женой". Стерла. По-детски и тупо.
"Спасибо…"
Бред какой-то.
– Кто это там? – кивнул Валера на мой телефон. – Поклонник?
– Да брось, какой еще поклонник.
– Просто ты так разволновалась.
– Для человека, который выпил два бокала шампанского за несколько минут ты слишком внимательный, – и усыпила экран, чтоб не подсматривал.
Мне нужно на воздух, срочно. Там, на улице и придумаю, что ответить.
– Иди к друзьям, веселись. Я скоро присоединюсь.
– Да что они мне, эти рожи уже надоели. Я лучше с тобой тут посижу. Между прочим, ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел, – и окинул мои ноги сальным взглядом. – Честно. Просто не знал, как сказать.
Нет, только не это. Стоп! Баста! Прекрати!
Я ненавидела подобные подкаты всеми фибрами своей души. Хоть пацаны в Яме и обзывали молью и спирохетой, но клеились с завидной регулярностью, в надежде, что хоть что-то обломится. Увы, в подобных заведениях с моралью все очень сложно.
Я умела обламывать таких кавалеров в два счета, жестко и не совсем цензурно, но ссориться с Валерой не планировала, поэтому привычный метод вот так сходу применять не хотела.
Он же выпил, что с пьяного идиота взять.
– Нет, я серьезно, – качнувшись, поставил бокал рядом с пустым другим, а потом стремительно опустил ладонь на мое колено. – Мне кажется, я тоже тебе понравился.
– Так, все, Валер, прекращай, – грубо сняла его руку. – Иди к друзьям, потом в любви будешь признаваться, трезвым.
– То есть не нравлюсь? – свел к переносице брови. – Типа недостоин тебя или че?
– Или че.
– Ой, да брось. Я сам из этого же болота, что и ты, там все телки давали.
– Все, я ухожу, этот бред слушать не собираюсь, – поднялась, но он поднялся следом и, схватив за талию, пихнул в стене. Вроде бы играюче, даже улыбался, но держал крепко.
– Ну ладно, ты чего? Не обижайся. Ты не такая, я вижу. Поэтому и понравилась.
– Отпусти меня, чтобы потом не пришлось жалеть, – процедила я.
– А то что? – хохотнул. – Ни мамки, ни папки, никого у тебя нет. Заступиться некому. Хорош, Рит, ну реально. Люди взрослые, ну че такого-то. Давай, тебе понравится, – и впился губами в мои губы.
Паника накрыла словно цунами. Я не могла мыслить здраво, не понимала, что предпринять. Руки ослабели, как и колени, но не от неги, а от внезапного оцепенения.
Говорят, когда человек попадает в по-настоящем стрессовую и угрожающую жизни ситуацию, например, когда тонет – он не кричит, как показывают в кино.
