— Зря ты мне своего скелета вывалил, — зеркалю появившуюся на его лице улыбку. — Так как моя «тайна» вовсе не «тайна». Не было у меня ничего с ним.
— Я помню, — на секунду опускает взгляд. — Ты говорила. Без проникновения.
И тут до меня доходит.
— Ты подумал, что он и есть тот мужчина, с которым я в машине…?! — мои брови того гляди в небо улетят. — Неет! Это вообще другая история!
Если бы меня угораздило вляпаться в расставленные сети Соковича-старшего, точно подумала бы, что это какой-то сглаз, и обратилась бы к бабке, специализирующейся на подобного рода делах, чтоб почистить карму.
— Да, дело тоже было в клубе. Год был богат на подобные знакомства, — усмехаюсь и слежу за реакцией Артёма. — Я сидела за барной стойкой. Пила безалкогольный коктейль. И ко мне подсел мужчина. От него сразу пахнуло дорогим парфюмом. Таким, от которого мозги отключаются и подкашиваются ноги. Но я, видимо, какая-то неправильная. Так как кроме подозрения он ничего у меня не вызвал. Начал меня закидывать стандартными вопросами и комплиментами: «Что такая красивая девушка делает одна?», «Можно вас угостить?», «Какие у вас длинные ноги», «Какой красивый загар» и прочее. А я первым делом начала сканировать его правую руку, на наличие кольца на безымянном пальце. Кольца не было. Зато светлую полоску от него на загорелой коже я разглядела. Новоявленный сосед по барной стойке представился как Дмитрий. Его обольстительные интонации каким-то образом подействовали на мой мозг, и я зачем-то назвала ему в ответ своё. «Какое необычное. Как цветок», — очень оригинальная реакция на моё имя. Предложил сменить декорации нашего общения. Руку мне на бедро положил. Я тут же её скинула. Сказала, что меня ждёт парень и быстренько свалила. И мне в тот же вечер Дина объяснила, что ко мне клеился отец Тимура Соковича. Сказала, что он является частым гостем этого клуба. И в компании таких же взрослых дяденек периодически подкатывает к девчонкам. А там, кто поведётся. И поверь, очень многие ведутся.
— Он мне сказал на заправке, какая красивая у меня подруга. Один раз встретишь такую, не забудешь.
— Да лучше бы забыл. Ой, давай больше не будем о нём? Я вот сколько его не видела, ещё бы столько не видеть. Правда, когда к Дине в гости приезжаю, иногда пересекаюсь с ним во дворе дома. И если я с Диной, он всегда многозначительно здоровается с нами: «Здравствуйте, девушки». А вот когда он с женой… Как её там? Эля? Всегда морду кирпичом делает и сквозь нас смотрит, типа «я — образцовый муж, и кроме своей жены никого не вижу».
Замечаю, что Артём вроде как слушает меня, но не слышит. Думает о чём-то своём, пока я ему объясняюсь.
— Ты чего?
— Можно тебя поцеловать?
— А почему ты спрашиваешь? — теряюсь от такой резкой смены темы разговора. — Мы же вроде как уже целовались…
— Не знаю, сейчас почему-то захотелось спросить, — делает шаг навстречу мне. — Это всё подъездная магия. И эта лампа над головой. Со своим интимным желтоватым светом и дребезжащим звуком. Такие разве ещё устанавливают? Из какого она века? Из прошлого? Я таких плафонов сто лет не видел, — поднимает голову.
Вот теперь я начинаю наполняться чем-то горячим, вкусным и бархатным. А всё из-за того, что снова целую Артёма первая.
А чё он тупит? Лампу какую-то рассматривает. Нашёл время.
Поцелуй наш длится недолго. И то, потому что из подъезда опять кто-то выходит.
— Я уя-уе, поехал то есть, — Артём облизывает губы и наклоняется к моему уху: — Когда будешь вспоминать обо мне, не забудь себя коснуться.
— Да вали уже, — наигранно толкаю его в грудь.
— Вот лично я планирую сегодня себя касаться. Мне-то легче, не надо воспроизводить по памяти твой образ. У меня есть твоя фотография, — и, смеясь, спрыгивает с порог, шагает задом наперёд, пока не спотыкается о бордюр.
А я шагаю задом напёред с глупой улыбкой на губах в открытую дверь подъезда...
* * *
— Сегодня ж пятница. Ты чего не в сауне? — отвечаю на вечерний звонок Артёма, сидя в своей комнате за рабочим столом, положив голову на сложенные руки. — Что не паришься с горячо любимыми родственниками?
— Со съёмок еду. Запарился похлеще, чем в сауне. Да и настроения нет.
— Вот и у меня дно, — выдёргиваю из рядом стоящего букета цветов сухие лепестки. — А завтра ещё философия. Там такой препод, — одно неловкое движение и цветок практически полностью осыпается на стол. Пофиг. — Как представлю, что надо будет отсидеть две пары. В субботу. Вздёрнуться просто.
— А помимо философии, что у тебя случилось?
— Да так, — перевожу взгляд на стену, за которой располагается комната отца. — Прелести совместного проживания.
Не буду говорить Артёму, что снова сцепилась с отцом, и была уже готова послать его, но меня послали раньше. Ещё и маме прилетело добрых слов. Короче полный набор.
— Лиль.
— Оу, — выпрямляюсь, подпираю рукой лицо.
— Скажи, — молчит несколько секунд, — в какой день я могу тебя ни у кого не отпрашивать, чтобы ты поехала ко мне? — снова молчание. — На ночь.
Захлопываю тетрадь по философии. И особо не раздумываю, прежде чем ответить:
— Сегодня...
Глава 24. «Здесь и сейчас»
Лиля.
У меня остаётся полтора часа, до того как я покину свою квартиру.
До завтрашнего утра, подумать только.
Удивляюсь до сих пор своей смелости, что ответила Артёму именно так на его вопрос. И чему я ещё больше удивляюсь, так это тому, что этот вопрос он вообще озвучил.
Я уже отпустила ситуацию. Ну, предложила и предложила. А он, кажется, растерялся. И конкретных шагов в эту сторону не предпринимал. Подумал, наверное, зачем ему такие сложности? И вдруг его неожиданный звонок...
Провожу ладонью по запотевшему зеркалу в ванной. Смотрю на своё отражение. Замечаю какой-то необычный блеск в глазах и лёгкий румянец на щеках. Решительность и предвкушение. Неизвестность и новизна ощущений. Вот, что сейчас переполняет мою грудную клетку. Раздеваюсь, залезаю в ванну с бархатистой, колышущейся от моего погружения пенкой. Обхватываю себя за выглянувшие сквозь белую «облачную шапку» колени. В голове возникает мысль. Внезапная, пугающая и одновременно будоражащая воображение. Мне вдруг захотелось себя коснуться. И пока я не начала анализировать свой неожиданный порыв, прикрываю глаза. Укладываю голову на широкий бортик ванны. Абстрагируюсь.
Я не в ванне. Я где-то не здесь. Я там, где мне хорошо. С тем, с кем мне хорошо.
Выдыхаю. Стараюсь расслабиться. Мне немного стыдливо, но любопытство перевешивает чашу весов. Мои ладони робко обводят колени. Теряясь в нежной пене, погружаются в воду. Медленно скользят по внутренней стороне бёдер. Спускаются ниже.
«Когда будешь вспоминать обо мне, не забудь себя коснуться».
Распахиваю глаза.
Гребаный Сокович, мысленно представший передо мной так не вовремя! Или вовремя? Всё логично. Должна же я кого-то представлять, когда вот-вот почувствую себя там.
Только я всё делаю неправильно, Артёмка. Сначала касаюсь, почти касаюсь. А потом вспоминаю о тебе.
Или от перемены слагаемых суть такого непристойного для меня желания и не пойми откуда взявшегося интереса не меняется?
Ладони замирают в нескольких сантиметрах от того места, где от одних только мыслей начинает зарождаться неведомое для меня возбуждение. Убираю руки, закрываю ими лицо. Скрещиваю ноги. И усмехаясь своей неискушённой развратности, погружаюсь с головой под воду.
Это всё ты так на меня действуешь, Артёмка, всё ты…
* * *
Застаю маму на кухне. Жарит картошку. Божественный аромат заполняет всё пространство. Подхожу к маме сзади. Кладу подбородок ей на плечо.
— Мам, я к Динке на ночь, — нагло вру, не моргнув и глазом.
А что мне ей сказать? Что я первый раз в жизни ночую у мальчика? До конца ещё не осознавая, чем эта ночь для нас с Артёмом может закончиться. Хотя нет, тут я тоже нагло вру. Осознаю. А вот в то, что «это» реально может между нами произойти сегодня, мне пока ещё не верится.
