– Всё имеет значение, Виктория. И если ты намекаешь на то, что с милым рай и в шалаше, то, к сожалению, вынужден тебе сообщить, что это далеко не так.
– Ты вправе думать, как хочешь, однако я всё же считаю иначе, – не согласилась с ним я. – В том, что у тебя такая вот точка зрения, нет твоей вины… Просто, мир, в котором ты живёшь, люди, с которыми ты общаешься, – всё это заставляет тебя думать именно так.
– Вот как? Ты действительно так считаешь?
– Да.
– Мне, конечно, не хочется тебя разочаровывать, однако, будет справедливо, если я, всё же скажу тебе об этом. Понимаешь, Виктория, дело в том, что мир, в котором я живу, – это именно тот мир, в котором обитаем все мы, а мир, в котором летаешь в облаках ты, – придуман тобой и существует только для тебя… И к тому же – не перечь мне! – неожиданно строго произнёс Алексей. – Это одно из правил!
Я замерла, пораженная его тоном и требованиями. Он бросил на меня свой "фирменный" – высокомерный, пронзительный взгляд, но через мгновение, внезапно расплывшись в улыбке, сказал:
– Это была шутка!
Я не знала, что и сказать, только выдохнула и отвела глаза в сторону.
– Ты ведь не обиделась?
– Нет, – ответила я.
– Хорошо, – с довольным видом произнёс Дёмин: он был доволен собой.
Мы пообедали традиционными итальянскими блюдами, выпили немного вина и попросили принести нам чай.
– О чём ты мечтаешь, Виктория? Есть у тебя мечта, не связанная с музыкой и твоей певческой карьерой? – неожиданно спросил Алексей.
– Есть одна… – слегка покраснев, созналась я.
– Ты расскажешь мне, что это?
– Почему же нет? В моей мечте нет ничего сверхъестественного или же невозможного. Наверное, тебе она покажется слишком примитивной… – пожала я плечами. – Я мечтаю хотя бы раз прокатиться на настоящем, огромном чоппере. Но так, чтобы на большой скорости и чтобы дух захватывало от всплеска адреналина!
– Так тебе адреналина не хватает, детка? – нахмурился Дёмин. – Признаться, не ожидал от тебя услышать подобное. Это, как по мне, мальчишеская мечта, и она никак не вяжется с твоим характером. Хотя все мы в душе, наверное, немного сумасшедшие... Тем не менее, не советую тебе делать это! Точнее, я запрещаю тебе даже думать о подобном! Ты, ведь понимаешь, как это опасно?
– Да. Но всё равно не перестаю об этом мечтать… – опустила я ресницы. – Да ты не волнуйся: у меня и знакомых-то с байками нет! Так что ничего такого я делать не собираюсь! А о чём мечтаешь ты, если не секрет?
– Секрет… – неожиданно ответил Алексей.
– Так не честно… – демонстративно надула я губки, взглянув на него с укором.
– Вот видишь, как бывает, – усмехнулся Дёмин. – Да ладно, не злись. Возможно, однажды и я расскажу тебе о своей мечте… За эти несколько дней, проведённых в Венеции, мы побывали на одной из самых романтических площадей в мире, "San Marco", посетили собор имени этого святого, совершили прогулку на гондоле, прошлись по многочисленным мостам Венеции и наведались в несколько чудесных заведений.
Венеция, бесспорно, прекрасна и неповторима даже в зимнее время года. Это настоящий рай для влюблённых, ведь здесь у каждого моста есть своя история любви, и над каждой гондолой летает кудрявый, голубоглазый амурчик со своим прелестным, золотистым луком. Но разве относились мы к влюблённым? Стрелы Амура пролетали мимо нас: ведь мы были всего лишь любовниками.
Я прекрасно помнила об этой ужасной, неприятной для меня правде и повторяла себе это всякий раз, когда смотрела в его завораживающие тёмно-карие глаза, когда он целовал меня или просто улыбался. К тому же я заметила, что Алексей уже совсем не тот, какой был во Франции или при наших встречах в Киеве… Он изменился далеко не в лучшую сторону, и его отношение ко мне стало совершенно другим. Это случилось, как только я приняла его предложение.
Конечно, у нас был потрясающий секс, но не более того. При общении со мной Алексей стал вести себя холодно и сдержанно. Он прочертил между нами невидимую черту – границу, которую сам не переступал и не позволял переступать мне. Он стал соблюдать чёткую дистанцию между нами, и это очень сильно ощущалось.
Апрель, 2009 год, Киев.
Ещё один поворот ключа – и я дома. Захлопнула за собой дверь, бросила сумку на пол и стала разуваться. Сняв ботинки, я вяло выпрямилась и остановилась у зеркала, задержав взгляд на своём отражении.
Я только что прилетела из Греции, где мы с Алексеем провели вместе неделю. Казалось, я должна бы выглядеть отдохнувшей и счастливой. Однако всё было совсем не так. Моё лицо не светилось от радости, оно было мрачным и грустным, а глаза готов были в любую секунду налиться слезами. Эти отношения разрушали меня. Они беспощадно истощали меня и угнетали. Рядом с ним мне было тяжело дышать: я задыхалась от равнодушия, которым он меня окружил. Он не давал мне ничего настоящего и не мог дать. Я увядала в его руках, словно сорванный цветок, обречённый умереть, так и не познав всей нежности весеннего солнца.
Однако, несмотря на эту жгучую боль внутри меня, я всё равно покорно следовала за ним, доставляя себе ещё больше страданий, но, вместе с тем, не переставала молить небо, чтобы оно дало мне силы остановиться. А боль моя с каждой новой встречей всё росла и усиливалась.
В таком состоянии я пребывала последние пару месяцев, и это не могло не отразиться на моей работе. Все заметили, что я стала другой и прежде ярко горящий в моих глазах огонёк померк, а вскоре и совсем потух. И хотя я пыталась справляться со своими обязанностями на полную силу, мысленно я постоянно находилась где-то в других мирах. И только мне одной было известно, где и рядом с кем я нахожусь…
Я отправилась в ванную комнату, умылась, надеясь, что это поможет мне хоть как-то взбодриться, и прошла в гостиную. Мне очень хотелось поскорее подойти к инструменту. Я знала, что ничто другое не облегчит так мою боль, как общение с роялем. Войдя в комнату, я последовала прямо к нему, открыла крышку и присела на краешек стула. Однако следующие несколько минут я так и продолжала сидеть, задумчиво глядя на чёрно-белые клавиши и не решаясь что-нибудь сыграть.
Внезапно в моей голове завертелись строчки стихов. Я тотчас же взяла блокнот с ручкой и стала их записывать:
Белый снег ложится на мосты.
На стекле застывшие цветы
Расцвели букетом орхидей,
Разбудив печаль в душе моей.
Все мечты и мысли лишь о нём.
Я бегу сквозь зной холодным днём.
Без него мне радость не мила,
Без него я словно не жива…
Первый куплет сложился. Я прочла записанное и стала его осмысливать, поднеся ручку к губам по старой дурной привычке: "За окном весна, а я пишу о зиме… Видно на душе у меня одна только зима…" Я вздохнула и взялась за второй куплет:
