Чтобы доказать своё превосходство перед соперником. Всего-то.
Север ещё с юности всегда и во всём стремился быть победителем. Любой ценой.
Так и не нахожусь с ответом, поэтому мягко отстраняюсь и перекидываю ноги на внешнюю сторону парапета. По-прежнему плечом к плечу, но смотрим в противоположные стороны. Мне неловко за то что предпочла ему Дана и вдвойне неловко из-за того, что Артём благородно пытается меня оправдать.
— Я сейчас временно живу у сестры. Пока в моей квартире доделывают ремонт… — тихо заговаривает он и, не оборачиваясь, просовывает руку в карман надетого на меня пиджака. — В общем, Майя просила отдать тебе. Вот, держи. Рисунок немного помялся, но целый, вроде как.
Ладонь царапает жёсткий край акварельной бумаги.
Подсвечивая себе телефоном, рассматриваю неровный контур выведенного красным маркером сердца.
— Передай ей большое спасибо, — улыбаюсь, аккуратно убирая открытку в сумку.
Артём тоже разворачивается, спрыгивает с парапета и становится напротив меня.
— У меня есть предложение получше, — он обхватывает руками мою талию, помогает спустить ноги на мостовую. — Когда придёт время, ты сама ей это скажешь.
— А когда оно придёт? — запрокидываю голову, чтобы видеть его лицо.
— Надеюсь, что уже скоро, — Артём перестаёт улыбаться. Я готова поклясться, что впервые вижу его таким серьёзным. — Потанцуешь со мной?
— Здесь?
— Почему бы и нет?
— Под стрекот сверчков?
— Под любую песню из твоего плей-листа, — отзывается Старшинов, кивая на мой телефон.
Я скептически просматриваю список треков, годных разве что переполошить весь берег. Палец привычно замирает над нашей с Севером песней. Хотя, когда это она успела стать нашей? Когда они со Стасом надирались летними вечерами во дворе, а я, прильнув к оконному стеклу, кусала губы, любуясь его профилем? Или, может, когда он в первый раз насильно целовал меня в машине, вернувшись из армии?
Неважно. Наши «Полюса» теперь действительно разошлись. Я, кажется, выгорела. Не осталось даже слёз по нему. Ни-че-го. Только мелкая, на вид абсолютно незаметная дрожь.
— Подключи.
Артём тянется к парапету за наушниками. Один вставляет мне в ухо, второй — себе. Я включаю случайно затесавшуюся среди рок баллад минусовку, медлю пару секунд, прежде чем вложить пальцы в протянутую ладонь. Он требовательно тянет меня за руку, привлекая к себе, и я совсем не сопротивляюсь, оказавшись прижатой к мужской груди.
Воздух пропитан влагой выпавшей росы. Озябшие мышцы расслабляются, согретые жаром жилистого сильного тела. В эпицентре танца нежность, бесчисленность её оттенков: от трепета, до уязвимости. Повинуясь партнёру, едва-едва передвигаю ноги, хватаюсь крепче за широкие плечи… любуюсь.
Артём ведёт полуприкрыв веки. Усталость оставила тёмные поцелуи под его глазами, заострила мягкие черты лица, делая их более резкими, хищными даже. Этот мужчина — противоречие. Внимательный и понимающий, с обезоруживающей улыбкой и душой нараспашку, а вот хватка — железные тиски, сожмут — не вырвешься. А мне больше некуда рваться. Сердце просит покоя.
— Отличный выбор, — произносит он негромко.
Его дыхание оседает теплом на губах, и мы встречаемся глазами. Пристальный взгляд блестит словно пьяный, хоть в дыхании Артёма угадывается только выпитая кола.
Он целует осторожно, словно спрашивая разрешения, а внутри меня каждый нерв жжётся смятением. Жечься — жжётся, а отстраниться не пытаюсь.
Даже в мыслях.
Совсем.
Я заставляю себя расслабиться, зарываюсь напряжёнными пальцами ему в волосы и жжение проходит. Лишь отдаётся опустошением в каждом позвонке, тоской по другим губам, застрявшей в суставах. Кое-как перебарываю себя и наконец-то полностью отдаюсь в его власть.
— Мне нужно позвонить домой, — прячу глаза, едва Артём отстраняется. — Мама наверняка переживает.
Я сообщаю матери, что всё в полном порядке, затем деловито помогаю ему выбросить картонные боксы из-под картофеля фри в урну. Стараюсь улыбаться. Натянуто так, избегая встречаться взглядами.
По крайней мере стоит поблагодарить его за первое в моей жизни свидание: необычное, нежное, романтическое. Такое, каким оно и должно было стать ещё пару лет назад, не втемяшь я себе в голову чёртова Севера. Главное теперь не утащить Артёма за собой на дно. Потому что, кажется, он всё-таки не до конца отдаёт себе отчёт, насколько я безнадёжна.
Но что поделать, если моя любовь не взаимна? Нужно как-то жить дальше. Старшинова есть за что уважать и он определённо достоин верности. Мы можем стать хорошей парой. Просто мне нужно ещё немного времени.
— Ты подумала насчёт моего предложения о семейном ужине?
Мы бредём по ночному парку.
Артём не сводит с меня глаз. Я рассматриваю вьющуюся у фонарей мошкару.
— А ты хорошо подумал? Он мучает меня, я — тебя. И так по замкнутому кругу. Не хочу, но так получается. Не знаю, что должно произойти, чтобы это изменилось.
— Со временем всё меняется, страшнее решиться. Но я рядом. И ты не бойся.
Что нам мешает попробовать? Уже ничего.
— Послезавтра отец приезжает, — мои губы трогает слабая усмешка. — Он признаёт только домашний самогон, так что крепись.
— А мать какие цветы любит?
— Все. Лишь бы те были в горшках. Она у меня практичная, — кутаюсь плотнее в широкий пиджак. С приближением рассвета ощутимо похолодало. — Не волнуйся так, они люди простые. У нас в запасе год, чтобы разобраться с отношениями к возвращению из армии моего брата. Вот Стас любитель устраивать моим избранникам проверки.
— Звучит угрожающе, — Артём со смехом удерживает меня за локоть, вынуждая остановиться. Разворачивает лицом к себе. — Я добьюсь тебя, чего бы это мне ни стоило.
— Но первым делом ты добьёшься воспаления лёгких, — касаюсь пальцами его холодной щеки. — Уже очень поздно и холодно. Нам пора по домам. Спасибо за прекрасный вечер.
В тёплом салоне мне едва удаётся удерживать открытыми слипающиеся глаза. Вероятно, поэтому белого немца Северного замечаю уже, когда внедорожник Старшинова останавливается у ворот.
— У тебя гости, — напряжённо выдаёт Артём, с которого безмятежность слетает даже раньше, чем с меня дремота.
— Не вмешивайся, — прошу, открывая пассажирскую дверь.
Я знаю, чем вывести его на чистую воду.
Достаточно задать всего один вопрос.
Бег по кругу
Дан
— Подъём, Север! Опусти-ка стекло.
Открыть дверь не получится. Боюсь, снесу к чертям Анюту, потом ушибов недосчитаемся.
— Отойди, — смотрю на Королёву в упор.
Она слегка бледнеет, но выдерживает мой взгляд.
— Нет уж, сиди в машине. Или разговора не будет.
Кошусь на хлопнувшего дверью внедорожника пижона и признаю, что разговора точно не выйдет. Будет бойня, причём абсолютно бессмысленная.
Пока могу — держусь. Сначала хорошо бы всё выяснить.
— Где тебя носило? — опускаю до конца стекло, слегка подаюсь вперёд. Салон затопляет её запахом с нервирующей примесью мужских
