Взволнованный и неожиданный шепот ребенка нагнал ее у самой двери.
– Ты завтра придешь?
– Да, – она обернулась, едва сдерживая невероятное волнение, в темноте обеспокоенные глаза ребенка светились, – рано утром!
Услышав все, что хотел, мальчик спокойно кивнул и, изможденный, закрыл глаза.
Свободен тот, кто может не врать.
Альбер Камю
На проходной, как обычно, толпились родители: кто-то говорил с лечащим врачом, кто-то оставлял для детей передачи, кто-то с замиранием сердца ждал новостей. Таких, как Алла, счастливчиков с пропусками, было совсем немного. Она показала охраннику документ и собралась прошмыгнуть вверх по лестнице, но юноша в серой форме, не говоря ни слова, неожиданно схватил ее за запястье. Пальцы Аллы разжались, карточка упала на пол.
– В чем дело?!
Возмущенная бесцеремонностью, Алла дернула руку на себя так сильно, что хрустнул сустав, но вырваться из лап наглеца ей так и не удалось.
– Ваш пропуск аннулирован. – Охранник вышел из-за стойки.
– Почему?! – Алла похолодела от дурного предчувствия. – У меня ребенок после операции! Мне надо наверх.
– Ребенок не ваш, – он обернулся к напарнику: – Колян, последи! Я отойду.
– О’кей, – Колян кивнул.
– Пройдемте, Алла Георгиевна, – не отпуская ее руки, юноша направился к служебной двери, – с вами хотят поговорить.
– Что случилось?! – Алла в ужасе замерла, увидев в конце коридора двух полицейских.
– Вам лучше знать, – охранник подтолкнул ее вперед, – эх вы, подставили такого человека!
– Я ничего плохого не сделала…
– Полиция разберется.
– Но я обещала Алешеньке!
– Ничем не могу помочь.
Через минуту ее, как преступницу, под руки вывели из больницы и усадили в полицейскую машину. Всю дорогу до отделения Алла молчала и смотрела в одну точку: она прекрасно понимала, что ее теперь ждет.
В крошечном кабинете следователя стоял густой запах табака и потной одежды: на электрическом радиаторе подкладкой вниз сушился пиджак. Алла опустилась на шаткий стул с разодранным сиденьем и стыдливо сунула под него пакеты с гостинцами для Алеши.
Руки, сложенные на коленях, тряслись. Мысли путались. Она ждала появления хозяина кабинета и мысленно задавала себе вопросы, на которые ей придется сейчас ответить. Почему она не позвонила в полицию сама, как только увидела сбитого машиной ребенка? Почему отказалась писать заявление, когда полиция приехала по вызову врачей «Скорой помощи»? И, наконец, по какой причине выдавала себя за мать пострадавшего Алексея Соколова?
Ни одного серьезного объяснения этим поступкам у Аллы не было: сначала она просто испугалась, а потом поняла – хочет остаться рядом с чужим ребенком, чтобы его защитить. Только вряд ли такое объяснение сочтут здесь уместным.
Дверь за ее спиной хлопнула, в кабинете появился невысокий мужчина. Полный, с блестящей залысиной, сзади он походил на постаревшего Колобка, но, как только следователь повернулся лицом, Алла увидела лицо Вячеслава Невинного: вылитый Весельчак У из «Гостьи из будущего». С трудом протиснувшись в свое рабочее кресло и тяжело дыша, «космический пират» уставился на Аллу суровым, льдисто-серым взглядом.
Словно робот, скороговоркой, он зачитал права подозреваемого – Алла не слышала слов, в голове гудело от страха – и раскрыл перед собой папку с бланком протокола.
– Фамилия?
– Немова, – она едва шевелила губами.
– Имя?
– Алла.
Перекличка продолжалась еще несколько минут, пока не оказались заполнены все графы, касавшиеся личности подозреваемого. Потом следователь оторвал взгляд от бумаг и уставился на Аллу так, словно она была человеком, который уничтожил его веру в людей.
– Ну! – потребовал он.
– Что? – прошептала она.
– Рассказывайте! Алкоголь? Наркотики? Не побоюсь этого слова.
– Бред…
– Алла Георгиевна, вы ведь все знаете про чистосердечное, – разочарование в его голосе мешалось с брезгливостью.
– Да.
– Не заставляйте меня сочинять за вас. Я каждый день это вижу! Взрослые в пьяном виде садятся за руль, дети попадают под колеса. А дальше – больница или погост.
– Я не была за рулем!
– Кто был? – следователь подался к ней. – Муж, сожитель, любовник?
– Послушайте, – отчаяние заставило ее осмелеть, – я в этом деле свидетель, а не преступник!
– Любопытная версия, – следователь ухмыльнулся, – а у нас тут другие сведения, не побоюсь этого слова.
– Откуда они взялись?
– Алла Георгиевна, – неподвижные глаза впились в лицо девушки, – не забывайтесь!
– Я только хочу напомнить, – несмотря на волнение, она говорила четко, как на экзамене, – что основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. На меня ничего нет!
– А я в свою очередь напоминаю, – следователь начал нервно постукивать ручкой по столу, – что для возбуждения дела достаточно заявления. И оно есть.
– Да? Прекрасно!
– Но вам никто не запрещает изложить свою версию. – Он бросил перед Аллой несколько листов бумаги.
– Спасибо! – в ее голосе прозвучало ехидство. – Про сержанта, который был на месте преступления и ничего не предпринял, тоже писать?
– Потрудитесь, уважаемая, – следователь кивнул, – я, чтобы вы там ни думали, не сторонник покрывать бездельников. Даже если на них полицейская форма. Не побоюсь этого слова.
Он отыскал среди груды бумаг свой мобильный телефон, который успел закопать за время допроса, и вылез из-за стола.
Проводив следователя взглядом, Алла схватила ручку и начала строчить. Выводя на бумаге ровные строчки, она думала, какую непростительную ошибку совершила, не дав показания сразу. Ситуация в итоге обернулась против нее. И откуда только взялось это абсурдное заявление, в котором преступницей называли ее?! Борис Кузьмич ничего подобного сделать не мог. Больше никто в больнице и не догадывался о том, что она Алешеньке чужой человек, а не близкая родственница. Разве что Маргарита Петровна могла проявить инициативу: вполне в ее духе.
Как бы там ни было, а ей теперь придется защищать себя. Алла писала, стараясь не упустить ни единой подробности: черный «Линкольн Таункар», если верить фотографиям в Интернете, примерно двадцатилетней давности. Разбита задняя правая фара, от столкновения должна была остаться вмятина на левом крыле. Алла ругала себя за то, что не разглядела ни номера автомобиля, ни лица водителя. В память врезалась только по-бычьи толстая шея и короткие, ежиком, волосы. Зато время столкновения она знала с точностью до минуты: перед тем как вызвать «Скорую помощь», посмотрела на экран телефона.
