Верчу замки.
Толкаю дверь.
Опустив взгляд, отступаю назад.
- Привет, - голосом чуть ли курильщицы выдаю я, и на краткий миг поднимаю глаза.
Взглянув на меня как-то уж слишком странно, Тим обыденно прикрывает за собой дверь и видимо специально спокойно замыкает ее на все замки.
Пока он «занят», у меня есть буквально пара мгновений, чтобы разглядеть его.
Первое, что меня удивило, это одежда. Правильнее сказать смена стиля. Длинное пальто с шарфом на шее вместо теплой куртки. Синий форменный костюм работника юстиций, вместо свитера и брюк. Уложенная прическа и отсутствие головного убора вместо тонкой однотонной шапки.
Смотрю на лицо. Четкие контуры короткой бороды так и манят к ним прикоснуться.
Хм. Нельзя. Закусываю изнутри нижнюю губу, так чтобы не особо было заметно.
Выражение лица Суворова серьезное. Сосредоточенное. Только явно не на мне. Судя по всему, на мыслях.
И, конечно же, глаза.
Внутри все так предательски и заскулило.
Холод и строгость делают взгляд Тима темнее. Выразительнее.
На лопатках роятся мучительно-сладостные мурашки.
Черт.
Блин!
Как только с замками покончено, Тимофей разворачивается в мою сторону. Уверенным шагом идет на меня, но скользнув по мне нарочито равнодушным взглядом, направляется на кухню.
- Ну что, наревелась, - пренебрежительно бросает он, проходя мимо, и заворачивает в коридор.
Это не вопрос.
Это констатация факта.
Челюсть моя отвисает и я, лишившись дара речи, провожаю взглядом его спину.
А ведь он так и идет в пальто и в обуви на мою чистую кухню. Дополнительный повод возмущаться? Но я не могу. У меня в голове примитивно единственный вопрос: «Откуда он знаешь, что я плакала?»
Вот только языком пошевелить не в силах и молча иду за Тимофеем на кухню.
Он проходит по конкретному направлению и к конкретному месту. Нависнув над кухонным столом, тянется к маленькой стенной полке. К декоративной веточке цветов и плодов, которой я украсила весы для сыпучих продуктов.
Отцепив с искусственного стебля что-то маленькое, похожее на мохнатого шмеля, он подносит это ко рту и демонстративно сдувает с предмета пылинки.
- Прибираться надо чаще, - с повседневной интонацией замечает Тим.
Глаза орехового цвета адресуют мне взгляд. Наблюдательный. Настороженный. И все-таки в них вспыхивает усмешка. Легкая. И самоуверенная.
На миг прикрываю глаза.
Схватившись правой рукой за ручку открытой двери, находясь в ступоре, накрываю рот другой. Упираю взгляд в пол, в стену и потом ужасно глухим голосом задаю вопрос:
- Ты что меня слушал?
- С тех самых пор как был здесь в последний раз.
Ни капли сожаления или чего-то там подобного мой слух не отмечает.
Запускается ответная реакция. Моя реакция!
В груди вспыхивает обида.
Плотно сжав челюсти, выдыхаю через нос, словно бык на тореро. Зрачки наливаются ночью и я готова дать отпор.
Стреляю глазами на ящик со сковородками. Нужно только выдвинуть его и достать самую тяжелую!
Я делаю резкий выпад. Пальцы мои на ручке нижнего шкафа, но тело в кольце крепких рук. Перехватив меня поперек, Тим оттаскивает от «моего спасения» - ящика со сковородами.
- Ненавижу тебя! Придурок! – луплю его кулаками по рукам, попадая и по своим предплечьям.
А он, развернув меня к себе, прижимается плотнее. И вот уже его щетина грубо скользит по контуру моей нижней челюсти.
Сволочь!
Если он сейчас меня поцелует, я его придушу!
Вырываюсь, но Суворов вдавливает меня в себя рывком, и я врезаюсь в его грудь. Вытянутые пальцы хватают меня за затылок, за хвостик, и заставляют наклонить голову. Не успев даже толком вскрикнуть и вздохнуть, я ощущаю на губах губы Тима.
Глава 29. Сова
Вика
Теплые умеренно влажные подушечки губ целуют меня. Хорошо, что не всасывают, не впиваются и не кусают.
Будет он мне тут звериные инстинкты показывать!
За поцелуй с выражением, бить не буду, но из квартиры выставлю обязательно.
Думая, что я уже парю в облаке сладкой неги или нахожусь в нирване, Суворов чуть ослабляет хватку.
Его пальцы, которые захватом-крабика, держали меня за волосы и фиксировали мой затылок, выбрались из прически, при этом в целом мужская ладонь продолжала держать мою голову. Секунда и пальцы Тимофея уже плавно легли на мои волосы.
Предпринимаю попытку вырваться – бесполезно!
Рука Тима исчезла с моего затылка, зато помогла второй его руке меня приподнять и усадить прямо на кухонный стол. Он был практически пуст, так как я прибралась после визита невестки.
Оторвавшись от моих губ, и жадно вдыхая воздух, Суворов лбом упирается в мой лоб и просто поглощает меня взглядом.
Его пальцы уже нежно массируют мои виски и лохматят мне всю прическу к едрене фене.
Чувствую приступ бешенства, напомнив себе про жучки и про две недели его упорного молчания.
Резко вскидываю колено, чтобы нанести ему удар ниже пояса. Но мой примитивный план был раскрыт в два счета, и Тим успел отпрясть.
- Вика! – с упреком роняет он, мазнув взглядом вниз.
Глаза орехового оттенка сверкают.
Мужчина, безусловно, удивлен, с чего это я такая грозная. Серьезно?
- Отстань от меня, понял?! – громко возмущаюсь я.
Он пытается вернуть мои руки под свою власть, а мне удается избежать этого.
Глубоко вздохнув и свирепо взглянув на него, выбрасываю левую руку в сторону двери и, тыча указательным пальцем в пространство, громко приказываю:
- Пошел вон!
Глаза Суворова расширяются и тут же опасливо сужаются. А после и вовсе в них вспыхивает странный огонек, не предвещающий мне одиночества на ближайшую ночь.
Может быть, надо было вежливо попросить?
Поздно!
Расплывчато усмехнувшись, Тим и не думает со мной разговаривать. И делает он это намерено!
На мой приказ, он отвечает мне действиями.
Не прерывая зрительного контакта, и больше с вызовом глядя мне в глаза, Тим стягивает шарф. Кидает его на спинку кухонного уголка.
Изгибаю бровь, в скрытом вопрос: «И что дальше?»
Суворов усмехается уголком губ и не спеша, по-домашнему что ли, снимает пальто. Аккуратно перекидывает его через спинку диванчика. И все это, не прерывая со мной зрительной связи.
Я не выдерживаю и опускаю взгляд на пуговицы светло-синей рубашки. От пиджака Тим только что освободился.
- Я не понимаю, на что ты надеешься? - недоуменно качнув головой, уже гораздо тише заключаю.
- А ты все, Вика? Больше меня не любишь?
Приступив к расстегиванию манжет, Тимофей вскидывает глаза. Кожа на лбу его морщится, образуя продольные складки.
- Ты сейчас же уйдешь отсюда, - придаю своему голосу холодность. Насколько это вообще возможно.
Насмешливо хмыкнув, Суворов даже не удостаивает меня ответом.
Нервно зажимаю край крышки стола. Надо идти, а я не могу пошевелиться. Словно внезапно превратившись в статую, наблюдаю, как любимый человек избавляется от одежды.
Сейчас он смотрит на меня с наглой уверенностью, добравшись уже до пуговиц на рубашке.
- Ничего не будет! – протестую я, дальше сев на столе.
Глаза Тим слегка прищуривает, скосив взгляд на мебель.
Последняя пуговица на рубашке расстегнута. К облегчению моему, бывший любовник не торопиться ее срывать со своих плеч. Напротив, он даже отходит на шаг назад. Разворачивается и неспешной походкой мерит небольшое помещение.
- Я не хотел тебе делать больно…
Ореховые глаза на миг согревают теплом.
- Я честно думал, завершить все с прошлой жизнью и больше никогда не ворошить былое. Потому я условно обозначил полгода, чтобы просто пережить это морально.
Он на секунду замирает около окна, и только сейчас я ощущаю импульсы его душевных переживаний.
- Мне с тобой так стало хорошо. Я будто снова вернулся в былую светлую добрую жизнь. Я не хотел это терять, признавшись в том, что обнаружились новые обстоятельства из моего прошлого. Давай не будем друг друга мучить деталями и подробностями. Это не нужно ни тебе, ни мне.
