Жемчужный король - Ада Цинова

— Большое спасибо за краткое интервью, Марина. У меня остался всего один вопрос. Взгляните на экран, — появилась фотография, где Роман с Мариной выходили из ресторана. Это был итальянский ресторанчик, рука Романа лежала на ее талии, а Марина смеялась. Фотография в движении, все равно было видно, что они близки, так за талию не обнимают кого попало. — Надеюсь вы не будете отрицать, что на этом снимке вы и жемчужный король собственной персоной? Существует мнение, что вы его любовница, это объяснило бы многое, к примеру, ваш неожиданный молниеносный успех.

Роман пережил целую бурю чувств, ему хотелось разнести все к чертовой матери, но он прирос к стулу и ждал, что будет дальше. Хоть Марина и удивилась, она быстро взяла себя в руки. Ее гордая осанка, любезная, но ледяная улыбка показывали, что она вовсе не растеряна.

— Это весьма спорное утверждение, — сухо ответила Марина.

— Тем не менее вы не можете отрицать, что знакомы с таким влиятельным человеком, — блондинка двусмысленно повела глазищами.

— Я этого не отрицаю. Мы знакомы, но мы не виделись и не общались уже около года. Более того, я могу вас уверить, что Роман не имеет ни малейшего отношения к выставке, которая прошла недавно и вообще к моему творчеству. И, как вы можете заметить, раз мы не общаемся, значит я не могу быть его любовницей.

Марина не злилась, она понимала, что это им и нужно. Если бы она показывала сильные эмоции, то никто бы не верил ей, спокойствие же заставляло задуматься.

— Значит вы хотите сказать, что ваши отношения никогда не были настолько близкими? Неужели жена жемчужного короля, которая недавно стала матерью его ребенка, может не беспокоиться, глядя на эту фотографию?

— Извините, конечно, а что вы видите такого ужасного на этой фотографии? Не думаю, что она может стать причиной беспокойства любого здравомыслящего человека. Если у вас есть еще одна, где запечатлены более провокационные сцены, желательно постельные, то я с радостью обсужу их с вами, если же нет, то прошу впредь подобных вопросов мне не задавать.

Марина улыбнулась, и всем было понятно, что она победила. Ее не поставили в тупик ее не вывели на признание, которое грозило бы и ей, и репутации Романа, на которой ему было глубоко плевать. Марина сидела на дурацком кресле, как королева на тоне, а разочарование ведущей, описанию не подлежало.

Регина выключила и положила свой айпад к стопке с документами.

— Она — молодец, все закончилось благополучно, хотя ее хорошо так придавили этой фоткой. Она все сказала правильно, лучше и не придумаешь, им нельзя говорить просто «нет», это выглядит неправдоподобно, даже тогда, когда это правда, — сказала Регина.

— Нужно заткнуть их.

— Да понимаю я. Как будем затыкать: кнутом или пряником?

— Решай сама. Мне нужен результат, хотя сам я в последнее времена кнуты не жалею, — сказал Роман. — Марину не должны больше трогать.

Регина устремила любопытный взгляд на Романа.

— У тебя что с ней, правда, был роман?

Он не ответил. Роман не мог понять, что ущипнуло его больше: прошедшее время слова «был» или слово «роман», потому что то, что было между ними, это целая жизнь, а не какой-то роман.

— Ладно, Роман Аркадьевич, я закрываю свой рот и не лезу к тебе в душу, я еще хочу работать, да что работать, жить хочу! — вскрикнула Регина и очутилась у двери, она приподняла шляпку и сказала. — Все будет сделано, капитан!

Регина ушла, а Роман остался со странным чувством. Вообще Регина была странной женщиной: взбалмошной, эксцентричной и носилась по всему офису. Но она была первоклассным специалистом и, в отличие от всех, еще ни разу не подвела его. Теперь Роман узнал о Марине хоть что-то. Он нашел информацию о ее выставке и зачитывался ей взахлеб, его впервые за долгое время переполняла не боль, а новое чувство. Гордость. Роман нашел в интернете и все ее работы, которые купили или те, что остались у Артема Скворцова, концепцию понять было несложно. Это были птицы. Марина нарисовала потрясающих птиц, птиц и людей, которые вскидывали руки, словно крылья, и всей грудью стремились к полету. Еще были фотографии, весьма профессиональные черно-белые: люди с грацией, как у ее любимых птиц.

Роман нашел то видео, которое Регина показывала ему, и теперь-то смотрел его наедине с собой. Он слушал ее голос, смотрел на фотографию, которой хотели их скомпрометировать и улыбался, как последний придурок. Ему казалось, что он встретился с ней, пусть и так, пусть это и был самообман.

Роман, как бы ему этого не хотелось, все же зашел в спальню к жене. Она вертелась у зеркала, то поправляя невидимые складки на платье, то добавляя коричнево-розовой помады на свои сделанные губки. Вика повернулась к Роману и на ее личике, полном косметики, появились поддельные морщинки над бровями. Казалось, что она сейчас затопает ногами, возьмет какую-нибудь палку и стукнет Романа по голове: настолько дебильное недовольство выражали эти морщинки.

— Рома, я просила тебя надеть белую рубашку, тебе так сложно это сделать?

— Ты и представить не можешь насколько, — не скрывая презрения, ответил он.

— Ты издеваешься надо мной? Тебе просто абсолютно плевать на все мои просьбы!

Вика надулась еще больше, а Роман лишь пожал плечами.

— Первый раз в жизни ты права. Да, мне плевать. Вика, ты могла бы спросить: почему, мой дорогой муженек, ты выбрал черную рубашку вместо белой? И я с превеликой радостью ответил бы тебе на этот вопрос.

— Почему, мой дорогой муженек, ты выбрал черную рубашку к черному костюму, когда я попросила белую, которая выглядит куда торжественнее?

— А потому что, моя недогадливая женушка, у меня вовсе не торжественное настроение, скорее траурное. Траурный черный цвет мне к лицу, не находишь? — он сделал прискорбное выражение лица. — Я считаю, что иду в место, где полным-полно мертвецов и одеваюсь соответственно.

— Что ты несешь?

— Все твои дружки давно сгнили изнутри, мне блевать хочется от этих светских мероприятий, от комплиментов, которыми нужно осыпать старых куриц, от деловых бесед с мужиками-идиотами. Они или жрут, как голодающие целый вечер, или ржут так, что их набитые деньгами животы трясутся, как холодцы. А полностью сделанные дурочки, до одури радующиеся, что попали в высше-сгнившее общество, сопровождают их и считают, что стали центром вселенной. Как много таких центров, аж не продохнуть.

— Рома, ты совсем спятил? Как