Двадцатое сентября было особенным днем для меня и одновременно грустным. Это тот день, если он выпадал на рабочую неделю, когда я с головой уходила в работу, задерживаясь как можно дольше, вследствие чего я полностью была вымотана, а мои мысли были сосредоточены на кровати.
Однако в этом году он выпал на воскресенье, и, похоже, что погода солидарна с моим настроением. Согласно приложению в моем телефоне, сегодня дождливый, облачный и прохладный день. Я плохо спала, и, как только стало солнце начало подниматься над горизонтом и утренний свет начал проникать через жалюзи, я быстро приняла душ и оделась. Когда шла увидеться с ними, я всегда старалась выглядеть лучше, чем в обычные дни.
Я облачилась в свое любимое платье до колен в черно-белый горошек, черные колготки и высокие черные сапоги от Steve Madden [22] , решила оставить волосы распущенными и нанести легкий макияж.
Набросив куртку и захватив зонт, я тихонько покинула квартиру, оставив Рая спокойно спать в своей комнате. Моя голова была забита мыслями, пока я шла по тротуару по Южному Бродвею, направившись к одному месту, которое я должна была посетить, прежде чем отправиться туда, куда я шла.
Я вспоминала мой первый год в колледже Skidmore. Изначально мне хотелось взять паузу и остаться дома, чтобы заботиться о родителях. Но они яростно настаивали, чтобы я следовала первоначальному плану.
Остановившись перед дверьми в местный цветочный магазин, я открыла дверь и мисс Пейсли, владелица, сразу же поприветствовала меня.
— Доброе утро, Мэгги. — Она одарила меня своей фирменной угловатой улыбкой — единственное напоминание недавно перенесенного удара. Конечно же, ее это не остановило.
Она взяла небольшой букет с верхней полки и подмигнула мне.
— За мой счет.
— Мисс Пейсли, — запротестовала я, а она в ответ махнула рукой.
— Иди. Можешь заплатить в следующем году, — она снова подмигнула мне, улыбнувшись своей угловатой улыбкой, и вывела меня за дверь.
Мы обе знали, что и в следующем году она не позволит мне заплатить, так как она говорила так каждый год. Как в фильме «День сурка» [23]. Каждый год одно и то же. Но я обожала ее и всегда убеждалась в том, чтобы наш офис заказывал у нее цветочные композиции всякий раз, когда мы нуждались в свежих цветах, чтобы поставить их в вазу на столе в зоне ожидания или для важных встреч в конференц-зале.
С цветами в одной руке и с зонтом в другой, я медленно шла по Конгресс-стрит к кладбищу. Мои шаги замедлялись, чем ближе я подходила к огромной территории, огражденной железным забором.
Подошва моих ботинок утопала в сырой траве, когда я подходила к двум надгробьям. Остановившись перед ними, я положила цветы туда, где в сырой земле лежала моя мама, после чего отступила и пригладила волосы.
Я знала, что было глупо наряжаться, чтобы проведать родителей на кладбище, но после католической школы очень сложно стереть из памяти мысли об ангелах или о ком-то, кто смотрел на тебя с небес. Казалось, что если я покажусь в каком-нибудь неряшливом спортивном костюме, немытыми волосами, не чищенными зубами, то мои родители зацокают на меня изо всех сил прямо с небес. Не говоря уже о том, что, вероятно, они бы раскинули руками и сказали: «Вы только посмотрите! Совершенно очевидно, что она неспособна позаботиться о себе! Мы подвели ее!». И я просто не смогла бы вынести этого.
Да, знала я, знала. Я чудачка, которая думала о подобных вещах. И даже не позволяйте мне податься в размышления о том, видят ли они меня мастурбирующую. Фу-у.
Мои родители удочерили меня, когда я была маленькой, но не в то возрасте, в каком обычно усыновляли детей. Мне было почти семь лет, и, в принципе, я смирилась с тем фактом, что собственной семьи у меня никогда не будет.
Когда нас представили друг другу, то произошла необъяснимая вещь. Словно предназначение. Мы предназначены были друг другу. Просто щелкнуло, и я почувствовала себя в безопасности. Желанной.
Любимой.
Спустя годы, когда моему отцу диагностировали агрессивную форму рака, которая быстро, в течение двух месяцев, распространилась на все основные органы, сказать, что наша семья была разрушена, ничего не сказать.
Когда следом моей маме диагностировали болезнь, я не знала, как реагировать.
В течение многих лет, пока они владели бизнесом по кровле крыш и напольным покрытиям, они многократно подвергались воздействию асбеста [24]. Всё начиналось медленно, с признаков кашля и затрудненного дыхания. А затем мы и глазом моргнуть не успели, как их симптомы ухудшились.
Когда мои родители заболели, им пришлось продать бизнес, потому что они стали настолько слабыми, что не способны были вести дела. И хотя я должна была учиться в колледже, я предложила им подождать и остаться дома, чтобы позаботиться о них — о двух людях, которые дали мне всё. Но моя мама попросту взяла меня за руку.
— Мэгги. — Она улыбнулась мне улыбкой, которая всё еще могла озарить ее лицо, несмотря на ту боль, что она испытывала. — Любовь моя, ты должна жить дальше своей жизнью. Тут тебе ловить нечего. А мы будем здесь лежать и расслабляться.
Мы обе знали, что она обманывала, но ни она, ни мой отец не хотели слышать о том, чтобы я осталась здесь, вместо того, чтобы поехать в колледж.
— Ты не права, — возразила я. — Здесь всё для меня есть. Вы оба здесь.
В моих глазах стояли слезы из-за вспомнившегося разговора. Несмотря на то, что прошли годы, я до сих пор помню, какой беспомощной я себя чувствовала из-за невозможности вернуть этих двух людей, которые дали мне так много. Ни разу они не давали мне почувствовать себя ребенком, которого «удочерили Финеганы». Когда люди спрашивали об удочерении, родители всегда гордо поднимали подбородки, притягивали меня ближе к себе и отвечали: «Она наша дочь, если вы спрашивали об этом».
Когда умер мой отец, то в глубине души я знала, что мама вскоре последует за ним. Она была слабее прежнего, и о ней стал заботиться хоспис. Я умоляла ее позволить мне оставить школу. Я хотела бы там с ней, но она попросила меня не присутствовать при всем этом. Она сказала, что ей не хотелось, чтобы я запомнила ее такой. Она не хотела, чтобы я смотрела, как она умирала.
До сих пор ненавидела то, что у меня не получилось попрощаться с ними. Спустя две недели после
