Нижняя губы Риты начинает дрожать, она готова зайти на второй круг истерики, и я молча достаю телефон и показываю фото, несколько, но самых красноречивых. Никогда не думал, что скажу это, но я благодарен тому, что в нашем мире есть извращенцы, снимающие свой секс на камеру.
Босс Риты именно такой. Интересно, чем он там гордиться собрался? Я бы от стыда помер с таким краником. Но у каждого свои идеальные «условия».
—Все-таки залетела от него?
Она молчит, но дрожит. Так сильно дрожит, что мне и ответ не нужен. Конечно, да. Теперь же в панике, потому что не знает, как ей поступить. Сама она ни единого дня в своей жизни на полную катушку не работала, сама себя не обеспечивала. Подработки были, но полноценной работы — нет.
Уверенности в своих силах нет. В себе и подавно.
—Да.
—Отказался?
—Да. Сказал аборт делать. И тогда все будет как раньше. Нет —расстанемся. И это будет моя проблема.
Что ж. Ожидаемо. Большего от него рассчитывать было бы странно, да хотя бы потому, то у него уже четвертая жена. Даже если Рита и стала бы пятой, долго бы это не продлилось. К сожалению или к счастью, люди не меняются никогда.
—Я хочу развестись тихо и спокойно, забыть эту грязь и никогда больше не сталкиваться с ней вновь. Давай ради всего того, что у нас было, сделаем это красиво. Так, чтобы потом не было мучительно стыдно за свое недостойное поведение. Квартира останется тебе, машина тоже, с работой помогу. Но дальше сама. Я не благотворительный фонд. От себя прошу: не лезь ко мне и к Вике. Все, что между нами, никак тебя не касается.
В итоге нам удается доехать до ЗАГСа и подать заявление на развод. Суду, разумеется, быть, но я ведь буду очень сговорчивый мужик, которому ничего не надо и все это я готов отдать своей бывшей жене.
А дальше приступаю к поиску Востровой. Мне и надо-то всего ничего. Она не сильно пыталась спрятаться, и пошла по пути наименьшего сопротивления. К подругам. Очень скоро у меня на руках адреса всех.
И если к первой я заваливаюсь без проблем, знатно перепугав, конечно. То ко второй попасть уже не так просто. Тут на хромой кобыле не подъедешь и просто ксивой не посветишь.
Впервые в жизни мне приходится воспользоваться служебным положением.
И это самая странная вещь, за которую мне совсем не стыдно.
Ты пробуждаешь во мне худшие черты, Вика.
Ты превращаешь меня в чудовище.
ГЛАВА 27
ВИКА
Иногда мне кажется, что моя жизнь как пошла по одному месту, так и не планирует возвращаться в исходную точку. Вечером с Маринкой сидит пьем чай, и я, размешивая напиток ложкой, зависаю на этом занятии.
—Вик, да не грузись ты. В самом деле… разгребем, у меня есть знакомые в силовых. Архангельский нам не нужен. Если он мудак, пусть катится на все четыре стороны.
Дергаюсь словно от удара, мне и правда не кажется, что он прямо уж мудак, но то что пиз*ло — это точно, потому что соврал наглым образом, и потому что все у нас как-то не так. В большей степени потому что будто бы весь мир против нас.
Очень больно от этого и грустно, но впасть в отчаяние я себе не позволяю. У меня на это нет никакого права. Значит так…Что делать? Этот вопрос маячит передо мной и не сдвигается с места.
—Надо собраться с мыслями и подумать самой. К тому же, надо как-то к брату попасть, чтобы в руки к Сержу не залететь. Но не надо никого подключать, увы, я могу доверять сейчас только самой себе, — сжимаю ладонями чашку с кипятком.
Новый адвокат нужен. Брат Венеры? Да или нет? Но нужен опытный. Да такой, чтобы уж точно был новым человеком и ни с кем не был связан. Может попытаться столичного выцепить? А на это потребуется очень много денег. Я могу продать машину, за нее тридцатку зелени наверняка дадут, так что мне должно хватит на юридические вопросы и на съем жилья.
К сожалению, в квартире, которую оставил мне отец, я жить пока не смогу. О ней знает Серж, и туда он точно отправил своей людей. Стоит мне там появиться, сразу под белые рученьки меня оттарабанят женишку.
Черт.
Делаю глоток зеленого чая и расслабляюсь.
Меня многие не понимают: как можно пить в жару горячий чай? Но ведь в этом вся прелесть, после него и пить не хочется. Меня этому отец научил, так я и придерживаюсь правила пить горячее летом.
Но и зимой не отстаю, конечно.
—Что тут думать? Вик, решение верняк. Парень за мной уплетается, поможет. Он не просто из силовых структур, мальчик со связями. Один звонок, и он поможет.
—Понимаешь, в этой истории завязано слишком много людей и есть личный интерес минимум у одного, так что нельзя просто думать, что человек в погонах поможет тебе и мне только по причине симпатии к тебе.
—Он втрескался в меня как мальчишка, — гордо заявляет и поправляет аккуратно уложенные волосы.
—Это прекрасно, конечно, но в моем вопросе не поможет.
Внезапно наш разговор обрывает звук домофона. Маринка встает и идет отвечать, следом я слышу:
—Что? Ни за что на свете не пускайте его! Ни под каким предлогом! — злобный голос на всю квартиру верещит.
А у меня душа в пятки уходит. Я ведь очень хорошо понимаю, что это точно за мной пришли. И либо Серж, либо спецназ.
Не знаю, что хуже в моем случае.
Подрываюсь, чувствуя, что внутри все леденеет от шока и паники. На деревянных ногах иду в коридор и онемевшим голосом спрашиваю едва слышно:
—Кто?
Маринка морщится, что-то выслушивая в ответ от собеседника, а затем поворачивается ко мне, прикрыв ладонью трубку, и шепчет:
—Твой приперся. Мудак.
Какой мой? У нее что первый, что второй — мудак. Боже, это даже мысленно звучит смешно, ладно.
—Кто? — переспрашиваю, и она тут же закатывает глаза, отвечая мне дерзковато.
—Спецназ, кто!
Фух. Облегчение накатывает волной. И с какой стати оно накатывает-то? Разве это тоже хорошо, что он так быстро меня нашел, но как? Как?! Зная Архангельского, не думаю, конечно, что это у него заняло много времени, но все же…
Разве что по камерам меня отследил, но я же старалась ехать там, где их минимальное количество и где есть слепые зоны. Большую часть времени вообще по переулкам моталась. К вопросу я подошла основательно, но он все равно меня нашел.
Черт.
Трепет по коже гуляет, даже при условии, что я запрещаю себе эти чувства. Они неправильные. И все что между нами было, явно ошибка, на которую я теперь права не имею.
Одно дело иметь жену и говорить, что ты разводишься, а другое дело иметь беременную жену, от которой ты загулял. Даже если мне в уши нассал о ее измене. Могу ли я в таком случае верить ему? Если он уже не сказал мне всего?
Ребенок ни в чем не виноват! И ладно бы так, но он смолчал! Значит, хотел скрыть, значит, нам не по пути.
Я слишком серьезно отношусь к честности в отношениях. Настолько серьезно, что считаю, уж лучше открытое блядство, чем «тайная» неверность.
—Все, он ушел, Вик. Спокойно.
Мы только успеваем включить фильм, чтобы под пиццу глянуть «дурку», как опять слышится звонок домофона.
Марина решает забить болт, хоть я так и не думаю. Не слишком хорошая идея игнорировать Архангельского на всех возможных уровнях.
А в том, что это опять он, у меня сомнений не возникает. Никаких, блин, сомнений нет.
Звук домофона замолкает, а через пару секунд опять начинает разрываться.
Интуиция четко даёт понять, кто сейчас пытается до нас добраться. Если не пускают внутрь, то трубку он точно уже отобрал.
И сейчас, когда слышится второе затишье, звучит рингтон мобильного подруги. Номер скрыт, но догадываться не приходится.
—Да что за блядство? Решил измором взять? — протестует Маринка, а я похолодевшими пальцами касаюсь горящих щек.
Что-то мне подсказывает, что поговорить с Архангельским придется, пусть это и вызывает тупую боль в груди.
