– Отвали от меня, Сандро! – крикнула она.
Её запах ударил ему прямо в мозг опять, срывая крышку черепа и выметая напрочь все, кроме непреодолимого желания обладать ею прямо здесь и сейчас. Не имея больше сил сопротивляться, Сандро с глухим стоном впился в её губы, и рот Милены мгновенно впустил его. Его тело забилось неконтролируемой дрожью от вкуса её губ, от движений языка. Это была как живая вода для его изможденного долгой дорогой в пустыне тела. Сандро терзал её рот, стеная и рыча от наслаждения, не в силах оторваться даже ради глотка воздуха. И стоны Милены были ему ответом, окончательно снося крышу. Её руки обвили его шею и крепко впились в волосы, подстегивая этой болью его и так безумное возбуждение. В дверь кто-то стучал и что-то кричали, но ни Сандро, ни Милена не могли оторваться друг от друга.
Сандро, подхватив Милену под ягодицы, усадил её на мраморную полку у раковины. Яростно втиснув свои бедра между её разведенных ног, он стал с рычанием тереться об её уже мокрую и раскаленную плоть своим окаменевшим и изнывающим от боли членом. Его губы соскользнули на её шею и поглощали эту восхитительную кожу, сантиметр за сантиметром. Сандро хотел оставить повсюду свои следы, заклеймить, впитаться в эту кожу. Милена бессильно откинула голову, подставляясь под его завоевывающий пространство рот. Жадные руки Сандро обхватили её потяжелевшие груди и ласкали отвердевшие соски, посылая по телу Милены волны дрожи и вырывая стоны. Одежда на их телах, разъединяющая их кожу, приносила уже просто нестерпимое страдание. Рука Сандро скользнула к трусикам Милены, и он едва не кончил, ощутив, до какой степени там горячо и влажно. Милена дернулась от этого его прикосновения и вдруг резко оттолкнула от себя. От неожиданности Сандро едва не рухнул на задницу.
– Ты не смеешь так поступать со мной! – задыхаясь, прошипела она. – Слышишь?! Я не позволю тебе поиметь меня, как дешевую шлюху, в туалете, а потом спокойно пойти к своей правильной невесте! Я не для того открывалась перед тобой, чтобы ты теперь обращался со мной, как со шлюхой!
– Милена, я…
– Заткнись! У тебя нет права появляться в любой момент и пользоваться моим телом, когда и как тебе вздумается! Убирайся!
– Милена! Да выслушай же ты меня!
– Да пошёл ты, Сандро! Я уже один раз выслушала тебя! Помнишь, что ты говорил? «Ничего в твоем прошлом не способно изменить моё отношение к тебе!» Правда, здорово звучало? Так по-мужски! Но только куда что девалось! Хватит, Сандро, нам не о чем разговаривать! Иди к своей невесте, вы прекрасная пара, желаю счастья в личной жизни и детей побольше!
– Милена, все не так…
– ПОШЁЛ ВОН!
В этот момент стук в дверь стал оглушительным, и послышался голос Кати:
– Милена, с тобой все нормально?!
– Да, Катюш. Я уже выхожу!
Милена спрыгнула с каменной полки и быстро открыла дверь. Катя влетела в туалет, за спиной у неё маячил злой Олег.
– Ты! – зарычала она на Сандро. – Да как ты смеешь! Думаешь, это какая-то гребаная игра?! Захотел – появился в её жизни, а захотел – опять к невесте переметнулся!
– Катя, перестань, мы уходим! – Милена потянула её за руку.
– Отвали от моей сестры, понял?! Топай к своей невесте раcфуфыренной! Ещё раз расстроишь Милену – я тебе глаза твои бесстыжие выцарапаю.
И Катя позволила Милене утащить себя. В дверях остался стоять Олег, глядя на него тяжелым взглядом.
– Что? Тоже скажешь, чтобы держался подальше от твоей новой сестренки? – горько усмехнулся Сандро. – Что решил её быстренько пристроить Комарову в надежные ручки? Только ни хрена у тебя не выйдет, Олежек! Я не могу без неё, совсем загибаюсь, понятно?! Так что скажи Комарову: пусть отваливает от моей женщины!
– У тебя нет права называть её своей. Не знаю, что между вами тогда произошло, но видел, что ты причинил Милене сильную боль. Не думаю, что она тебя так легко простит. Да и проблема-то не в Комарове или ком-нибудь другом. Она в тебе. Определись, чего ты хочешь, и кончай себя жалеть. Будь мужиком: или уйди совсем, или добейся прощения.
– И кто это мне говорит? Олег Красин, который полтора месяца не мог даже заговорить с девушкой, в которую был влюблен? – зло огрызнулся Сандро.
– У нас у всех бывают трудные периоды и моменты слабости. И я очень благодарен тебе за помощь тогда, когда я сам не смог проявить достаточно силы. И только поэтому сейчас говорю с тобой, хотя, если честно, хочется дать в морду. Ладно, бывай, Сандро.
Всю дорогу домой в машине царила такая густая и тягостная тишина, что её можно было ножом резать. Едва выйдя из машина, Франческа сухо всем пожелала спокойной ночи и удалилась в свою комнату. Сандро тоже с удовольствием сейчас бы ушел и напился до бесчувствия, но взгляд матери четко давал понять, что разговора им не избежать. Сандро прошёл в кабинет, слыша шаги матери за спиной. Войдя, он плеснул коньяка себе в бокал и жестом предложил матери присоединиться.
– Нет, я воздержусь. – Лицо матери выражало смесь раздражения и растерянности. – Сашенька, я хочу знать, что за ужасная сцена была сегодня в ресторане.
Сандро устало опустился в кожаное кресло и внимательно посмотрел на мать.
– Мам, как, по-твоему, сколько мне лет? Я достаточно взрослый человек, чтобы мог сам за себя решать такие вещи, как выбор близкого человека?
Женщина явно смутилась. Она опустилась в кресло напротив, как будто силы покинули её вместе с решимостью.
– Сашенька, я просто… Я хотела как лучше. Вы ведь с Франческой всегда ладили, и она такая хорошая девушка. И вчера ночью я видела… – Женщина окончательно смешалась. – Я не следила… Просто случайно вышла и видела, что Франческа ночью заходила в твою спальню… Вот я и подумала, что у вас все наладилось… Обрадовалась. Прости меня.
Сандро усмехнулся и молчал. Если бы простое «прости» могло вернуть ему то, что сам по глупости упустил. Мать с тревогой всматривалась в его лицо.
– Сашенька, в той компании с Олежеком Красиным была девушка в зеленом платье, Милена, кажется... – Сандро вздрогнул от звука её имени. – Это ведь на неё ты смотрел? Не на Олега вовсе, а на неё, так ведь? Между вами что-то есть?
– Определенно есть, и то, что есть, безумно сложно. И стало еще сложнее из-за моей тупости и нерешительности, – горько усмехнулся Сандро.
– Но, послушай, сынок, мне показалось, что Милена – девушка… как бы это сказать… не совсем нашего круга, что ли.
– Это в точку, мам. Она совсем не такая, как ты привыкла. Но это уже совершенно ничего не значит.
– Что ты имеешь в виду, сынок? – почти испуганно замерла мать.
– Это значит, что я люблю её. Люблю такой, как есть, и буду любить, какой бы ни стала.
