— У тебя сколько градусов? За сорок? Я как повторять буду, ты лежишь на моей книге, между прочим!
— Царев, Лисицына! — подала неожиданно голос физичка, поправляя очки на переносице. Тридцать пар глаз, которые до этого пытались вникнуть в параграф, теперь пялились на нас. Хотя стоило только Илье оглянуться, как все моментально опустили головы.
— Убери руку, — тихо попросила я, пытаясь вновь вытащить книгу из-под этой туши. Но ему хоть бы что, даже глазом не повел.
— У тебя осложнения, что ли после болезни? Совсем не слышишь?
— А вы что разве с рогато-компытным не закон всемирного тяготения обсуждали? — саркастично протянул Илья. Вроде говорил шепотом, а мне казалось, нас слышит весь класс. Отвечать я ничего не стала, решила пойти другим путем. Опустила руку под парту и в тот момент, когда бдительность сводного братика была замылена, провела пальцем в области ребер.
Царев, конечно, не ожидал такого. Да что уж там, я и сама была удивлена не меньше. Думала, он просто уберет руку, на крайний случай, откинет еще одну дурацкую реплику. Однако Илья не сделал ни того, ни другого: он внезапно подскочил из-за парты, даже стул опрокинул на котором весел его ранец.
— Царев! — хлопнула ладошками по столу учительница. — Я, конечно, безумно рада вас видеть сегодня в таком активном настроении на моем уроке. Жаль, вы заранее не уведомили, что нас ожидает целое шоу, вместо каких-то скучных формул. Мы бы шарики повесили, оркестр вызвали. А то все вон как скромно, не по вашей душеньке, милейший.
— Ну что вы, Клара Генриховна, — ответил Илья, не поворачивая голову в сторону физички. На скулах желваки забегали, выдавая нарастающую раздраженность. Его взгляд прожигал меня, а в мыслях полагаю, я уже пала смертью храбрых. — Если бы я вас предупредил, сюрприз бы испортил.
— Боже правый, какая милость. Такие сюрпризы на старость лет, я польщена. Ребята, может похлопаете этой парочке? Что вы там говорили, Илья? Закон всемирного тяготения обсуждаете с Дарьей? — усмехнулась учительница. Народ в классе так оживился, что уже и не до повторения материала было. Мне же хотелось провалиться под стол, столько внимания за один день — это что-то новенькое. Зато Царев себя павлином явно ощущал, ничего его не смутило.
— Закон распада частиц, — серьезным тоном отозвался Илья, прищуриваясь. Я схватила книгу, подвинула ее к себе поскорей, и прикрыла ладонью часть лица, стараясь больше не смотреть в сторону этого умника.
— Спасибо, что посвятили в такие подробности.
— Всего пожалуйста, — откинул Илья так запросто, что у физички аж зрачки расширились от такой наглости. Будто бы это он здесь главный, а не она.
— После уроков обоих жду у себя в кабинете, — фыркнула Клара Генриховна недовольно. — А вы Царев, к доске. Посвятите нас в информацию из параграфа.
Глава 22
Саша Беляев
С самого утра Саша чувствовал себя как-то иначе, будто съел любимый фрукт или выпил вкусную чашку кофе. И все это в сочетании с ощущением, которого давно не было. Как если целое лето ждать дождя, или всю зиму грезить о снеге. Где-то в глубине души Беляев понимал, что это за чувство такое и на самом деле, опасался последствий. Но ничего не мог с собой поделать. К Дашке его тянуло, просто катастрофически тянуло. Хотелось обнять ее, поцеловать, да и просто находиться рядом.
Пока они сидели на подоконнике, Сашка обо всем забыл: о споре, о деньгах и диком желании одержать победу. Ему просто нравилось разговаривать с Лисицыной, нравилось наблюдать за ее реакцией, а еще она забавно смущалась, и смех у нее был таким заразительным.
Беляев с девчонками обычно себя ведет иначе: не вникает в подробности о личном, не подпускает ближе, чем на девятую ступеньку. А все из-за Наташки. Обожгла она однажды ему сердце, растоптала, как ненужную детскую игрушку. Выбрала другого, встречалась с ним, при всех целовала в щеку. Это было отвратно. Но хуже, что Романова знала о чувствах Сашки, знала и пользовалась им в удобное время. С родителями поругается, звонит лучшему другу. С парнем поругается, опять бежит к Беляеву. Он ощущал себя запасным спасательным жилетом. Однако разве так можно? Нет, конечно, нельзя. Поэтому в один прекрасный день Саша закрыл шкатулку с яркими красками. Было может и больно, а может обидно, и тосковал он по Наташке первое время, но потом пришло осознание — мир не сломался, жизнь продолжается.
К девушкам Сашка стал относиться иначе. Завел себе несколько правил: не привязываться, не посвящать в свою жизнь, не общаться дольше двух недель. Он рос, становился более мужественным, ходил в качалку, делал зачетные фотки для инсты. Девчонки сами вешались, сами предлагали себя попробовать. Они хотели его — Сашу Беляева, а не какого-то другого парня. Так и повелось. Только Лисицына сломала систему. Она не вешалась, не требовала к себе внимания, не готова была прыгнуть в постель по первому зову. Зато в ее глазах Сашка видел свет: яркий и очень теплый. Каждый раз, когда его захватывал этот самый свет, Беляев напоминал себе — это спор, ничего больше. Она простушка, коих мир не видел. Кому такая вообще нужна. Но стоило только Дашке улыбнуться, стоило только на ее щеках появиться румянцу — сердце прошибало навылет. Невероятные, крышесносные ощущения.
Весь урок Саша думал о Лисицыной. Он слушал учителя в пол уха и активно пялился на фотку девчонки на аватарке в WhatsApp. Потом и вовсе начал гуглить, как удивить на первом свидании, куда сходить, какие цветы подарить. Все это совсем не походило на привычного Сашку, но ему почему-то нравилось. Внизу живота так сладко покалывало, а на стуле усидеть и вовсе было проблемой.
Поэтому когда прозвенел звонок с урока, Беляев едва не снес учительницу в дверях. Она его, конечно, задержала. Начала читать моральные лекции, давить авторитетом, пытаться донести какую-то свою важную правду. Только кому она нужна была, эта ее правда? Саша с трудом дослушал до конца монотонный объем текста, а затем схватил Игоря под локоть, и потащил к подоконникам.
— Слушай, куда сводить девчонку на свидание? — не стал ходить вокруг да около Беляев. Хотелось уже с кем-то поделиться своими эмоциями, но лучше с Вякиным, чем с Семеном. Тот только стебать может, у него вообще на нормальные вещи табу похоже.
— Это ты у меня спрашиваешь? — удивился Игорек, улыбаясь. Ребята подошли к третьему подоконнику от начала коридора, а напротив четвертого находился как раз класс Даши. И Саша, естественно, краем глаза поглядывал в его сторону.
— Ну да, у гугла я уже спросил.
— А, уже и у гугла спросил. Это Лисицына тебя так зацепила, Сань?
— Что это сразу зацепила? Просто я ведь должен спор выиграть, — хмуро отозвался Беляев. В последнее время, говорить о споре ему не особо хотелось. Как-то противно становилось. Но он отталкивал эту назойливую мысль, ставки подняли, время есть — победа будет за ним.
— Ну не знаю, ты на нее так смотришь, — протянул певуче Вякин. — Забей на спор, если она тебе реально нравится, почему бы и не встречаться?
— Нравится? Скажешь тоже, — хмыкнул Сашка, хотя фраза отозвалась каким-то странным покалыванием в грудной клетке.
— Она хорошая, — заявил вдруг Игорек.
— Есть такое, — признался вслух Беляев. А затем грустно вздохнул.
— Смотри, чтоб не жалеть потом. Знаешь, хорошие люди на пути редко попадаются в жизни.
— В тебе философ проснулся, Вякин? — хмыкнул Саша, старательно пытаясь не думать ни о чем плохом. Тут из кабинета Лисицыной, Семен вышел, а за ним следом Маринка с Наташкой.
— У тебя с головой проблемы, — бурчала Романова, старательно изображая покерфейс на лице. Она всегда была такой: строила девочку-лед, показывала всем свое безразличие. Мальчишек эта ее черта с детства цепляла, вот и Сашку зацепила. Хотелось растопить маленькую Снежную Королеву, заставить улыбаться. Но все в прошлом. Больше Ната не цепляет, и вообще, стоило только снять розовые очки, так сразу у прекрасный феи обнаружились недостатки.
