Тело Блэр напряглось от искренности и пылкости слов Кэм, так же, как и от давления ее тела. Сказанные слова подействовали, словно ласка по эрогенной зоне, они прорвались сквозь нее, стирая горечь потерь целой жизни. Она выгнулась, ощущая на себе вес Кэм, и вырвавшийся крик сорвался с ее губ. Затем, крепко обняв возлюбленную, она очутилась во власти оргазма.
– Боже, ты прекрасна, – выдохнула Кэм, пока Блэр трепетала под ней.
Когда Блэр затихла, Кэмерон рухнула на кровать рядом и притянула ее к себе. Прижавшись к ее волосам, она оставила в них поцелуй и снова прошептала:
– Я люблю тебя.
Блэр прижалась лицом к ложбинке между шеей и плечом Кэм и вдохнула ее запах, не желая ничего другого, кроме как погрузиться, раствориться и окончательно потеряться в ней.
Ей показалось, что прошло одно мгновение, хотя возможно и целый час, прежде чем она тихо сказала:
– Я захотела тебя с той самой минуты, как ты вошла в мой дом в первый день, вся такая деловая, собранная, безупречная. Сначала я хотела тебя, потому что мне нужно было контролировать тебя, чтобы не вышло наоборот. Затем я хотела тебя, потому что каждый раз, когда видела тебя, ты заставляла меня умирать от желания. Теперь я нуждаюсь в тебе, потому что сама мысль о том, чтобы жить без тебя, вселяет в меня ужас.
– Ты забыла сказать, что я замечательная любовница, – спокойно сказала Кэмерон, крепко сжимая в объятиях свою женщину.
– О, это. – Блэр рассмеялась и поцеловала Кэмерон в шею. – И это тоже.
– Мне трудно выразить словами, как много ты для меня значишь, – продолжила Кэмерон, переполненная чувствами. – Думаю, когда-нибудь ты сможешь понять меня – позже, когда пройдет бесконечная череда дней, переходящих в недели, затем в месяцы и, наконец, в годы, а я буду с тобой и по-прежнему буду тебя любить.
Блэр провела рукой по плечу Кэм затем к груди, немного задержавшись на ней, прежде чем пробежать кончиками пальцев по животу. Кэмерон напряглась от прикосновений, ее дыхание стало прерывистым.
– Есть нечто особенное в моих прикосновениях к тебе, они заставляют меня чувствовать себя богиней, – тихо сказала Блэр в темноте.
– Знаю.
– Одна мысль о том, что кто-то может косн...
– Не думай об этом. Этому не бывать.
Резко оживившись, Блэр села верхом на бедра Кэмерон. Она склонилась вниз, опершись на руки по сторонам от плеч Кэм. Ее грудь была в дюйме от лица Кэм, глаза решительно горели.
– Знаю. Просто не люблю ни с кем делиться.
– Я тоже.
– Хорошо, – прошептала Блэр, прежде чем утвердила свои права на Кэм властно-собственническим поцелуем.
Поцелуй получился довольно продолжительным. Это был не просто поцелуй: это было подтверждение обладания и слияние в единое целое. Кэмерон открыла для себя глубину желания Блэр, предоставляя ей все, чего она хотела, отдавая с готовностью все, в чем она нуждалась, и, наслаждаясь своей капитуляцией, будто глотком свободы.
Когда руки Блэр спустились вниз между ног Кэмерон, Кэм выгнулась в спине и приподняла бедра, отдаваясь ей без остатка. Когда Блэр толчком вошла в нее, быстро и жестко, свет взорвался в глазах Кэмерон, ее кулаки судорожно сжались. Эта неконтролируемая мощь стремительно проникала в глубины ее тела, и заставляла бурлить кровь. Бедра Кэм дрожали, дыхание перехватывало. Она кончила беззвучно, не в состоянии даже вскрикнуть, паря где-то между небом и землей. В конце концов, обессиленная Кэм притянула к себе Блэр и слабо простонала ее имя.
Где-то посреди любви и желания они уснули.
На рассвете Блэр проснулась от едва ощутимого движения рядом с собой. Открыв глаза, она обнаружила, что Кэм обнаженная сидит на краю кровати. Блэр провела рукой по ее спине и спросила:
– Что с тобой?
– Ничего, – поспешно сказала Кэмерон. В сумрачном свете она повернулась и улыбнулась Блэр. Затем откинула прядь волос с ее щеки и наклонилась, чтобы нежно поцеловать.
– Не можешь уснуть? – снова спросила Блэр, как только Кэм выпрямилась. – Должно быть, я ерзала.
Кэмерон негромко рассмеялась.
– О, нет, поверь мне, это не из-за тебя. Просто я никак не могу угомониться. В это время я привыкла вставать и приступать к работе.
– Ложись, – сказала Блэр, беря возлюбленную за руку и укладывая рядом. Когда Кэм вытянулась на кровати, Блэр приподнялась на локте и заглянула ей в лицо. – Не хочешь сказать мне, кто она?
– Не могу.
– Не можешь или не хочешь? – удивительно, но в ее голосе не было ни гнева, ни обвинений – только сомнение.
– Я не знаю точно, кто она. Никогда не знала.
– А если бы знала?
– Даже если бы я знала ее имя, то, скорее всего, не сказала бы тебе, – призналась Кэмерон.
– Чтобы защитить ее?
– Отчасти, – осторожно ответила Кэм, всматриваясь в лицо Блэр. – Но главным образом, чтобы защитить тебя.
– Ходили слухи, что ты пользовалась эскорт-услугами. Это правда?
Если Кэмерон и удивилась прямолинейному вопросу, то не показала этого. Ее темные глаза внимательно наблюдали за Блэр, когда она ответила:
– Да.
– С ней?
– Да.
– Почему? – Блэр провела рукой по животу Кэм, поглаживая мышцы, а ее глаза проследовали вниз, созерцая бедра Кэмерон. Каждый раз при виде этого тела, Блэр задумывалась о совершенстве форм, высеченных скульптором. – Видит Бог, тебе нет нужды платить за секс.
– Так было проще.
Блэр подняла бровь.
– Проще?
– Всегда легко планировалось и никаких тебе осложнений или последствий.
– Простое деловое соглашение, да?
– Ну, что-то в этом роде.
Блэр наклонилась и поцеловала ее долгим, чувственным поцелуем, который нес в себе напоминание о ночной страсти и обещание будущих наслаждений. Когда она отстранилась, уголок ее полного рта поднялся в удовлетворенной улыбке.
– Кэмерон, забудь о своих привычках секретного агента. Почему ты делала это?
Это был один из тех редких случаев на памяти Блэр, когда Кэмерон отвела взгляд. Она ждала молча, пока Кэм примет решение, которое, как Блэр знала, имело для них и их будущего бо́льшее значение, чем все, что происходило в прошлом. Наконец, Кэм посмотрела на нее и ответила:
– Утром того дня, когда погибла моя Джанет, мы занимались любовью. А еще мы повздорили и наговорили друг другу немало неприятных слов. Я не знала подробностей предстоящей операции по аресту наркоторговцев, в которой она принимала участие. А потом оказалось слишком поздно. Мы хранили друг от друга секреты и считали это само собой разумеющимся. Мы привыкли так жить. Этого было достаточно, и не думаю, что кто-то из нас хотел рисковать чем-то большим. После того как я видела, как она умирала, я не могла привести себя в чувство, чтобы влюбиться в кого-то еще.
