там была своя строительная фирма.
На первых парах он мне помог начать свое дело. По рабочим вопросам мы с ним сошлись, стали полноценными партнерами. Несколько лет назад отец полностью перевел свой бизнес сюда, и мы организовали общее большое дело.
А еще родители помирились после многолетней вражды и снова начали жить вместе. Это было волшебное время. Мама как будто помолодела, сбросила вместе с обидами лет десять, и отец стал совсем другим. У меня тогда впервые за много лет появилось ощущение полноценной семьи, тепла, тыла.
Но счастье это длилось недолго. Год назад родители попали в автокатастрофу. Мы до сих пор так и не поняли, как случилось, что их автомобиль вылетел на встречку и попал под грузовик.
Это был большой удар для меня. До сих пор не верится.
Вместе с родителями я потерял почву под ногами и то ощущение семьи и тыла.
Встретив Олесю, оно ненадолго вернулось, а сейчас я снова куда-то падаю и не знаю, за что уцепиться.
Тоска съедает меня окончательно. Вдруг звонит телефон, вырывая из черных мыслей.
Опускаю глаза в экран, сердце начинает радостно колотиться в груди — Олеся.
Отвечаю тут же.
— Привет.
— Привет.
Дальше неловкая пауза. Мне так много хочется ей сказать, но главную новость я озвучивать не хочу. Это разрушит нас окончательно. Поэтому молчу, и Олеся молчит. Я слышу ее взволнованное дыхание.
Пауза затягивается. Но мы не разрываем связь.
Наконец, Олеся шумно вздыхает и говорит:
— Максим, мне нужно решить вопрос с больничным. Как мне связаться с доктором? Я хочу выйти на работу.
Я не хочу, чтобы она возвращалась в этот ад. Но и повлиять на ее решение теперь не могу.
— Я решу этот вопрос. Он тебе сам позвонит и все расскажет.
— Спасибо, — выдыхает она.
Снова пауза.
— У тебя все хорошо? — вздрагивает ее голос.
Я понимаю, о чем она спрашивает, но порадовать мне Олесю нечем.
— Нет. У меня все плохо.
— Я поняла, — звучит обреченно ее голос. И мне становится страшно, что сейчас она бросит трубку.
— Олеся, — зову ее. Но что сказать, не знаю.
— Я тут, — отзывается она.
И снова тишина. Я хочу сказать, как сильно скучаю, как невыносимо хочу ее видеть, но я обещал не беспокоить ее.
Я молчу. И она молчит.
Связь никто из нас не разрывает. Эта звенящая тишина сейчас объединяет нас больше, чем все самые важные слова мира. Она кричит о том, как на самом деле мы нужны друг другу. Но мы приняли решение, и пока я не вижу другого хорошего выхода для нас.
Секунды летят.
Слушаем дыхание друг друга. Сначала напряженно, потом расслабленно, почти легко. Я иду к дивану, ложусь, закрываю глаза, погружаюсь в эту звенящую тишину, представляя, что моя любимая женщина рядом. Я чувствую ее присутствие, слышу ее дыхание, могу легко воскресить в памяти черты лица.
Пружина в груди немного отпускает, дыхание выравнивается.
Я сам не замечаю, как проваливаюсь в сон. Крепкий и спокойный впервые за несколько дней…
Просыпаюсь с тяжелой головой. Рядом на подушке телефон. Беру в руки. Он сдох.
Протираю глаза. Мы вчера с Максимом не разрывали связь, пока оба не уснули. И если бы на телефоне не села зарядка, то сегодня бы наверняка пожелали друг другу «Доброе утро». Без слов.
Потому что говорить нам тяжело. А вот молчать… прекрасно. Только как разорвать эту невидимую связь? Я не знаю.
Дальше ведь будет еще тяжелее. Если я правильно поняла, то Максим успел убедиться, что скоро станет отцом. Рад он или нет, но ребенок — это не та мелочь, на которую можно не обращать внимания.
Нужно как-то жить дальше без Максима. Вставать, идти, двигаться.
От одной мысли, что придется выйти на ненавистную работу, начинает давить виски. Но делать нечего.
Ставлю на зарядку телефон, включаю.
Ох, е-мое! Времени уже очень много. В садик мы с Настей безбожно проспали.
Телефон взрывается звонком. Максим. Сердце сразу пускается в беспокойный галоп.
Тише, Олеся. Прекрати панику.
Делаю пару глубоких вдохов и только потом принимаю вызов.
— Олеся? — слышу обеспокоенный тон Максима.
— Да, я тебя слушаю.
— У тебя все хорошо?
— Да. Просто телефон ночью отключился, и я … проспала, — каюсь.
— Понятно, — усмехается Макс. — Я тоже проспал. Зато выспался. Впервые за последние сумасшедшие дни. Спасибо тебе, — последняя фраза звучит как-то очень тепло и лично.
— Я ничего не сделала, — невольно начинаю улыбаться.
— Ты сделала очень многое. И… Олесь…
— Что? — готовлюсь выслушать что-то такое…
— К тебе скоро приедет курьер. Он привезет документы от врача и…, — договорить Макс не успевает. Его прерывает трель дверного звонка.
— Вот и твой курьер, подожди минуту, — прижимая телефон к уху, открываю дверь. Принимаю посылку, прощаюсь с курьером.
— И что здесь? — распечатываю конверт. Вместе с закрытым больничным на стол выпадает пластиковая карта. — Зачем это? — хмурюсь недовольно.
— Просто прими, — настойчиво просит Макс.
— Но…
— Без «но»! Пусть будет у тебя на всякий случай. Пожалуйста. Мне так будет спокойнее.
— Хорошо, — сдаюсь я. — Пусть будет.
— И еще, Олесь…
— Что?
— Можно я позвоню вечером? Просто так. Пожалуйста…
— Можно, — вздрагивает взволнованно мой голос, к горлу подкатывает ком. Поэтому я сбрасываю звонок.
С досадой отбрасываю телефон. Ты же только сегодня думала, что нужно это прекращать.
Но как? Этот мужчина пробрался в душу слишком глубоко. И если из жизни его можно вырвать и просто перестать общаться, то как вырвать его из сердца?
Отдышавшись, звоню Юльке. Она пару раз писала мне за это время, спрашивала, когда я планирую выйти на работу, а я не знала, что ответить.
— Олеська! Неужели объявилась! — радостно приветствует меня коллега.
— А вы там уже обрадовались? Думали, я навсегда болеть ушла?
— Ну, Дракониха так и решила! — смеется Юлька. — Тут одна наша продажница видела вас в ресторане с тем красавчиком. И мы все решили, что ты там готовишься к медовому месяцу, а не к выходу на работу.
— Нет, Юль. Я завтра возвращаюсь, — сообщаю грустно.
— Ну, я надеюсь, это не помешает тебе готовиться к свадьбе?
— Юль, — обрываю ее строго. — Давай не будем на эту тему, хорошо?
— Эм. Как скажешь. Только Дракониха на твое место уже взяла эту тупую блонди. Какая-то ее родня или дочка подруги.
— Ну, официально на мое место она ее взять не могла, а значит, придется этой блонди подвинуться.
— Мне нравится твой боевой настрой. Я сегодня в отгуле, а завтра обязательно приду тебя поддержать! Дракониха будет в гневе!
— Понятно.
