— Алисонька, вы надолго в Бангкок?
— Нет, всего на два дня, — сообщила она и с загадочной улыбкой на губах спросила, — а что?
— Хотел узнать, сколько мы пробудем с вами в одном городе.
— А-а-а, — протянула Алиса, уже настроившись на предложение «куда-нибудь вместе сходить».
— Может быть, — Кирилл не заставил себя долго ждать, — найдете для меня время в Бангкоке? Куда-нибудь сходим?
— Ну-у-у, — Алиса победно вздернула подбородок, — я подумаю!
«Дура, — мысленно обругал ее Кирилл, которому стало моментально скучно от очередного банального сценария, — если уж вы, барышня, решили закрутить роман, ломаться-то зачем?! В глазах же все написано!» Он, чтобы наказать ее за фальшивую строптивость, безразлично кивнул и вернулся к созерцанию вновь прибывающих пассажиров.
Последней в салон буквально влетела семья — мама, папа и двое детей. Отец, красный как рак, тяжело отдувался и никак не мог, несмотря на старания провожавшей его бортпроводницы, сориентироваться в пространстве. У матери, похожей на бледную рыбину, был абсолютно отсутствующий вид, ее слегка пошатывало. Когда они проходили мимо, Кирилл понял, почему — от обоих пахнуло таким резким запахом спиртного, что одним этим духом можно было угробить лошадь.
Следом за родителями шли мальчик и маленькая девочка. Бедные ребята, видимо, привыкли к ужасным выходкам своих предков: вели они себя спокойно, даже улыбались. «Здорово, что нас пропустили, — услышал он шепот малышки, когда они проходили мимо, — я уже думала, опять никуда не улетим. И все праздники просидим дома». Сердце у Кирилла замерло; вспомнилось собственное несчастливое детство. Все по той же банальной причине, что и у этих ребят.
Он тряхнул головой, выбрасывая из нее неприятные мысли. Все. Прошло и забыто. Его отца давно нет на свете — он с этой мыслью свыкся, — а об умерших либо хорошо, либо никак. Зачем перемалывать прошлое, оно уже сыграло свою роль. И даже нельзя сказать, что плохую. Если бы не неистовое желание вырваться из неустроенной жизни, не ранняя самостоятельность и нечеловеческое упорство, кем бы он сейчас был? Жизнь продолжается, и Кирилл Николаев совершенно точно не пустит ее на самотек. Сделает все ради достижения главной цели.
Кирилл обернулся — семейка разместилась на последних рядах. Дети у окна, родители — в проходе. Не успели они разложить по полкам ручную кладь и сесть, как папаша извлек из сумки початую бутылку виски. Отвинтил крышку, хлебнул прямо из горла. Потом протянул бутылку жене, та отрицательно покачала головой. Выглядела она чересчур бледной. Кирилл даже удивился, как ее — с таким нездорово-зеленоватым оттенком лица — пропустили на борт. Видимо, Дашенька, истратив все моральные силы на борьбу с Дусей, потеряла в конце концов бдительность.
Хотя, если серьезно, попробуй разбери степень опьянения каждого пассажира. От половины пахнет спиртным — как определить, кого допустить к полету, а кого — нет? Не снимать же с рейса почти всех по причине присутствия алкоголя в крови.
Кирилл поморщился — сам он почти не пил, не находил в этом занятии удовольствия. Если требовалось расслабиться, водке предпочитал женщину. Но в России, так уж повелось, напиваться в дороге было неискоренимой традицией. И никаких серьезных мер у государства не было, чтобы это безобразие прекратить. Хотя в самолете, например, пьяный пассажир становится не досадным недоразумением, а опасным.
В целом, конечно, Кириллу было абсолютно плевать на то, кто и как гробит свое здоровье — лишь бы его не трогали. Но детей этих чертовых алкоголиков он всегда невыносимо жалел. Раньше думал, что подобный недуг поражает только бедные, неустроенные семьи или тех, кто не смог пережить уготованных судьбой несчастий. А здесь — он еще раз взглянул на семью — видно, что люди они небедные, и все живы-здоровы. Непонятно, чего еще надо?! Как можно вот так опускаться и позорить собственных детей, даже не задумываясь над последствиями?!
Кирилл с досадой отвернулся от них и тяжело вздохнул.
— А вы всегда такой разговорчивый? — поддела его обиженная Алиса, о которой он за последние несколько минут совершенно забыл.
— Что? — переспросил он и тут же сообразил, чего она хочет. — Нет, наоборот, очень редко. Только когда рядом со мной такая красавица.
— Ладно, — царственно кивнула она, — тогда прощаю.
Кирилл едва успел поймать себя на том, что собрался поморщиться в ответ на ее слова, но вовремя остановил свой порыв. Нет, все-таки актерское мастерство — великая вещь: все реакции лица и тела подчиняешь своим желаниям.
— А вы случайно не моделью работаете? — спросил он Алису, чтобы что-то спросить.
— Нет, — было ощущение, что она ждала этого вопроса: так ему обрадовалась, — я журналистка. Работаю в мегапопулярном глянцевом журнале.
— Вот как? — наконец у Кирилла проснулся интерес к чему-то, кроме внешности, в этой Алисе: с журналистами полезно дружить. Чем больше их вокруг, тем лучше для его популярности.
— Да, — улыбнулась она, — а вы?
— Давайте, Алисонька, перейдем на «ты», — предложил Кирилл, и, дождавшись ее согласного кивка, продолжил: — У меня совершенно прозаичная профессия. Я — актер.
— Не может быть! — Алиса чуть не поперхнулась от радости. — А я смотрю и думаю, как же ты похож на Николаева!
— Я он и есть, — Кирилл безразлично улыбнулся.
— Надо же, — Алиса разве что не хлопала в ладоши, — ты же мегапопулярный актер, тебя приглашают даже западные режиссеры. Говорят, ты лучший в своем жанре! Василий Панов — это же блеск!
— М-м-м, — Кирилл вежливо кивнул, оставив восторги-штампы Алисы без комментариев.
— А я в светской хронике работаю, — поспешила объяснить Алиса, — общаюсь со многими селебрити!
— А-а-а.
— Хочешь, — глаза у нее засияли, — давай придумаем какой-нибудь повод, напишем о тебе шикарное интервью. Фотографии. Все дела. Было бы круто!
— Я подумаю, Алисонька, — Кирилл развернулся к ней и, не спрашивая разрешения, отыскал ее ремни безопасности. Застегнул: по салону как раз делали объявление.
Алиса застыла, пораженная током его наглых прикосновений.
— А теперь давай посмотрим на во-о-он ту тетю, — сказал Кирилл, указывая на появившуюся в проходе бортпроводницу со спасательным жилетом и кислородной маской в руках. Подметив реакцию Алисы, он едва сдерживался от смеха.
— Да ну, — голос ее заметно дрожал, — там каждый раз одно и то же!
— Так это же не театр, никто не собирается тебя развлекать, — Кирилл улыбнулся, — а повторенние — мать ученья. Запоминай, вдруг когда-нибудь пригодится.
