Я страдала. Вот честное слово — страдала. И это было так странно и непонятно, что меня не на шутку напугало. Уверенность в том, что Глеб мне врёт и всё намного хуже, чем я могу себе представить, только крепла. Правда, чётких объяснений всему этому у меня не находилось. Если дело не в квартире, не в деньгах за квартиру, то в чём? Что женщина может такого сделать, что мужчины (и не один, по всей видимости!) покой потеряли?
— Предлагаю продолжить вечер, — сказал Мартынов, когда мы вышли из "Трёх пескарей". Было уже достаточно поздно, но Глеба это нисколько не смущало.
— Где?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Ты чего хочешь?
— Прогуляемся?
— Или потанцуем? — Глеб притянул меня к себе и поцеловал. Он был немного пьян, весел и вообще казался счастливым и довольным жизнью. Что было очень странно, на мой взгляд.
— Хорошо, — согласилась я.
Глеб заглянул мне в глаза.
— Жень, ты чего?
Я выдавила из себя улыбку.
— Всё хорошо.
— Ты устала? Давай домой тогда поедем.
Это "поедем домой" кольнуло в самое сердце, и я поняла, что вот-вот разревусь.
— Я не устала. — Обняла Мартынова за шею и прижалась к нему. Над нами мигал фонарь, на стоянке, всего в десяти метрах, ждало такси, а мы целовались и во мне зрело желание сказать Глебу что-то очень важное, но понимала, что он моим откровениям может не обрадоваться.
Танцевать мы всё-таки поехали, правда, надолго в клубе не задержались. Слишком громкая музыка, много людей вокруг, толчея, в общем, никакой романтики. Намного заманчивей была родная крыша, звездное небо над головой и ощущение полной вседозволенности. И мне казалось, что сегодня всё по-другому, не так как всегда. Поцелуи более требовательные, объятия крепче, а в шёпоте Глеба мне чудилось что-то особенное. Что-то, чего, наверняка, не было. Но я всё равно прислушивалась, стараясь не упустить ничего, ни одного слова. Вот только смутное беспокойство меня не отпускало.
— Глеб, — тихонько позвала я. Было уже очень поздно, а точнее, ещё немного и будет рано, мы наконец-то перебрались в спальню, Глеб засыпал, а у меня вот никак не получалось, и я снова позвала: — Глеб.
Он невнятно угукнул и мне тут же стало стыдно, что я его бужу. Я ткнулась носом в его плечо и глаза закрыла. В горле вдруг встал противный комок, и я никак с ним справиться не могла.
— Давай не будем её искать, — сказала я, когда болезненный ком удалось сглотнуть.
Мартынов вздохнул и зашевелился.
— Кого?
— Жену твою.
— Жень, ты просто не понимаешь, что ты говоришь.
— Всё я понимаю. — Я отодвинулась от него и повернулась к Мартынову спиной.
Он помолчал, а потом придвинулся ко мне и обнял. Прижался щекой к моему плечу, а мне опять плакать захотелось.
— Тебе деньги не нужны?
Я головой покачала, заталкивая в себя рыдания. А вот Глеб усмехнулся.
— Удивительная женщина.
— Не смейся надо мной!
— Жень, ну ты чего? Ревёшь, что ли?
Слёзы тут же брызнули из глаз.
— Нет…
— Точно, не ревёшь, — поддакнул он, стирая слёзы с моих щёк. Я даже на спину перевернулась, чтобы ему было удобнее это делать.
— Глеб, я ведь серьёзно. Чёрт с ними, с этими деньгами. А вдруг… вдруг у неё в мужьях бандит какой-нибудь?
Мартынов приподнялся на локте, да так и замер ненадолго. А после поинтересовался:
— Подслушивала?
Я носом шмыгнула.
— Давай уедем куда-нибудь.
— Женя, ты подслушивала?
Моя рука забегала по его плечу.
— Давай на море поедем? Ты же давно не был, сам говорил. Отдохнём…
Он гадко выругался, а я от ужаса зажмурилась и снова заревела. То, что он так отреагировал, ещё больше меня напугало. Значит, я ничего не придумала и мне ничего не показалось. Значит, всё на самом деле серьёзно.
— Какого чёрта ты творишь, а? — Глеб откинул одеяло и встал с кровати, наклонился за своими джинсами.
— Я? А ты что творишь? Во что ты вообще ввязался?
— Ни во что. Это моё дело.
— С бандитами дружбу водить? — Я села и прижала одеяло к груди. — И не говори мне, что этот твой Кирилл добропорядочный гражданин и бизнесмен! У него всё на лбу написано!
Мартынов обернулся и посмотрел на меня.
— Так и написано — бандит? А ты уверена, что я не бандит? Что ты вообще обо мне знаешь?
От обиды у меня губы затряслись.
— Только то, что ты счёл нужным мне рассказать!
— Вот именно.
— Значит, врал?
Он молча отвернулся, а я горько усмехнулась.
— Ясно…
— Женя! Тебе не нужно знать лишнее, поверь мне.
— Конечно! Зачем? От меня ведь что нужно? Крыша над головой, еда, постель. Все тридцать три удовольствия! А я как последняя дура думаю о том, как шкуру его спасти!
— Меня не надо спасать, откуда такие мысли? Я сам справлюсь.
— Не сомневаюсь! — Я упала обратно на подушки, но тут же поняла, что лежать не могу и встала. Правда, мне так как Мартынову не повезло, ничего из своей одежды я рядом с кроватью не обнаружила, даже на полу, и я замерла в некотором смущении, продолжая оглядываться.
Глеб только руками развёл, наблюдая за мной.
— Женя.
— Отстань! — Я пролетела мимо него в ванную и дверью хлопнула. Но ровно через пять секунд (именно столько времени мне понадобилось, чтобы сдёрнуть с крючка халат и на себя накинуть) дверь я снова распахнула. — И кто же ты у нас такой, интересно? Бандит, вор в законе, а может секретный агент?
Глеб свирепо уставился на меня и ткнул пальцем в настенные часы.
— Четыре часа утра! Ты другого времени не нашла для разборок?
— А в чём проблема? Или у тебя с утра пораньше важное задание? Так ты бы предупредил, я бы будильник завела, пирогов бы напекла… Утомлять бы тебя не стала! — Швырнула в него банным полотенцем.
— Сумасшествие какое-то!
— Вот прав ты, прав! Слушай, а может ты и с квартирой мне наврал всё? Придумал басню…
— Женя, хватит, в конце концов! — заорал он, а у меня мороз по коже пошёл. Испуганно сглотнула и решила предупредить:
— Ещё раз так крикнешь, соседи милицию вызовут.
— Вот именно. Не думаю, что им очень нравятся скандалы среди ночи!
— Они мне тоже не нравятся, к твоему сведению. А ещё меньше мне нравится, когда мне врут! А ты только этим и занимаешься. Кто ты у нас там, москвич? Вот и катись в свою Москву! У тебя там, наверное, нормальная, устроенная жизнь? Квартира, дача… — Голос предательски сорвался. — Жена, дети… Кто там ещё бывает? Ах да, любовница, как же без этого? Без этого никуда…
Глеб устало опустился на кровать, а я за дверью ванной комнаты спряталась. Вытирала слёзы и старалась особо громко не всхлипывать. Умоляла себя успокоиться. Причём немедленно.
