- Ой, да бросьте, Лидия… - кинул он резко. - Это все я уже слышал. И это абсолютная… - Рамиль осекся, явно проглатывая не слишком приличное слово, и в итоге кратко добавил:
- …ерунда.
Он порывисто шагнул ко мне ближе, осторожно протянул руку - медленно, плавно, словно позволяя мне отшатнуться, как пугливому зверьку, и, не встретив сопротивления, коснулся подбородка, вынуждая взглянуть ему в лицо.
- Вы меня боитесь?
Мои глаза испуганно-удивленно расширились, выдавая все с потрохами, но я все же выпалила:
- Нет!
Господи, мне же тридцать пять лет! Почему же я так веду себя с этим человеком, как неопытная школьница, с которой вдруг заговорил самый красивый мальчик в классе?
Впрочем, особого опыта я и в самом деле не нажила. И от этого чувствовала себя еще глупее, еще несуразнее.
- Хорошо, - протянул он задумчиво, хотя прекрасно все понимал и видел сам. - А вы…
Он прервался, досадливо поморщился и решительно заявил:
- К черту эти выканья! Мне не пять лет, да и тебе не пятьдесят. Ты уже подала на развод?
Этот вопрос поразил меня своей внезапностью. Настолько, что я на автомате ответила:
- Еще не успела, но в ближайшее время займусь этим…
Нахмурившись, недовольная тем, что почему-то перед ним отчитываюсь, я сухо бросила вдогонку:
- Зачем тебе вообще об этом знать?
- Просто хотел убедиться, что ты не передумала и не решила вдруг простить этого му… мужика.
Он явно хотел охарактеризовать Славу совсем иным словом, но воздержался. А вот я не сдержала своего недоумения:
- Не понимаю, какое тебе дело до…
- Это был я, - вдруг прервал он меня, кивнув на букетик, который я все еще прижимала к сердцу. - Тогда и сейчас - это был я, Лидия.
От этого неожиданного заявления сердце замерло, пропустило пару ударов, упало к ногам и вновь подскочило вверх…
Смысл его слов с трудом укладывался в голове, но сердце уже знало правду, уже безоговорочно ее приняло, выбивая по вискам одни и те же слова:
«Это был я…»
Рамиль невесело усмехнулся, глядя на мое ошарашенное лицо, отступил к двери и уже уходя, коротко кинул:
- Какое мне до всего этого дело - додумай сама. Не глупая ведь.
Его фигура исчезла за порогом, оставляя после себя лишь растерянность и какое-то тяжелое, щемящее чувство, которому я даже не могла дать названия…
Будто потеряла что-то важное, сама и не подозревая о том, что оно у меня вообще было…
Глава 46
Шаги Рамиля постепенно затихли в глубине коридора, исчезли, растворились, и осталась только глухая тишина.
Тишина, в которой набатом по вискам стучал один и тот же вопрос…
Он это серьезно?..
Я бы даже не усомнилась в том, что все это - какая-то неудачная шутка, глупый розыгрыш, жестокая насмешка… Но его тон, его голос, то, как он говорил все это, как смотрел на меня… не оставляли ни малейшего шанса на то, чтобы свести все к недоразумению, чему-то несерьезному…
Да и разум подсказывал: ну откуда еще Рамилю было знать о том, давнишнем букетике, если его оставил не он сам? На ум сразу пришли самые простые, логичные вещи, о которых тогда и не задумалась: муж не положил бы цветы на пороге - он вручил бы их лично. Кроме того, в те редкие разы, когда он покупал мне букет, тот состоял в основном из роз - нейтральный, корректный, пришедшийся бы по вкусу любой женщине. В цветах от мужа не было… души. Индивидуальности. Не то, что в этом простом, завернутом в газетку, букетике…
Я положила бархатцы на стол и несмело приблизилась к небольшому зеркалу, висевшему в глубине комнаты. Вгляделась в свое отражение - придирчиво, критично, внимательно…
Все пыталась понять, что разглядел такого во мне Рамиль. Что-то, что заслуживало его внимания, этих цветов, этих слов…
Но видела все то же, что и прежде. Поблекшая кожа, короткая, не слишком женственная стрижка, грустно опущенные уголки губ…
Смотреть стало просто невыносимо. Я с досадой отвернулась, пытаясь не думать о том, что видели глаза, о чем вопил разум, и о том, на что так наивно, вопреки всему, надеялась душа…
Пора было давно выкинуть подобные глупости из головы. Какие-либо любовные приключения - последнее, что мне было сейчас нужно. Когда едва вышла из тяжелого брака, из домашнего плена длиной почти в два десятка лет, из положения зависимой, ни на что неспособной самостоятельно женщины…
Нет, у меня имелась куча других дел и задач, с которыми предстояло справиться. И среди всего этого совсем не было места мыслям о мужчине, который ну никак не мог всерьез намекать на то, что я ему интересна…
А может, все дело в том, что мне было проще думать именно так.
* * *
Неожиданный звонок застал меня уже дома, когда забрала девочек из школы и взялась за приготовление ужина.
Не сразу поверила глазам, увидев на экране так хорошо знакомое «Слава»…
Первым порывом было не отвечать, скинуть этот звонок ко всем чертям. Но такой поступок ясно показал бы мужу, что он все еще имеет на меня какое-то влияние, а этого мне допускать не хотелось.
В конце концов, никогда не поздно нажать на красную кнопку, если он снова поведет себя неприемлемо.
Сделав глубокий вдох, я провела пальцем вверх, принимая звонок…
- Алло.
- Привет.
Меня поразило то, как прозвучало это одно-единственное слово. В тоне мужа не было былой требовательности, резкости, властности. Напротив - голос его звучал мягко, вкрадчиво, едва ли не заискивающе…
- Здравствуй, - откликнулась коротко, предоставляя ему продолжить разговор самостоятельно.
- Как дела? Как девочки?
Незадолго до этого я как раз поинтересовалась у дочерей, не звонил ли кому-нибудь из них отец, и от обеих получила отрицательный ответ. Поэтому теперь не удержалась от едкого замечания:
- Ты бы знал ответ на этот вопрос, если бы потрудился с ними пообщаться.
Я не могла этого видеть, но по тону Славы ясно представила, как он поморщился, отвечая:
- Сомневаюсь, что они этого захотят.
- Не попробуешь - не узнаешь, - заметила я и следом протянула:
- А впрочем… совсем забыла. Зачем тебе дочери? У тебя ведь есть другая, запасная семья.
- Лид, ну зачем ты, - произнес он с явной досадой. - Это не так…
- По твоему поведению этого не скажешь.
Он шумно втянул в себя воздух, словно хотел выпалить что-то резкое, грубое… но в последний момент сдержался.
Его голос прозвучал примирительно, когда он после паузы сказал:
- Я как раз хотел поговорить... об этом всем. Думаю, нам пора разобраться как двум взрослым людям…
- Ну надо же, - неподдельно удивилась я. - А я полагала, ты и не вспомнишь, что тебя окружают именно что люди, а не марионетки.
Он ответил не сразу. Сначала послышался тяжелый вздох, затем он неожиданно признал:
- Что ж, я это заслужил… Но я действительно хочу с тобой нормального диалога. Можно мне приехать?
Моя первая мысль была панической: неужели он знает, где мы живем? Но следом пришло логичное возражение: нет, но именно это он и хочет выяснить.
- Нельзя, - отрезала я категоричным тоном. - Я буду говорить с тобой только на нейтральной территории.
- Встретимся… в кафе? - тут же предложил он с надеждой.
Мне совсем не хотелось с ним видеться. Не хотелось даже говорить. Особенно после того, что узнала вот только сегодня утром…
Он ведь даже о том букете мне солгал, присвоил чужой поступок. И этой лжи, этого предательства, стало так много, что за ними неизменно последовало разочарование.
А разочарование - лучшее лекарство от разбитого сердца. Оно не оставляет иллюзий, вынуждает пересмотреть все, что было связано с этим человеком. Оно отрезвляет, оставляя после себя только… пустоту. Даже не боль.
Но все же мы с ним до сих пор были связаны. Я родила от этого мужчины двоих детей, я отдала ему годы жизни, я когда-то преданно верила в то лучшее в нем, чего, возможно, никогда даже и не было…
