— Нет. Он останется у меня. Ты не будешь связываться с ними. Это прошлое и если хочешь, чтоб твое прошлое ходило на двух ногах и жило спокойной жизнью, то забудешь о них, я говорю, ты слушаешь и делаешь. Не заставляй меня говорить дважды. — Он сказал это так, что мне стало понятно, мой муж сейчас не шутит. Мне и правда пока не стоит злить его. Да, я люблю его. Я ношу под сердцем нашего ребенка. Но, к сожалению, Адам меня не любит. Все это лишь задетое самолюбие и все. Нужно просто подождать пока он устанет от всего этого, от этой мнимой нормальности и семьи.
Прошло больше месяца. Чертов месяц я уже живу тут, со своим мужем. Адам постоянно пропадает на работе. Вечные переговоры, какие-то благотворительные вечера, на которые я, к слову, не хожу. Нет, не потому что он не зовет меня с собой, я просто не могу. У меня последний месяц беременности, я похожа на дирижабль и еще я постоянно нахожусь в состоянии усталости. Спину ломит, вечные позывы в туалет, боже мой, я так больше не могу. До безумия хочу встречи с моим малышом, но это состояние сейчас меня убивает. А еще мне, кажется, я набрала примерно килограмм десять за беременность и стала просто огромной. Адам же постоянно говорит, что я слишком мало ем.
Он не проявляет ко мне интереса физически, но я вижу пламя в его глаза при взгляде на меня. Я и сама будто с ума схожу, хотя логично, что могу списать все на гормоны. Мы завтракаем вместе каждое утро, это уже какой-то неизменный ритуал. Практически не разговариваем, только по делу, что-то вроде «как самочувствие?», «тебе нужно больше есть, ты теперь не одна» или «звони, если что-то будет нужно». После он всегда целует меня в висок и уходит, а я продолжаю сидеть неподвижно какое-то время. Мне сложно держать свои чувства в себе, я люблю своего мужа. Пусть он и козел, напыщенный индюк и он разрушил мой шаткий мир, который я создала вдали от него. Но я люблю его и полюбила именно таким, какой он есть.
К слову о моем мире. Я все же выпросила у Адама свой телефон и позвонила Кире, объяснила, что хочу дать шанс нашей семье, дать шанс ему стать хорошим отцом нашему ребенку. Подруга, конечно, обозвала меня безмозглой идиоткой, но спустя пару дней молчания и дутых губ, она все же смирилась и сказала, что найдет его, если мой муж обидит меня еще раз. А вот с Паулем все было иначе. Он не кричал или не злился, он просто сказал, что если я решу вернуться, то его плечо всегда свободно для меня. Я же обещала навестить его и подругу после рождения ребенка. Не знаю, как и когда, ведь Адам меня едва не убил взглядом, узнав о том, что я говорила с Паулем. Спасло только мое положение иначе беды не миновать. Он вообще стал какой-то более сдержанный, но внимательный. Но я все еще ждала от него подвоха. Друг он решит отобрать у меня ребенка или помешанная Гузель решит снова доставать меня своими угрозами. Мне нет до нее дела, надеюсь и ей тоже. Спрашивать о ней или о Лин у мужа я не хочу.
Сейчас начало первого ночи, Адама все еще нет дома, я же уже не знаю, сколько времени просто смотрю в потолок, сон совершенно не хочет сегодня меня почтить своим присутствием. Весь день у меня тянул низ живота, и я не придала этому значения, ссылаясь на общую усталость. И сейчас понимаю, что зря. Кажется, началось. Я набираю номер телефона Адама, но он не отвечает. Звоню ему снова и снова, но все зря. Он просто не берет трубку. Поэтому просто нахожу номер своего врача. Мне страшно, и я злая, а человек, который должен меня держать за руку, даже трубку не берет.
* * *
Шесть часов невыносимой боли, о которой я уже толком и не помню и вот я лежу в палате с моим мальчиком на руках. Да, у нас родился сын. Прекрасный маленький комочек, плод моей любви к его отцу. И наш малыш так несправедливо похож на своего отца, будто я и участия не принимала в его зачатии. А ведь это меня он изрядно мучил все восемь с лишним месяцев.
Мой муж появился в родовом зале спустя сорок минут моего там нахождения, он был рядом до самого конца. Успокаивал и держал за руку, хотя, судя по его взгляду и поведению, он и сам не понимал, что и как ему нужно делать или говорить. А после, когда меня перевозили в палату он просто ушел. А у меня в этот момент что-то в груди оборвалось. Правильно, зачем ему быть здесь с нами, ведь он думает, что ребенок не его, что я легкодоступная и родила от другого. Предала свои же чувства к нему, о которых говорила.
На вторые сутки моего нахождения в больнице мой муж все же пришел. Сразу видно, что с ним что-то не так. Взгляд дикий, легкая щетина на лице и сам он какой-то потерянный.
— Привет… — сказала, глядя на то, как он подошел к люльке с нашим сыном. — У тебя что-то случилось? Ты плохо выглядишь, Адам. Езжай домой и поспи, тебе не нужно быть здесь со мной. Спасибо, что был рядом, когда я думала, будто погибну от боли.
— А где я должен быть, по-твоему, сейчас, если не со своей женой, а? — он продолжал смотреть на малыша. — И да, у меня что-то случилось. Хочешь знать, что же произошло? Так я скажу тебе. Моя жена сбежала от меня и хотела скрыть от меня моего же ребенка.
— Адам, я… — он не дал мне договорить, подошел и сел в кресло рядом со мной и наклонился ближе, чтобы не разбудить малыша.
— Нет, Алина, послушай теперь ты меня. Да, я как мудак отправил тебя совершить неисправимую ошибку, и все это время грыз себя, сжирал изнутри за этот поступок. Ведь понимал, что сам убил того, кого мы с тобой создали вместе. Я отпустил тебя не потому, что ты мне не важна, а потому что думал тебе будет лучше вдали от меня. Я запрещал себе даже пробовать найти тебя и для начала занимался разводом с Гузель и обустройством ее и Лин в другой стране. Малышке нужна была моя поддержка и сейчас я рад, что Гузель смогла отпустить меня и наладить свою личную жизнь. Сутками напролет я работал на износ, ведь ничего не достается в жизни просто так.
— Но ты и так достаточно богат, твой отец…
— Правильно, мой отец — это мой отец, а я это я. Я каждый свой доллар заработал своими мозгами. После исполнения мне восемнадцати лет я больше не брал денег у отца, а работал, пусть и у него, и зарабатывал свои деньги сам. Мой отец в этом придерживается взглядов, что мужчина должен сам поставить себя на ноги. И когда я буду стоять также уверенно, как мой отец, хотя бы на двадцать процентов, все что у меня будет приумножится в тысячи раз с его помощью. Но я этого не хочу, мне нравятся трудности и нравится чувство, что все, что у меня есть в финансовом плане — принадлежит мне и не отец мне помог, а я сам. Я максимально не пользуюсь его связями и прочей херней, Алина. До недавних пор, но теперь уже все по-другому.
— Теперь все более или менее встает на свои места в моей голове. — Я и правда начинаю понимать его больше. — Что ты имеешь в виду?
— Так вот, я работал на износ, а потом… — Адам замолкает и все в его мимике, взгляде кричит о боли. Что-то случилось. — Отец умер. Он просто бросил меня, понимаешь? Оставил одного грестись во всем этом дерьме. Я так чертовски зол на него. — Я беру мужа за руку и сжимаю, а у самой слезы на глазах. — У него просто остановилось сердце во сне. Мать обнаружила его таким только утром. И дальше я погряз. Нужно было взять все на себя, бизнес отца, мать, которая сгорала от горя, хотя не показывала этого. Дильназ тоже была вне себя, ее пришлось отправить на отдых, хотя это больше лечение, заграницу, ей это сейчас нужно. Иначе она сорвется и начнет творить всякую херню, а я этого не допущу.
— Боже мой, Адам, я не знала. Я соболезную тебе. — Мне было так больно за него, что казалось, сердце сейчас просто выскочит из груди и разобьется на тысячу мелких осколков.
— Не нужно, я это уже пережил, не хочу ворошить. И пока все это происходило в моей жизни я, так или иначе, возвращался к мыслям о тебе. И понял, что ни черта тебе без меня не лучше, а мне так подавно. — А вот это уже похоже на признание, а я как полоумная ловила каждое его слово. — Я понял, что нужно найти тебя и вернуть и тут приходят эти бабки и меня срывает к тебе в один миг. Я отследил перевод, а дальше было вообще просто. Но когда я увидел тебя, с животом… Первое что хотел сделать — это узнать кто он и заставить его сожрать его же кишки, за то, что тронул мое, а потом преподать урок и тебе. Показать, чего ты лишилась, а все ради чего. Но поговорив с тобой тогда, понял, что лгунья ты ни к черту. Да и тут надо Дауном быть, чтоб не сложить два и два. Ты не из тех, кто ляжет под любого, тем более после этого. — Мой муж достал из кармана, раскрыл ладонь, а затем вложил это мне в руку. О мой бог…
